Анекдоты из России, мемы и истории

Анекдот про стол

Хозяйка стола: — А теперь давайте выпьем за хороших людей! Обращается к матери-законе: — И к тебе — в следующий раз!

Семья садится за стол. Ешьте. Вилка падает со стола. Отец нагибается, в последний момент ловит его на полу. Все вздыхают с облегчением: гостей не будет… в этот момент вбегает младший сын и кричит: — Папа, папа! Там была бабушка, застрявшая в лифте!

Вся семья сидит за столом. Пельмени едят обычные жбаны. Остается последний пельмень. И вдруг свет выключается. И когда он включается, они видят, что пельменей нет, а мать — зять краснеет и задыхается, кашляет. Мать: — Сынок, кран! Сын — зять (с саркастической улыбкой и, хлопая в ладоши) — Браво, мама, браво!

На столе. — Что ж, мы выбрали тамаду, осталось выбрать аналитика. — Что он собирается делать? — Он собирается проверить, есть ли он у каждого или нет.

Сидит мужчина, осматривает стол. Первую подали, угостили: — Ешьте, ешьте, пожалуйста. Сидя не ест. Снова: — Ешьте, ешьте, пожалуйста. А он молчал, молчал и говорит: — И хоть дадут ложку, он все равно не даст!

За ужином дочь хотела что-то сказать матери. «Они не разговаривают за столом», — вклинилась ее мать. После ужина мать спрашивает: — Ну, что ты хотел мне сказать? — Что ты забыл включить утюг на рубашке моего отца.

Волею судьбы фермер оказался за одним столом с леди Гамильтон: — Я вижу, вы заказали устриц. Почему? -Как-то я съел несколько кусочков и потом месяц лежал в больнице! -Что, это оказался не чужой человек? Разве вы не заметили, когда крылья раскрылись? — Леди Гамильтон была удивлена. «Но должны ли они быть обнаружены?»

Мать Каннибала сказала своему сыну, который не знал, как вести себя за обеденным столом: «Сколько раз тебе говорили — нельзя разговаривать за столом, когда у тебя кто-то в зубах».

Посещение, стол. — Сколько лет вы мне дадите? — Кокетливая женщина спросила своего соседа. — Судя по цвету ее губ, семнадцать. По изгибу бровей — шестнадцать. По цвету лица — двадцать. Всего — пятьдесят три.

Все шутки были придуманы. Совместные совпадения с реальными людьми или событиями являются случайными.

© 2015-2021 Anecdotes Street. Все права защищены. Допускается аудитория 18+

Анекдот про стол

— А я купил своей дочери компьютерную видеокамеру. — И как? — Теперь часть комнаты на ее столе всегда в отличном порядке.

Часть первая. Внутри офиса

Шон, ведущий программист проекта по повышению лояльности, удобно устроился в своем индивидуально настроенном кресле, в котором была запущена специальная весенняя программа для стимуляции мышечного корсета — Шон намерен накачать кубики пресса до летнего отпуска. Приятное щекотание стимулятора дополнялось звучанием специально подобранной аранжировки Тома Уэйтса, которая, как определил мозговой имплант, максимально точно соответствовала его потоку сознания и обеспечивала наилучшее исполнение.

Антенны сканера альфа-активности приятно ласкали виски, и Шон подумал, что он, как всегда, «спешит»… о, это демиургическое чувство, когда видишь воплощение своих строчек кода в чудесных элементах виртуальной реальности. Шон не зря был ведущим разработчиком — его показатель количества безошибочных строк в день был на 4% выше, чем в среднем по компании, и это положительно отражалось на зарплате и различных бонусах. Компания внимательно относилась к своим программистам, которые в свою очередь не жалели сил и энергии для разработки высочайшего качества.

А теперь настало время для следующего, надо сказать, чрезвычайно приятного бонуса. Мозговой имплантат определил, что повышение уровня эндорфинов потенциально опасно для стабильности потока сознания, и решил принять соответствующие меры. По гарнитуре раздался приятный женский голос, сообщивший Шоне, что наступило время отдыха и облегчения. Кресло автоматически откинулось в более удобное положение, когда музыка плавно перешла в окружающую обстановку.

— Закройте глаза и расслабьтесь», — порекомендовал тот же приятный голос. Шон привычно расслабился, не переставая думать об особенно сложном сочетании узоров где-то на заднем плане. Под ним что-то зашевелилось, как-то не так, как обычно, и Шон открыл глаз, чтобы посмотреть, кто сегодня выполняет их премию. Из-под стола выглянуло лицо китайца… незнакомое. Это была не Люси Ши, отметил Шон, но в целом довольно мило… Шон посмотрел и… о боже! Вскочив с кресла, он сорвал сканер ритма Альфы, который тут же вспыхнул красными лампочками — поток сознания был прерван.

Вне себя от гнева, Шон отправился к Кэрол, которая отвечала за работу с персоналом в этом отделе. Поставив стул для посетителей, Шон сказал: «Кэрол, мне кажется, что компания нарушает один из пунктов моего контракта».

Кэрол уже явно получила информацию о случившемся, поэтому она улыбнулась и сказала: «Шон, мы допустим некоторое недопонимание, ты знаешь, что компания очень ценит тебя… вероятно, речь идет о бонусе № 18? «Да, бонус номер 18. Знаете, — Шон поудобнее устроился в кресле, — мне особенно нравится этот бонус». И, насколько я помню, в описании бонуса четко сказано, что его выполняют только женщины, соответствующие возрасту. — «Да, конечно, Шон, — подтвердила Кэрол, глядя на монитор, — именно так». «Тогда почему я нашла под своим столом человека, который может?» «Неплохо», — спросил Шон.

Кэрол сменила одну грандиозную позу на другую, еще более привлекательную, и улыбнулась:

— «Дело в том, Шон, что Конгресс недавно ратифицировал поправку к Биллю о правах, согласно которой любой человек может объявить себя представителем желаемого пола, независимо от физического состояния. Поэтому, чтобы предотвратить дискриминацию, описание этого конкретного преимущества должно было быть изменено автоматически. Вы должны были получить уведомление об этом… и с этого момента бонус № 18 будет реализован в новой, недискриминационной форме.

— подумал Шон. Он не хотел, чтобы его обвинили в дискриминации, но он не мог относиться к этому китайцу (о черт — китайцу-пачериканцу). «Знаете, — улыбнулся он в ответ Кэрол, — возможно, я парень со слишком традиционными взглядами… в конце концов, я все еще помню Джорджа Буша-младшего. Наш президент… при упоминании последнего белого президента-следующего, Кэрол явно напряглась, это не предвещало ей ничего хорошего. «… и мне кажется, что такие изменения весьма необычны для нашей корпоративной культуры», — продолжил Шан. «Я могу ошибаться, но это изменение вызывает небольшой, но тревожный звоночек… О, это был удар без правил!». Бедняжка Кэрол была явно бледна, она прекрасно знала, что когда до нее дошли слухи о звонках, которые она вела с программистами… они разбежались! И она потеряет работу!

Кэрол начала торговаться. Для начала она, несколько небрежно, предложила обменять служебный автомобиль на Ferrari, который случайно попал в свободную квоту. Но Шон не был поклонником спортивных зажигалок; его вполне устраивал его Porsche Cayenne. Тогда Кэрролл намекнул на возможность бесплатного полета на Луну в новой корпорации SpaceDragonTwelve, но Шон тоже отказался — его сильно укачивало даже на суборбитальной.

«Шон, а что если я сделаю для тебя бонус номер 18», — неожиданно предложила Кэрол. — Ну и дела, — Шон был немного поражен и не нашел ничего лучшего, как спросить: «Ты знаешь, как это делается? Кэрол улыбнулась и достала из ящика стола ламинированный лист бумаги. Вот мой диплом. Я получил его прошлым летом и тренировался 2 месяца, и все мои клиенты были очень довольны… Конечно, это лишь временное решение, и в будущем компания найдет способ решить эту проблему. Что вы думаете?

Шон ушел счастливым — его любимая привилегия, массаж ног, была украдена жадной корпорацией. «Они зарабатывают миллиарды, — размышлял Шон, — и не могут потратить деньги на такую мелочь, как правильный массаж ног для ведущего разработчика! Но, по крайней мере, если вы знаете, как правильно себя вести, такие проблемы можно решить! В конце концов, разработчик без таких бесплатных вознаграждений ничем не отличался бы от любого менеджера.

Часть вторая. За пределами офиса

Начальник смены отдела кадров FAC***GLE был вне себя от ярости: Педро, новый сотрудник отдела, снова облажался. «Как вы могли не вымыть кормушку!» — разорялся он, стоя рядом с рядами полупрозрачных ванночек, — «Вы хоть знаете, какие они чувствительные! Педро стоял, склонив голову. Он не мог понять, что работа с программистами требует особой деликатности. Он был взят из обычного коровника и с трудом избавился от привычки плевать в корм.

— Смотрите, Шон-462 весь в красных огнях, колокол уже звонит! Куда мы его теперь денем? — возмутился начальник смены. Затем он выдохнул: — Вот и все, я перевожу вас в тестеры! Если будешь там возиться, я тебя выгоню!

Педро прошел с кормушкой мимо ванн с тестами. В основном, чаны были практически такими же, как у программистов, только старых моделей. Испытателей кормили немного проще, давали меньше добавок, поэтому их тушки, плавающие в биорастворе со слепыми глазами, замененными сенсорами, были не такими жирными, как у программистов. Дойдя до конца очереди, Педро огляделся, зачерпнул ложкой еду, плюнул туда и начал высыпать порошок комками в ванну.

Вы работаете в 2003 году, если: 1. У вас есть 5 паролей, но вы помните только один. 2. Вы пытаетесь ввести пароль, включив микроволновую печь. 3. Вы уже много лет не играли в пасьянс с бумажными картами. 4. У вас есть список из 15 телефонных номеров, по которым можно найти членов вашей семьи из трех человек. 5. Напишите электронные письма людям, которые работают за соседним столом. 6. Потеряйте связь с друзьями, если у них нет электронной почты. 7. Вам интересно обсуждать что-то на форуме с южноамериканцем, при этом вы даже не здороваетесь с соседом на детской площадке. 8. Вечером, возвращаясь домой после долгого рабочего дня, вы продолжаете набирать название компании по телефону, прежде чем сказать «»hello»». 9. Вы даже не представляете, сколько может стоить почтовая марка. 10. Когда вы звоните из дома, вы часто нажимаете «»9″» продолжить по внешней линии. 11. Вы сидите за одним столом уже 4 года и за это время успели поработать в трех разных компаниях. 12. Ваше резюме всегда с вами на дискете. 13. На стикерах можно писать только ручкой. 14. Вы считаете себя организованным человеком, потому что весь ваш монитор обклеен стикерами. 15. Главная потеря того, что у вас есть «» Fell »» Компьютер — Это потеря коллекции шуток. 16. Ваш начальник не знает, как выполнять свою работу. 17. Люди, работающие по контракту, приносят вашей компании гораздо больше пользы, чем штатные сотрудники. 18. Зарплата членов правления превышает общий годовой бюджет всех развивающихся стран. 19. Соискатель, даже если он демонстрирует невероятные знания и навыки, откажется, если на собеседовании его попросят назвать зарплату. 20. Кофе и печенье, оставшиеся после встречи — ваш обычный рацион. 21. «»#187;» — это означает «» не может ходить »» или «» Я в больнице.#187;». 22. В бюджете вашей компании нет денег, чтобы устроить на работу пятерых работников, но есть стратегия руководителя вашего босса — нанять четырех постоянных консультантов по стратегии. 23. Если ваши родители спрашивают, чем вы занимаетесь, они отвечают: &.#171;» работа на компьютере »». 24. В течение нескольких лет вы начинаете внимательно слушать, как только слышите слово & 187.#171;» Отпуск и#187;». 25. & 187.#171;» черт, но это правда! »» 26. А теперь подумайте, кто отправит этот текст по электронной почте.

Неудачная охота. Мне тогда было 10 лет, а может, и меньше. Я точно не помню. Но эта история до сих пор вспоминается мне при удобном случае. Мои родители затеяли большой ремонт, и, чтобы не мешать себе, я решила переночевать у бабушки в деревне. На все лето. Отец привез меня и вернулся. Сначала было очень интересно: у бабушки было большое хозяйство, собаки, кошки. Рядом были река и лес. Хочешь, купайся или лови рыбу, а хочешь, иди в лес за грибами. Но через неделю или две мне стало скучно. И, наверное, я бы умер там, если бы не приехал мой двоюродный брат из соседней деревни. Он был моим ровесником, но в отличие от меня «Городской», как он себя называл, «деревенский», то есть свой. Таким образом, моя опека привела к нему. Контроль надо мной был ослаблен. И напрасно. И вот мы вместе бродили по деревне, ища, чем бы заняться. Как-то, сидя за столом, один из взрослых рассказал нам, как он охотился на диких гусей. И нам не нужно было много. И мы тоже решили поохотиться. О диких гусях. У нас не было оружия. И мы решили сбивать их палками, когда гуси будут переплывать реку. Припарковал палки и начал разрабатывать технику броска. И вот наступил час «Ч». Два малолетних охотника пробирались вдоль берега реки. Они увидели первых гусей. И бросил палку. И нашу охоту увидела соседка бабушки. А также получить пулю. У бабушки. Испытание для нас. Единственное, что спасло меня от конкретной гагары, это то, что я «городской», что, по их словам, означало, что я вижу животных только на картинках. Но кузен был полностью согласен. С тех пор прошло много лет. Бабушек уже давно нет с нами, а мы с кузиной взрослеем. Но когда мы встречаемся, он всегда ставит на стол жареную утку. И подмигивая, добавляет: — Не тонет, не дичает. Хотелось бы, чтобы все почаще собирались за столом с родственниками.

Пожертвование детских воспоминаний. Дед был набожным евреем, и за каждую песах мы собирали с него деньги. Они жили в одной (но большой) комнате коммунальной квартиры с пятью тетями и ее детьми. Ее муж погиб на фронте. Однако мы также жили в коммунальной квартире. Бабушка пекла мацу на сковороде и накалывала вилкой. Мои родители были честными коммунистами и не особо афишировали эти сборища, но они не могли прийти к дедушке. У дедушки не было кип, и он использовал ленинскую кепку как обязательный головной убор. Он достал молитвенник и прочитал что-то на иврите. Затем он прервался, как положено Мацу, и произнес тост. Хлеб, конечно, был запрещен, но не очень набожная бабушка подсунула внуку под стол, пока дед не увидел. Или притворялся, что не видит. И вот нашу дочь — невестку (совсем не еврейку) передали Мацу на улице. Видимо, еврейская кровь видна в моих внуках. Фаршированную щуку, которую всегда готовила моя бабушка, я купил вчера в супермаркете. Меня воспитал атеист, я не верю в Бога. Но я праздную Песах. В конце концов, именно мои предки сумели покинуть Египет и 40 лет скитались по пустыне, обдирая своих рабов.

Вдохновенные истории для самогона. В России матушка-луна всегда была лидером. И не потому, что пьяницы, а потому, что раньше родственники общались между собой, хотя бы раз в год ходили друг к другу в гости. Родой знал, по крайней мере, до пятого колена. Они собирались за общим столом и в радости, и в печали. А для духовной беседы поставили самогон, потому что покупать водку для большой компании (в Родни собралось 20 и более человек) было последовательно. Моя мама вообще не пила, но она постоянно делала домашнее вино (очень вкусное!), а я пил самогон. И ни одна курица не ездила туда — все были на велосипедах. Она поставила 4-е ведро старого прошлогоднего затора, добавила воды и немного дрожжей. Она поставила колбу на табуретку в тазике в теплом месте у плиты. Азот не понадобился, он бродил так, что невозможно было закрыть колбу, сусло переползало через край с пеной. А для того чтобы пюре хорошо перенесло его, необходимо было, чтобы оно было плотно закрыто и не остывало. И вот однажды ее пытали с колбой, ну, она не могла ее плотно закрыть и боялась, что она остынет. Каким-то образом ей это удалось, она плотно закрыла крышку, вытерла пену с колбы, прислонилась к плите, посмотрела на колбу и сказала:- Ну, слава Богу, она успокоилась. В этот момент резинка вдавилась в крышку колбы и струя пены полетела прямо в лицо и все залило. Мы буквально лежали и смеялись. Спустя долгое время они вспоминали и смеялись. И там была интересная история. Мы приехали в деревню к тете Зине и теперь хорошо сидим за столом, рассказываем всякие истории. И тогда тетя Зина говорит: — Приходит ко мне соседка и говорит: — Зина, скоро в армию привезем, может, я тебе фляжку каши положу, а то муж не даст встать. Я говорю. Я говорю, ладно, давай. Давай. Ставим фляжку, проходит немного времени, приходит сосед, ну, посмотрим. Открываем колбу, а там зеркало!» Мы слушаем эту историю, реакции на слово «зеркало» ноль, сидим с непонимающими лицами, и я спрашиваю: «Тетя Зина, а где зеркало. А она говорит: «Так там дно блестит! Вот зеркало. Мужчины заполнили весь беспорядок вместе с Гаши. И мы не видели, когда не видели их пьяными!»Пришли к нам, почему они открыли флягу, а там было зеркало. До этого хорошо проводили время, мужчины выпивали, но они работали дома, на них было хозяйство. А теперь они обливают молодых людей пивом с наркотиками! Современная молодежь не хочет работать, одна проблема — выпить, но отлынивать. К счастью, все есть на каждом углу.

Шутка в этой истории будет в ее конце, но в начале я не могу отказать себе в удовольствии впитать атмосферу ее предшественницы.

Мое детство закончилось и перешло в подростковый возраст с переездом нашей семьи из дома бабушки в дом Барака. Домик, слава богу, не был лагерем — так назывались убогие деревянные многоквартирные дома нашего рабочего городка. В первой барановской группе их было трое. Два одноэтажных десятиквартирных дома и один двухквартирный дом с двумя входами. Они стояли довольно просторно, на самой окраине города, окруженные частными домами и рекой, ошеломляющей с тыла. Более того, основное русло Уссури находилось почти в километре от нас и раздвигало нас до своего русла, отделяясь от реки чуть выше нас по течению и снова вливаясь в нее — мы были немного в стороне. Остров, который образовала река и одноименный канал, назывался «рази эрик», как его называют сейчас.

Почему пионерский лагерь, в котором был Эрик, назван в честь Вали Котика, а мы этого не знали. Но вероятность того, что однажды всех пионеров с их блудными вожатыми очередной потоп унесет в будущее, даже октябрята угадывали.

Тогда мы еще не знали — как неведомая «сила эбика» вытеснила разрозненные экземпляры с двух прилегающих к каналу заводов, весь теплый сезон прошел наугад — словно Робинзон, потерпевший кораблекрушение, чтобы прорваться на остров, заново заросший и подтверждающий жизнь под каждым кустом.

В весенний паводок Уссури слилась с каналом, накрыв наш остров и упершись головой в горизонт, они устремились к океану, а затем впали в Миссури. Индейцы Фенимора Купера казались очень близкими, и, если я ничего не забыл, мы, кажется, были тогда с ними друзьями.

Вид всех наших деревянных и некрашеных микрорайонов вместе с сараями не может ввести подготовленного человека в вечный ступор, но нам было комфортно. Это было удобно еще и потому, что родители (по крайней мере, один из них, который был у всех нас) всегда были на работе. Они брали ремни и трещали по вечерам, оглашая окрестности эхом несправедливо обиженных криков.

Мы все, кто живет в этом мире и не ходил на работу. Хотя, помимо нас и тех, кто ходил на работу, там была бабушка Пашки, пара алкоголиков, местный сумасшедший — подчеркнуто, он регулярно учил местную молодежь «кидать зигу», две-три беременные мамаши, и жизненно.

Нам всем было от трех до восемнадцати, но насколько жизненно важно, мы точно не знали. Виталий любил мотоцикл, и это не сработало, потому что он всегда ходил в гипсе, и в первый раз, когда я его увидел, он был похож на белый вертолет. Потом, бывало, в гипсе чередовались разные руки и ноги, но мне больше всего нравился — вертолет. Представьте себе человека, тупого от пупка до самой шеи, с руками, расставленными по бокам. Разве это не здорово? Хотя вполне возможно, что он не ради красоты и не мог ездить на мотоцикле. Девочки не ходили на витал, наверное, потому что он не умел обниматься, витал учил нас играть в карты и бильярд от скуки.

Все мы, без разделения по полу и возрасту — мы были одной компанией. Конечно, они делили игры, конечно, если, скажем, играя козла, был риск, что его горбуна унесет Виталий в своей вертушке, выбор был за тобой — играть или быть зрителем, а майки, горки, горки, горки, горки, рогатки, секреты, классики и шпионы — по желанию. Они также толпами ходили к реке. Те, кто наблюдал за ребенком, все купались и загорали в черном.

Была еще такая расслабляющая фишка, как роспись загорелых спин, причем в двух вариантах: либо ты расписываешь чью-то спину мокрой палкой, окуная ее в банку с водой, затем закалываешь ее, нагретым на солнце песком, а потом, сдувая лишний песок — получается творение, прилипшее к коже. Или красить сухой краской, заостренной щепочкой, оставляя четкий белый след на дубленой коже, загоревшей до черноты. Или на тебе рисуют, и если ты играешь в слова или буквы и не угадал, что нарисовано — ты снова меняешься. После этого, утомленные солнцем, мы вернулись в хижину кукушки, которая умилялась пойманной рыбной мелочью для вечерних гонок дворовых кошек.

За несколько лет до моего выпуска наша семья не жила в домике. Мой папа получил квартиру, и хотя мы переехали в центр города, мои друзья, старшая сестра Ленка и я продолжали общаться. Окончание школы, экзамены на медицинскую комиссию моряков и военно-морскую медицинскую комиссию.

Шестьдесят человек в шортах на босу ногу перебегали из кабинета в кабинет. Прикрыв один глаз, мы рассмотрели MNK и X/Z и то, как мы можем описать наше цветовосприятие. Мы тоже нагнулись, раздвинули спины и сначала дали доктору полюбоваться видом издалека, чтобы составить общую картину, а потом прикрыли глаза и рассмотрели каждую точку в отдельности. Затем они дышали в мешок, нажимали на расширитель, садились на корточки и слушали. На прощание они показали кому-то свои зубы и по очереди, каждый со своим дерматологом, выстроились перед залом суда.

В наш офис впустили десять человек. Пришла моя очередь. За столом у окна сидели несколько врачей, мужчин и женщин, и морской офицер. Уже в шортах, мы выстроились вдоль стены и по очереди, услышав свои фамилии, делали несколько шагов вперед, останавливаясь перед столом.

Что означал этот этап медкомиссии, кроме объявления ее окончательного результата, нам не объяснили. Возможно, они опасались, что горбун или глухонемой может случайно попасть в ряды морских офицеров, но нас попросили сначала представиться, затем повернуться в профиль, а потом повернуться спиной.

Я тоже представился, потом повернулся в профиль, а когда повернулся к ним спиной, пауза затянулась. Один из врачей тихонько засмеялся. Я не принял этот вой близко к сердцу. Пауза становилась все длиннее. Старший комиссар, явно сдерживаясь, чтобы не завизжать вслух, все же огрызнулся: «Вы уверены, что хотите стать моряком? Пока я обдумывал вопрос, один из врачей за столом фыркнул. — Да, — уверенно кивнул я. — Разве ты не хотел стать танкистом? — Вряд ли придерживаясь врачебной этики, доктора сопели про себя, кашляя и отплевываясь. — Нет. Я по-прежнему стоял спиной к столу и слушал. Подозревая, что это надолго, я обернулся. Старший медленно пришел в себя: — А танк откуда? — Какой бак? — Я повесил трубку. Старейшина конвульсивно дернул указательным пальцем в мою сторону, — На спине …. у вас… и… звезда! «Я понял это через некоторое время. — Хорошо!» — сказал старший, — «продолжайте. — Просто нарисуйте якорь вместо танка!» — пришел в себя морской офицер.

«Я нарисую эту чертову штуку», — вспомнил я, никогда в жизни не пивший и не терявший сознания ни на минуту. Конечно, я помнил — жару, речку, Серегу-цыгана, меня, может быть, Вована или другого Серегу и Женю Лаптева — младшего брата моего одноклассника, который нацарапал мне на спине танк со звездой. Чертов октябрь. Потом я снова повесил трубку… Только это было год назад — прошлым летом! Подростковый возраст постепенно впустил меня в мою юность.

Не мой. Друг пишет, но для меня.

Я бежал через деревню Видяево и громко дышал. Вокруг бушевала северная весна; словно сорвавшись с цепи, она веселыми потоками разливалась по дороге и слепила глаза. Воздух звенел от радости, содержимое моего пакета отвечало ему в том же тоне, но душа моя была печальна.

— «Куда ты бежишь, Серёга?» — спрашивали встречные. «Мы отправляем бизонов», — ответил я и поскакал дальше.

Мы с Бизоном служили бок о бок два года. Они жили в одной квартире, а когда приходило время идти на работу, они вместе шли на корабль и уже там притягивали взгляды друг друга. Однажды мы три месяца несли дневную вахту и виделись только на корабле: он сменял меня, а на следующий день я забирал его. Это называлось «каждый день на поясе». Довольно утомительно, но другого выхода не было — не хватало людей. В море мы также работали по очереди: я был в первой смене, а он — во второй. И так они жили.

И вот однажды настал момент, когда Бизон плюнул и сказал: «Все пошло к черту, я ухожу». И он написал отчет. Это происходило постоянно — люди уставали от такой жизни и уезжали. Это было трудно сделать, потому что, конечно, никто не хотел отпускать офицеров. Для других эта унизительная процедура заняла год, а то и больше, но я не помню случая, чтобы кто-то махнул рукой и остался. Когда человек перестает видеть будущее, даже умозрительно, в своей голове, очень трудно заставить его смириться с этим. Он стучит ногой и пишет отчет снова и снова, добиваясь для себя свободы, которой он так жаждет.

К тому времени я уже написал свое, длинное и высокохудожественное. Он писал, что мы ходим по ржавым желобам, которые не ремонтируются, и что постоянное ожидание провала крыши выводит нас из себя. Что они не платят нам денег, и поэтому мы едим грибы и рыбу. Вокруг царит идиотизм, разгул воровства, пьянства и пренебрежения к людям. В общем, все так, как было, как написано. И я назвал главнокомандующего ВМС адресатом этого отчета, просто чтобы быть уверенным. Согласно моей идее, главнокомандующий должен был испытать шок и немедленно застрелиться из первоклассного оружия. Но перед этим, конечно, слабеющей рукой подписываю свой пасквиль: «Уволен с вручением ордена «Доблесть». Отчет стал настолько хорош, что они пришли ко мне, переписали его слово в слово и отправили от своего имени.

«Несокрушимый и легендарный» вошел в историю. За ним шел предприимчивый Бизон.

И вот, на плохо накрытом столе, в окружении близких друзей, сидел большой и счастливый человек. Он был счастлив тем счастьем, которое приходит после долгого ожидания, когда кажется, что ничего хорошего уже не будет, а судьба вдруг дарит ему то самое заветное, о чем он долго и уныло мечтал. Большой счастливый человек по прозвищу Бизон вздохнул, словно сбрасывая оковы, разлил водку по стаканам и торжественно произнес:

А как насчет гражданской жизни. Он уполз туда же, плача. — Удачи, Димон, давай, тебе тоже удачи, не забывай нас!» — начали болтать сидящие вокруг друзья, громко звеня бокалами и с удовольствием выпивая. — «Я скоро приеду к вам на джипе, — сказал Бизон, жуя, — заработаю денег и приеду клеветать на вас, диких воинов. И ты будешь приятно улыбаться мне и просить денег, чтобы напиться. «Какого цвета будет джип?» — с интересом спросили его. «Я еще не решил», — ответил он. «Возьми красную, — посоветовал я ему, — шапка лопнет от зависти». — Он не успеет, — оживился Бизон, снова насупившись, — прежде чем я перееду его колесами. — Это правда! Сидящие кивнули в знак согласия: «Тебе не жаль уезжать, Деймон? — спросил я, — столько дураков вместе.

Я не могла спросить, потому что заранее знала, что он мне ответит. И я, и все остальные в нашей компании ответили бы точно так же; это было частью ритуала, кем-то придуманного и повторяющегося снова и снова на подобных мероприятиях. Поэтому, когда я услышал ответ, я не удивился.

«Все пошло к черту», — сказал он, нахмурившись.

Мы сидели, болтали о всякой ерунде, вспоминали случаи из нашей совместной боевой жизни и бессовестно пили. В конце второго часа кто-то вспомнил, что Бизон должен был уходить. — Точно!» — воскликнул он, — «Я остаюсь с вами, моряками. Пора идти домой.

Мы оделись и взяли его чемоданы. Когда-нибудь, Деймон, весь этот мусор забудется, и мы будем вспоминать это время как лучшее, что было в нашей жизни», — сказала я.

Он засмеялся, оглядел стены, похлопал ладонью по двери и молча пошел вверх по лестнице.

Автобус уже ждал. Бизон загрузил багажное отделение и повернулся к нам. Он окунулся в витраж, медленно выпил и сказал: «Ну, вот и все, помните смельчаков, мужики!» В свою очередь, он обнял всех и забрался в вагон ракеты, которая должна была доставить его к прекрасному Дали.

— Служить и защищать!» — воскликнул он, поднял вверх сжатый кулак и пошел на свое место. Автобус медленно тронулся.

«Знаешь, придурок, — сказал я, глядя на него, — у меня такое чувство, что мы только что похоронили Димона». Скорее наоборот. — «Хорошо, пойдем», — ответил он.

Мы побрели в сторону дома.

В квартире было тихо, одиноко и как-то излишне просторно. Разместившись на своих еще теплых местах, мы молча выпили и начали обсуждать текущие проблемы. Их было много, все спешили поделиться своим и выслушать мнение товарищей по несчастью. Так продолжалось до тех пор, пока дверной звонок не начал ломаться и барабанить.

— Кто его принес, интересно? — задумчиво сказал я, — Муратов, не иначе твоя Света пришла со сковородкой. Она любит колотить в дверь. «Сейчас узнаем», — сказал Коготь и пошел открывать.

Через несколько секунд из коридора послышался смех и дикий рев с руганью, затем в комнату ворвался Гвоздь и, задыхаясь от смеха, проревел: «Димон приехал!» «Димон, надеюсь, на джипе?» — крикнул коридорный, — «Денег не одолжишь? — Иди к черту!» — влетел в комнату проклятый бизон, вскарабкался на стул и потребовал водки. «Пограничники, суки, — сказал он, немного успокоившись, — они его не пустили». Приказ выполнялся неправильно, никого не убеждая. Он вернулся пешком, черт возьми. Ну, по крайней мере, он оставил их вещи, они обещали посмотреть. «Это еще что, — сказал Коготь, усаживаясь, — недавно проводил турбиниста, так он так напился, что когда автобус тронулся, решил в конце концов помахать рукой.» и вырубился. И водитель отказался везти его, сказав, что мне нужно это грубое тело. — И что потом? — спросил Бизон. — Я, конечно, была расстроена. Анестезия влилась в нее прямо там, поэтому она не стала бушевать и поплыла домой. Он превысил норму и на следующий день уехал. «Суки, чертовы козлы, — снова начал Биссон, — в чем уродство этой гребаной войны?» «Киски глупые!» «Не будь бубном, — весело сказал Коготь, держа в руках полный стакан, — выпей. Следовательно, с DITE.

Компания радостно заливалась.

В тот вечер Димон безбожно напился. Он проклял пограничников и Севера, которые не пустили его, сказал, что он не приедет сюда ни на каком джипе, потому что его обманут и запрут здесь навсегда. Когда он успокоился, его осторожно положили на кровать, укрыли одеялом и проводили домой.

Он ушел через два дня, встав с правильно оформленным листом бумаги. Показав его мне, он аккуратно положил его в карман и уверенно сказал: «Теперь они не развалятся, уроды».

Я просто сопровождал его. Нук был где-то пьян, остальные были в офисе. На остановке мы снова обнялись, и я сказал: «Уходи, Димон, и не возвращайся. А потом мы будем фыркать, пока будем вас подвозить. «Дружище, Серёга, увидимся на Большой Земле», — ответил он и поспешно вскочил в вагон следящего автобуса.

Через шесть месяцев я ушел. Меня тоже провожали — с торжеством и всевозможными добрыми словами. Было приятно, что у меня осталось хорошее воспоминание и мне не придется вспоминать это время со стыдом. Ну, если надо, тогда немного.

Был ноябрь; Снег с силой и главным — он шел, он принес мне следы и запустил свои холодные дела. Со своей стороны я поцеловал, как Димон, махнул рукой, сел на стул и уехал. На повороте я выглянул в окно и в последний раз увидел деревню, укрытую снегом. Едва заметные огни ее фонарей мелькнули за мной и навсегда исчезли за холмом.

«Кто-то всегда уходит, а кто-то всегда остается, — подумал я, — и хорошо, когда это не ты, потому что иногда нужно продолжать двигаться вперед и оставаться на месте». Итак, все запущено, ничего не поделаешь. «

Автобус повернул на сигнал, как бы соглашаясь, — и, набирая скорость, помчал меня в сторону Мурманска.

Чтобы добраться до звезд

Настала моя очередь написать о своем отце. Родился в июле 1941 года. В ноябре того же года ему, его матери и отцу удалось пережить «кровавую неделю». Во время обороны города от немцев его отец, латышский инженер-заводчик, возглавлял группу строителей, которые сооружали блиндажи, заливали рвы и рыли окопы. В те ноябрьские дни дедушка практически не спал, нужно было следить за рабочими бригадами. Немцы все же прорвались, но ненадолго. Позже бабушка рассказывала моему отцу, как она прятала его от снарядов, завернула в пальто и опустила в деревянную ванну в подвале. Затем немцы с особой жестокостью уничтожали инженеров и строителей, поскольку их хитроумные ямы, «ежи» и другие сооружения замедляли наступление на линии фронта и даже вывели из строя несколько танков. Дедушке удалось бежать, потому что он говорил по-немецки. Их остановили на улице с одним из бригадиров, и он как-то сумел их отговорить, что-то придумал на ходу, сказав, что это торговцы, которые полгода назад приехали из Прибалтики за зерном. Его спасло то, что они еле передвигали ноги, они не были похожи на рабочих, способных копать сотни кубометров грязи. Немцы вскоре были изгнаны, а их люди пришли за дедом. На этот раз он не смог ответить. Он был обвинен в шпионаже и расстрелян в 1942 году, как мы узнали 45 лет спустя. В детстве у моего отца была любимая игрушка — черный настенный выключатель. Он всегда носил его с собой и часто щелкал им. Однажды, после войны, он щелкал на уроке, и учитель вызвал его к доске, чтобы показать и прекратить щелкать. Чтобы поднять ему настроение, она сама щелкнула выключателем, и свет в классе погас. Она тщетно пыталась снова включить его с помощью того же выключателя. Он часто рассказывал эту историю, будучи взрослым и уважаемым человеком. И на его лице была счастливая, озорная улыбка. Мой отец, как и его отец, начал работать на заводе в 14 лет — он был электриком на фрезерных станках. В целом, я думаю, что этот выключатель привил ему любовь к электричеству. Он был с вами, он всегда мог все исправить. Не забывайте, конечно, читать книги. Его интересовала фотография… И вот, каким-то волшебным образом, он уже на вступительных экзаменах во ВГИК, в приемной комиссии, оказался Сергей Герасимов. У отца не хватило знаний, чтобы пройти конкурс на отлично, но его талант и харизму отметили, предложили поступить без стипендии. Тогда папа ответил: «Надо обсудить с мамой», и в тот же день он уже вернулся в Ростов на поезде. Маме сказала, что он посмотрел на Москву и передумал — большой и очень дорогой город. А университет был не очень хорошим. Ему было трудно признать, что он не набрал нужного количества очков. И он не мог согласиться учиться без стипендии, мать-инвалид не могла о себе позаботиться. Вернувшись к своим токарным станкам и книгам, он твердо решил стать учителем. Он сказал, что московские преподаватели из ВГИКа произвели на него впечатление — речь, манеры, пиджаки. Интеллект, одним словом. Через два месяца после поездки в Москву его срочно вызвали к начальству. Сначала выбежал растрепанный начальник смены со старшим электриком, а потом все побежали на «главную», на особый этаж, в особый кабинет. Войдя в офис, отец увидел, что «босс» протягивает ему телефонную трубку. Герасимов позвонил и спросил, почему пропал студент. Папа все объяснил, и хотя Герасимов сказал, что решит вопрос со стипендией, он ответил, что останется на заводе. Звонок от Герасимова, в то время главного директора, отказавшегося благосклонно отнестись к судьбе рабочего завода, показал «шефа» интересным человеком. Шеф решил помочь ему, где советом, где иском или рекомендацией.

В 24 года у отца уже было два высших образования — учителя английского языка и юриста. Он познакомился с моей мамой, она очень понравилась маме, но дедушка его не принял. Дедушка прошел всю войну срочную службу, дошел до Праги, где был ранен. 2 ордена Красной Звезды, командир минометного взвода, без легкого, с жестким коленом, он не сразу увидел отца. Денди, чувак, лежит слишком хорошо. Дедушка был из другого теста. Но судьба любила его отца. В доме дедушки за день до встречи отключилось электричество. Отец вызвался проверить и теперь стоял на столбе высотой 7 футов рядом с изголовьем кровати с засученными рукавами. Собрались все мальчишки из соседних домов и их отцы, давая много «практических советов» электрику. Зажгли лампу, задули свечи и продолжили ужин. Дедушка налил отцу домашнего вина, а затем повел его показывать свой сарай для инструментов. Я сам провел половину детства в этом сарае, нет ничего интереснее пилы, молотка, гвоздей, паяльника, наковальни и т.д. Мой отец закончил юридическую профессию, он любил гражданское право, говорил, что оно во много раз сложнее уголовного и намного важнее. Неверность, нечестность, жестокие ссоры — все это наполняло его жизнь, и в основном с этим приходили несчастные люди. В то время адвокатские конторы не были чем-то недоступным. Услуги стоили не дорого, а люди были очень профессиональны. Часто отец устраивался на работу в Москве без гонорара, только чтобы оплатить билеты, и навещал сестру, а потом и меня. Он помог многим людям, вернул людям имущество, их доброе имя, их семьи. Он умер неожиданно, в адвокатской конторе на столе. После суда у него случился сердечный приступ. Говорят, что суд разгорелся, и прокурор настоял на длительном сроке для парня, который что-то украл. Отец не любил уголовные процессы, но здесь он не мог отказать, он был сыном друга. Мы никому не говорили, напряжение было велико, и мы не знали, с чего начать, с похорон, с места на кладбище. Я была еще ребенком, моя сестра была далеко. Но нам помогли, люди помнят доброту, появилось место, все было организовано. Я приехал на следующий день и не смог попасть во двор. Было так много людей. Как после успешной премьеры фильма. Всем было просто грустно. Я прочитал историю о том, как важно уделять внимание родителям. Иногда даже баловать их, уделять им внимание. Да, точно. У меня прекрасная семья, двое мальчиков, но есть мечты, которые я никогда не исполню. Я не поведу отца в автосалон и не покажу ему новую машину, не угощу его прохладным пивом, не свожу в Испанию. И я бы многое отдала, чтобы увидеть в его улыбке счастье. Не упустите эти моменты.

Однажды мы сидели на семейном празднике трех поколений в доме моих родителей. Папа, старший брат и я уже перешли к стадии «поговорить/обсудить/вспомнить». Женская часть семьи плавно переместилась на кухню, чтобы «нарезать мужские закуски».

И вот мы начали говорить о мстительных людях, о мести в целом. Папа успокоился и не стал участвовать в нашем споре с Брэдом, а молча смотрел в окно и улыбался каким-то своим мыслям.

Когда мы выдохлись, папа посмотрел на нас, прищурив глаза, и рассказал нам историю. Вот немного измененная версия его рассказа:

— После войны было очень трудно. Наше поколение тех, кто родился в 1945-1947 годах, пило самую злую дрянь. Это шутка! Страна лежала в руинах! В нашей деревне электричество было только вечером, а мы появились уже в пятидесятые годы. И так все с лучиной, свечой, керосином. Балки были только деревянные. Одежда переходила от старших к младшим, захватывались старые военные гимнастерки, галифе. Куртки «Матросский горошек» были оценены по достоинству! Обувь вообще ценилась не меньше золота — весной, летом, осенью, почти до декабря, дети бегали только босиком.

Город находился в нескольких минутах ходьбы от нас — через перевал от всего, но добраться туда можно только пешком или на попутках. И идти через перевал — то еще удовольствие, но они пошли! А куда идти? Покупайте муку, крупы. В основном дети были заняты в садах, а родители на работе. Кто-то из колхоза, кто-то с лесопилки, кто-то в городе на заводах или в порту.

Помню, в деревне ходили слухи, что где-то будут поездки в пионерский лагерь. Как я хотела туда поехать! Я просто мечтал! Но у моих родителей не было шести рублей на этот билет… Да, я очень горевал.

В этот момент папа посмотрел на своего внука, который ранее играл с планшетом, пытаясь сделать это с помощью своих новых умных часов. Медведь после такого взгляда Баттина как-то смутился и отложил планшет в сторону. В комнате повисла тишина — вся семья слушала рассказ Батина, а он продолжал: «Я закончил школу в городе. Конечно же, там был злодей! В науке от двойки к тройке ломают. В гуманитарных науках они давались еще более или менее легко. Потом я увлекся плаванием, даже получил КМС. Но я не хотел учиться, Хулиган! Советы редкого учителя в школе проходили без анализа моих шуток. А потом отношения как-то не заладились с нашим директором. Я не могу сказать, что он ненавидит меня или что-то в этом роде. Но если что-то случалось в школе, он всегда винил меня. Он был оскорблен. Понимаете, я занимался бизнесом один раз и все! Потом они растут как снежный ком! А после меня всегда был косяк за косяком.

Когда школа закончилась, директор сказал мне, что «я получу сертификат в августе!». Да, тогда мне было все равно! Мои одноклассники ходили на вступительные экзамены в университеты и техникумы, а я был лентяем, после школы бродил по городу, шатался в парке, у нас образовалась компания друзей, некоторые с криминальными наклонностями. Они пили. Однажды в июле, в пивной возле гавани, мы подрались с греческими моряками-сухогрузами. В качестве трофеев нам достались тридцать рублей и пара наручных часов, которые мы отвезли на блошиный рынок. Здесь произошла история, которая повлияла на всю мою и вашу жизнь. В конце июля в нашу деревню приехал полицейский, который привез меня в районное отделение полиции, где у меня состоялся разговор с начальником полиции. Крепкий мужчина в синей форме, солдат на фронте, заказал китель. Офис был кошмаром для курильщиков! И говорит мне начальник: — Сынок! У меня есть информация, что вы пошли по кривой дорожке. Так вы скоро допрыгаетесь до тюрьмы! Посмотрите, что представляет собой ваша семья: отец-фронтовик, работающий без рук, мама в колхозе, брат хозяин сейчас на судостроительном заводе, в очень хорошей истории, сестра в техникуме. А ты? Мило!

Конечно, я был удивлен его осведомленностью, потому что у меня никогда не было полиции. Он продолжил:

«Почему ты никуда не ходишь?» В чем проблема? — И я получил его… даже без сертификата. — Как нет? Вы окончили одиннадцать лет! — Ну, я не в директорах ЛАДА и школы. Он сказал мне, что сертификат будет выдан только в августе! Начальник полиции задумчиво прошелся по кабинету и тихо сказал: «Вот тебе и ублюдок!». Он специально не дал справку, чтобы парень никуда не уехал. Приняли всех к концу июля. Путь к нему один — либо причал к гавани, либо тюрьма. И тогда я понял весь ужас ситуации с получением аттестата. Мне стала ясна природа GAD директора нашей школы. И такой гнев вскипел во мне! В тот момент он схватил бы меня — он разорвал бы меня на куски. Босс вытащил меня в коридор. Полиция входила и выходила из офиса, босс звонил кому-то по телефону, ни черта не доказал. Они принесли ему какие-то списки, электронные таблицы. А я сидел на стуле и думал, какой же я дурак, что решил разрулить ситуацию, которая козлила директора школы. Строит планы мести. Один хуже другого! Через несколько часов, когда я, наконец, опомнился от сидения в коридоре, начальник вызвал меня в кабинет и сразу без предисловий сказал: «У нас есть ордер на одно из военных училищ». Сейчас вы пойдете в военкомат. Они ждут тебя там. Давайте, вперед! Он не отреагировал на мои слабые возражения, а просто мягко вытолкал из кабинета со словами: «Иди — Иди! Воин ждет! Тогда вы придете ко мне за характеристикой.

В военкомате сообщили, что им даны указания о приеме в Военное училище внутренних войск МООП РСФСР и вступительные экзамены начнутся в конце августа. — Что это? Полицейские войска. Военный сурово посмотрел на меня: — Это внутренние войска. Это не полиция. Слушай, мужик, не отпускай нас. За две недели я прошел несколько медицинских комиссий, собрал необходимые документы, забрал из школы злополучный аттестат и теперь ехал в компании семи претендентов на поступление в школу в городе Орджоникидзе. Все это время я мечтал отомстить директору школы.

Из восьми абитуриентов из нашего города я был единственным, кто поступил в школу. Трудно ли было учиться? Представьте себе, каждый день шесть часов лекций, три часа самоподготовки, упражнения, стрельба, охрана. Мы получили две специальности — мотострелка, с особым изучением специфики службы во внутренних войсках, и юриспруденция. Получилось не плохо — вот это армия! Лекции по военным дисциплинам нам читали военные, в основном фронтовики. Юридические предметы преподавали гражданские специалисты — среди них было несколько молодых и красивых женщин. Так стоять неподготовленным перед всеми ними? Как пробормотать «Я не готов»? Но все равно нас учили драться — это было очень интересно! Первый семестр я закончил с парой четверок, и только отличникам разрешалось уехать домой на каникулы. Второе полугодие я закончил с оценкой «отлично», и за успехи в учебе и службе был награжден первой медалью «20 лет Победы». Все время, пока я учился, я замышлял месть директору! Уже в тире я представлял себе его лицо в мишени и попадал в нее без промаха! На занятиях по рукопашному бою я представлял, как перекидываю его через плечо, бью по лицу, что я ненавидел. Часто мои соперники по тренировкам критиковали меня за чрезмерную силу моих ударов. Отец замолчал, вероятно, заново переживая то время. — И что? Жена брата нарушила молчание. — ‘А потом как в кино!’ — сказала наша мама, улыбаясь. Папа продолжил: «А вот мой первый отпуск летом 1965 года. Я возвращаюсь домой! Я вышла на платформу нашего приморского города — форма отутюжена, сапоги блестят, васильково-синяя фуражка с малиновой лентой стоит идеально. А у выхода на привокзальную площадь, прямо на ступеньках, я столкнулся с директором. Он спешит им навстречу с двумя чемоданами. Я встал у него на пути. Он поднял голову и уронил один чемодан: «Тайи. — Курсант Орджоникидзевского красного военного училища внутренних войск РСФСР им. Киров. Награждается отпуском за успехи в учебе. Здравствуйте, Николай Леонтьевич! Директор оглядел меня с ног до головы, обратив внимание на фуражку цвета легендарного НКВД и одинокую медаль на груди. Он шипел: «Отличники вернулись, они не вошли. А ты…» Он плюнул себе под ноги и прошел мимо меня, бормоча что-то себе под нос.

«Вот и свершилась моя месть», — улыбнулся папа, глядя на нас. — В тот момент я поняла, что мне не нужно побеждать его, чтобы заинтриговать его. Мне просто нужно было показать, кем я стала! За столом воцарилось молчание. Мама встала и подошла к шкафу. Я поправил фоторамку на полке, где бок о бок стояли две фотографии — Батя-кадет и Батя-полковник. Она достала бутылку коньяка, о которой очень заботилась: «Ну что ж. Вы можете получить еще один грамм за эту историю.

На то, что мой муж полностью болен, указывает тот факт, что он женат на мне. Он обладает каким-то невероятным количеством странностей, которые со временем начинают распространяться по воздуху среди родственников, друзей и знакомых. Одной из таких странностей является то, как человеческие имена даются неодушевленным предметам. Не все, конечно, а только самые достойные. И он не просто называет их — он еще и разговаривает с ними.

Например, у него есть любимая чашка. На чашке нарисован пингвин. Имя пингвина — Пафнутий. Почему-то я спросил. Мой муж удивленно посмотрел на меня и спросил, — Ну, как? Я подумал об этом и понял: действительно, больше не надо. Утром муж достает из кухонного шкафа Пафнутия и говорит: — Ну что, брат Пафнутий, на кофе? Вечером я пью чай с Пафнутием, и мой муж жалуется ему на меня: — Видишь, Пафнутий, с кем тебе приходится проводить свою жизнь? Цени, брат, одиночество, не заводи пингвина.

Даже на вилле у нас есть болгарка по имени Зинаида. Болгарка — не в смысле болгарка, а в смысле металлорежущий инструмент. Сначала муж назвал ее Снежаной, потому что считал, что у болгарки обязательно должно быть болгарское имя. Но после того, как он познакомился с характером болгарки, он понял, что это Зинаида. Когда ему надо резать что-то металлическое, он выносит его из сарая и говорит: — Зинаида, почему ты не сходишь с ума? И они начинают сходить с ума. А когда они сходят с ума, он приносит ее в сарай, ставит на полку и ласково говорит: — Приятных снов тебе, Зина.

А в квартире у нас стоит шкаф по имени Борис Петрович. Так что при всем уважении, по имени и отчеству — да. Когда мы покупали только квартиру, то сначала заказали шкаф-купе. И из этого шкафа его забрал коллекционер, которого звали Борис Петрович. Конечно, этот факт бросает тень позора на моего мужа, но на самом деле этому есть объяснение. Собственно, остальную мебель в нашем доме (а также в доме моей мамы, в доме его родителей и в домах многих наших друзей) муж собирал сам. И собрался бы шкаф, раз плюнуть, но оказалось, что в день доставки он был в командировке и только через две недели должен был вернуться. Я категорически отказывалась жить две недели среди немыслимого количества досок и коробок, кроме того, у меня не хватало терпения аккуратно развесить всю одежду на вешалках, поэтому я не стала дожидаться мужа и пригласила в магазин сборщика. И, конечно, она сорок раз пожалела об этом. Коллекционер Борис Петрович, который собирался ко мне в гости, принял одеколонную ванну, и этот одеколон марки «Игла и хвоя» (или «Русское поле», или «Юность Максима» — не знаю) перевернул весь дом. Меня спас Борис Петрович — янтарный человек на балконе. Борис Петрович работал напряженно, спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой, с пятью перерывами на чай. Я был очень удивлен, почему у меня нет компании за столом. И я просто не могу пить, чай с запахом одеколона. Профессионал Борис Петрович, как сборщик от Бога, собирал шкаф с 9:00 до 23:00. Мой муж в то время легко мог бы раскачать дом с двумя кабинетами и ванной во дворе. Мои вещи оставались в коробках, не подозревая о холоде вешалок, потому что обе две недели до приезда мужа я проветривала всю квартиру и, в частности, от запаха Бориса Петровича. Мне даже было стыдно ездить в метро, потому что мне казалось, что весь вагон занят этой дешевой резней. Когда муж приехал, в квартире уже была довольно приличная атмосфера. Он радостно подскочил к новой мебели, радостно воскликнул: «О, шкафчик!» — и замер, открывая дверцу. В течение минуты или около того он осознавал зловоние, которое доносилось до него, а затем спросил: «Умм». Что это? «Это Борис Петрович», — ответил я. Так наш гардеробщик получил свое имя, а коллекционер Борис Петрович, сам того не подозревая, стал его крестным (отсюда и наш шафер). Вот муж, собираясь на какое-то важное мероприятие, советуется в шкафу, что надеть: — Борис Петрович, а как насчет голубой рубашки? Или спрашивает: — Не одолжите ли галстук, Борис Петрович? Или вешает в нем костюм и говорит: — Борис Петрович, держи его как свою честь.

У нас также есть журнальный столик Степана. Ну, тут все просто: мы купили его в разобранном виде, а дома выяснилось, что инструкция по сборке написана на английском и китайском языках. Муж сначала потребовал, чтобы я прочитала китайскую версию, потом минут десять возмущался, что я выхожу замуж за какого-то неграмотного гада, который даже не знает китайского, а потом любезно разрешил мне прочитать на английском. Лошка-жена и английский язык в целом. Кмммм. Но как-то по-другому. В инструкции было написано: «Шаг первый». Ну, с моим произношением. В общем, так журнальный столик стал Степаном. Когда я ищу зажигалку или какой-нибудь журнал, мой муж говорит: «Я не знаю, где». Спросите Степана.

У нас также есть микроволновая печь. Как я понимаю, это личное дело, о котором мне не нужно знать. Потому что когда мой муж бросает в нее тарелку с едой и ласково говорит: «Гойл, Галя. Сделай это для меня, милый» — у меня все проблемы где-то в районе щитовидной железы. Отголоски романтического прошлого, очевидно.

У нас в стране также есть электрическая плита, которая всегда ломается. Муж называет ее Надей. Когда я спросил, почему Надя, он ответил: «Да, у меня была одна. Он также постоянно ломался. Когда утром он жарил яичницу, то всегда спрашивал: — Ну что, Надя, сегодня ты наконец-то станешь моей? Ну же, милая, дай моим яйцам шанс.

У нас также есть пепельница Раиса. Муж утверждает, что то, что это Раиса, видно невооруженным глазом. Когда муж хочет курить, он говорит: — Раиса, составь приятную компанию. А когда его что-то отвлекает, он вставляет в нее сигарету и говорит: «Раиса, Пираул».

Эта инфекция является вирусной. У некоторых наших друзей филейный телевизор (потому что «Филипс») и холодильник анатолий (потому что всегда есть какая-то дрянь, как в карманах жилетки Вассермана). Других ленивых телевизионщиков звали Люси — в честь соседки, которая тоже, по их мнению, ленивый человек. У третьего была прачка Любовь Петровна. Когда они доставили эту машину и распаковали их, старая бабушка вскинула руки и сказала: «Красивая, как Любовь Петровна Орлова!». И даже у моей мамы есть чайная ложка по имени Изольда. Я до сих пор не знаю, почему Изольда. Когда я попыталась выяснить это, моя мама посмотрела на меня так, будто я умнее (впрочем, она всегда так смотрит), а ее муж возмущенно сказал, что более глупого вопроса он в жизни не слышал и что любому дураку понятно, почему ложку назвали именно так.

На самом деле здесь. Я не знаю, почему я написал это здесь. Ну, возможно, это еще раз подчеркнет идиотизм близких к нему родственников и товарищей.

«Засранец, раненый боец, он уже плохо сделан». В начале своей юридической карьеры я представлял интересы одного из американских штатов. Дела были в основном гражданскими (истец/ответчик). Было три адвоката, у каждого из которых были свои дела, график судебных слушаний, иногда приходилось подменять, если болел ребенок или пора было уезжать в отпуск — в общем, все как у людей. Но . . Если ответчик не явился на слушание, судья выдает ордер и арестовывает ответчика, ответчик должен явиться к судье в течение 24 часов (конституционное право). В таких случаях мы обязаны были присутствовать на слушании, и карт больше не было, но на кого упадет карта.

Когда адвокат идет в суд, он должен следовать трем заповедям: (1) знать факты дела, которое он представляет, (2) оставаться предельно вежливым при любых обстоятельствах и (3) выглядеть профессионально (ходить в данках и шлепках — прямое оскорбление суда). Ну, номер два — это практика и опыт, номер три — костюм и туфли, которые всегда живут в офисе, но с номером один все сложнее, особенно когда вы представляете дело, узнаете о нем в 8:30 утра, а слушание в 10:00.

В тот день «счастливая карта» выпала мне. Времени на ознакомление с делом было мало. Я прыгнул в базу данных. Итак, что здесь с нами. Белый мужчина, 36 лет, не женат, долг по алиментам. Какова сумма? — Ни черта себе! Без золотой рыбки здесь не обойтись, поэтому она платная и даже с процентами. У нас с ним открыто шесть дел. То есть шесть женщин (правда) и сам персонал, потому что все эти мамы получают социалку и медицинскую страховку на детей от государства. Я открываю каждое дело, чтобы записать год рождения детей. Я думаю. Всего у меня девять детей, самому младшему около года.

Когда я пришел в суд, подсудимый уже сидел за своим столом. Позади него сидели охранник и молодая женщина крупных размеров. Обвиняемый оказался высоким, худым мужчиной приятной наружности, длинные светлые волосы собраны в хвост, руки в татуировках и браслетах (наручниках). Внешне он совершенно не походил на Казанова, если не принимать во внимание таланты, скрытые под оранжевыми тюремными штанами. Вошел судья. Все встали. Обвиняемый поднялся и сел со стоном и гримасой на лице. В ходе следствия выяснилось, что находившаяся в комнате девушка была подругой (подруга №7) обвиняемого и в настоящее время беременна (№10), что возлюбленная героя нигде не работает и некоторое время не сможет работать из-за несчастного случая. Но несчастный случай произошел не на работе, а носил скорее личный характер, поэтому он не получил никакой компенсации.

Обвиняемый был явно недоволен моими вопросами и вел себя вызывающе. Чем больше вопросов я задавал (и должен был задавать), тем больше ухмылялся охранник. Наконец обвиняемый промолвил: «Это смешно! Всем вам смешно! И я знаю, как это больно! Я не могу ходить, не могу сидеть, не могу спать — так больно!» «Что это? — Судья был удивлен, что никто не смеялся над вами. Каков ваш диагноз? » — перелом полового члена.

Мы с судьей в недоумении посмотрели друг на друга и одновременно склонились над компьютерами. Хаггл получил тот же запрос и выдал тот же ответ — у нашего героя поврежден пенис, и эту травму он получил либо во время принудительного секса, либо во время интенсивной мастурбации. А какие картинки выдавал Google, просто загляденье! Комизм ситуации наконец дошел до меня. То есть ответчик, который заставил девять детей от шести женщин, которые задолжали кучу денег своим детям (я буду поддерживать финансовые права родителей, а не бывшего мужа или супруги), который был отрезан седьмым придурком С десятым ребенком сидит перед нами в тюремной робе и в горе, потому что он сломал свой X . . и, скорее всего, именно эта балерина-врач, сидя в зале суда в позе Марии Магдалины, выполняя упражнение «Лошадь», сломала хребет лошади до самых помидоров. Не нужно изучать сопромат, чтобы понять, что при такой безжалостной операции даже самый стойкий оловянный солдатик в конце концов растает от перенапряжения.

Сказать, что меня это позабавило, значит не сказать ничего. Внутри меня разразился цирк клоунов. Но снаружи я сохраняла спокойствие (приказ номер два), сжимала губы трубочкой и хмурилась, а глаза предательски наполнялись слезами. Судья тоже уткнулся лицом в монитор, я видел, как дрожали его плечи. Гард фыркнул в заднем ряду. Подсудимый огрызнулся.

Наконец судья появился из-за монитора. «Кунсель (советник — это я), есть ли у вас какие-нибудь рекомендации?». Есть ли у меня какие-либо рекомендации? Да, у меня так много рекомендаций, да, у меня такие рекомендации, что из них можно составить трехтомное учебное пособие для инквизитора! Но вместо этого я смиренно ответил: «Нет, ваша честь, у меня нет рекомендаций». Судья отложил рассмотрение дела на три месяца, чтобы обвиняемый мог поправить здоровье и найти работу. Когда слушание закончилось, обвиняемый со стоном встал и направился к выходу. Наблюдая за ним, я вспомнил испорченную классику: «Мой дядя самых честных правил, когда утром ему стало плохо, так сильно пришпорил кобылу, что конюх не мог ее вытащить. Его пример — наука для других «…но я знаю, что карма — сука!

Эту историю рассказал мой бывший коллега. Они сидят с другом, давно не виделись, общаются, развлекаются. С ними за столом сидит сын одного из них. Ему около четырех лет. О чем обычно говорят женщины? Конечно, о внешности, изменениях, фигуре и т.д. и т.п.

Та, что с ребенком, начинает говорить, что она сильно поправилась. Подруга, как и положено, успокаивает: «Нет, ты худая и ничуть не поправилась». Молодая мама возражает: «Нет, посмотри, какая я толстая. Подруга снова ей: «Что ты?! Где ты толстый? Ты совсем не толстая».

Тут к разговору присоединяется четырехлетний ребенок, который, как и подобает сыну, начинает защищать свою мать: «Не кричи на мать! Она толстая! Она сказала — толстый, такой толстый!

Это правда. Нужно всегда защищать свою мать.

Наш друг Василий всегда отличался широтой души, независимостью взглядов и легкомысленным юродством. Морони — это, пожалуй, перебор, скорее эксцентричность, но невозможно представить ситуацию, в которой он не мог бы говорить. И на этот раз он не разочаровал. Это был 1992-93 год, капитализм победил, и папа Вася прошел путь от директора одного из крупнейших предприятий города до его полноправного владельца. Серьезный человек с серьезными друзьями и знакомыми, представлявший в те дни верхушку города. Поэтому, когда у папы Васи был день рождения, он пригласил своих друзей и знакомых отметить праздник в своей квартире. Далее по словам Васи. Ближе к середине торжества папа достает из бара бутылку коньяка, открывает, наливает и произносит короткий тост типа — «Друзья мои, недавно я был во Франции, где по окончании деловой части Путешествия попросил своих французских спутников отвезти меня в департамент Баль, который славится своим виноградом и лучшим в мире коньяком. Я посетил город Коньяк, приобрел там бутылку старого пятидесятилетнего Courvoisier, хочу попробовать и оценить этот благородный напиток. Вася не был жив во время тоста, он не умер, он был очень болен». Дело в том, что накануне мы тоже отмечали какое-то событие, как менее важное, чем Д.Р. Папы, мы, может быть, просто выпили пива, и оно закончилось у нас, а в это время закончились деньги, и Вася сказал «сейчас», помчался домой и вытащил из бара первую бутылку. Увидев бутылку, мы честно пытались убедить нашего друга Васю отдать ее, просто вид ее говорил сам за себя. Вершинин Вася был непреклонен, говорил, что все ерунда, главное не повредить тару, а завтра налить туда простого коньяка не заметят, все будет в порядке. Это не так. Не знаю, о чем думал Вася на следующий день, но он купил и налил «Казачку». «Напиток Кашака». Что можно сказать о нем — очень дешевый с легким запахом, легче проглотить, чем сделать глоток, знающие люди утверждают, что даже непритязательные алкоголики пренебрегают его питьем, предпочитая более изысканный одеколон. В общем, люди пьют. Мертвая тишина за столом и ошеломленные раскрытым букетом, пьющие гости, надо отдать должное этим людям, почти все сумели удержать выпивку при себе, два-три слабых не в счет. Не выдержав взгляда отца, Вася встал и заявил, что не имеет к этому никакого отношения, после чего попытался убежать из дома, развеяв последние сомнения в своей виновности. Не знаю, как наказали Васю, он никогда не рассказывал, что через месяц после занятий в институте он сразу уехал домой, не задерживаясь в дороге. Однако Василий никогда не унывал надолго, это был лишь эпизод в его насыщенной приключениями жизни.

«Почему прерии снова мечтают», часть вторая.

Наша строительная бригада поселилась на первом этаже ремонтируемой школы, большинство — в спортзале, девочки — в кабинете домоводства, а наша «ночная бригада», чтобы не мешать остальным, — в рабочей комнате, где шкафы и стеллажи были сдвинуты к середине для покраски стен, а в углу были свалены фанерные станки для «Зарницы» и кривые лопаты для разгребания снега. Все номера выходили в общую зону отдыха со столом для настольного тенниса. Каскадер Джон после конкурса политической песни до конца убедил лопоухого дурака Вовку в пользе мастурбации, мол, развил фантазию, до которой он сам бы не додумался, и помог представиться: страшно, когда к тебе так подходят, а когда знаешь, что это может сделать, то уже ничего, — и он так увлекся, что не заметил, как наткнулся на стоявший напротив входа стул, на котором сзади висели чьи-то штаны, а на сиденье валялись цветочные трусики. Ворча, Джон вытащил из штанов ремень, положил раскладушку рядом со Славкой на бок и связал им передние и задние ноги, затолкав ремень под брезент. Этого показалось недостаточно, и, завязав узлы на жесткой нитке, он хитроумными стежками проложил ее между матрасом и простыней, вытянув конец наружу. Потом со скучающим видом сел за Вовку, который смотрел в окно. За манипуляциями Джона наблюдал Чебурашка, стоя на испачканной мелом доске, обугленной на толстой фанере, с огромными ушами и глазами, его полные губы посылали весьма двусмысленный воздушный поцелуй каждому вошедшему.

Славка пришел последним и, увидев, что его стул занят чужой одеждой, сел на свою кровать, ремень затянулся, ноги подкосились, и он оказался задницей на полу. Решив, что это случайность, Славка размял руки и снова сел. С тем же результатом. Тогда он решил действовать более осторожно и, восстановив кровать, навис над ее попкой и осторожно присел, да так и остался в позе орла над рухнувшей кроватью. Перевернув его, он развязал пояс и бросил его в открытое окно, не вызвав никакой реакции у зрителей, которые внимательно наблюдали за этим, так как пояс был никому не знаком. Посидев немного, Славка разделся, взял книгу и скользнул под одеяло. Джон начал медленно тянуть за веревку, обвязанную вокруг нее. Славка сначала беспокойно зашевелился, потом начал чесаться. Затем он резко встал и, натянув одеяло, начал осматривать простыню.

— Ты, наверное, получил мандавошку от Галки, помнишь, ты ходил к ней, когда у тебя болел живот?» — сочувственно предположил Джон. Галл была отстраненным врачом, и никто ее не любил. Злые языки говорили, что в ее градуснике вместо ртути был кусок проволоки, прямо на отметке 36,6, потому что выписать ее было нереально. Шелкопряд никак не отреагировал на заботливые слова и снова заснул. Джон снова потянул за нитку. Соловейчик вскочила и начала снимать простыню рукой, снова легла, на этот раз лицом к стене. У Джона кончилась нитка, и когда все решили «Finita la comedia», фанера с похотливым Чебурашкой свалилась с доски прямо на голову бедняге. Поскольку никто этого не ожидал, долго сдерживаемый смех перешел в рев, а разъяренный Славка схватил Чебурашку и с размаху ударил ни в чем не повинного Вовку по спине. Шанти Вован схватил Славку, и «потекла бы чья-то кровь», если бы не крик Аркана: «Ребята, что это? Смотри…!»

Крапива, вывернувшись из могучих объятий Вована, остался на месте, а остальные подняли крик. — ‘Что он делает?!’ Аркаха театрально скрестил руки, ‘мы рвем глотки за Луиса Карвалана и Анжелу Дэвис, поем песни протеста после работы, а он тут крушит свою рожу, да еще в моей постели! На самом деле в кровати Аркана Колька по прозвищу Кока лежал на спине, держа в руках книгу, он спал глубоким сном и улыбался. Ни наш смех, ни крики Аркаши не разбудили его. О Коку надо сказать отдельно, если бы тогда читали Толкиена, у Коку было бы совсем другое прозвище: Балин, Бомбур или какой-нибудь Гимли, так как он был очень невысокого роста, коренастый, с высоким лбом, курчавыми волосами и бакенбардами, переходящими в бороду. Он был старше многих в отряде, отслужил в армии (даже получил сержантские значки) и поступил в институт после подготовительного факультета по рабочему направлению. Хотя по характеру он был больше похож на хоббита: добродушный, трудолюбивый, всегда готовый помочь, я думаю, что он был одним из народов Крайнего Севера, но я могу ошибаться. Даже миниатюрная блондинка Таня, за которой он трогательно ухаживал, при всей своей миниатюрности, была выше его на полголовы. Бригада сгрудилась вокруг спящего, все взгляды были прикованы к простыне, которая предательски нависала над ним.

«Странный образ жизни: на одном борту трахаются, а на другом Эмануэлю показывают доставку на дом», — философски заметил Вован.

— Надо позвать ребят из спортзала, чтобы они посмотрели, что здесь делает наш питомец, — сказал Джон со своей обычной заботой о других, — и позвать девочек, пусть они тоже посмотрят.

— Зачем звать, пойдемте сами за ними, — и, взяв Кольку за кровать, потащили его к двери. По дороге кто-то взял у Кольки книгу и сунул ему в руки свечу. Ребята из спортзала были лидером Костя-Диабет (по названию группы, в которой он был солистом), который сразу же взял на себя ответственность. — Итак, аккуратно ставим теннисный стол, сдвигаем сюда фикусы, один справа, другой слева, ставим чудотворную икону на прикроватную тумбочку Чебурашкина (он тут же зажег перед ней спиртовую лампаду из химического шкафа) . Вдвоем вы поспешно надели туристические жилеты, строительные каски, взяли из угла автоматы и встали во главе комнаты.

Сам он, на мгновение скрывшись в туалете, где уборщица хранила свой инвентарь, появился в черном халате, балаклаве с меловым крестом на лбу и консервной банкой на веревке с дымящейся в ней ватой. В руке она держала тряпку, проткнутую на палке так, что она казалась чем-то вроде епископского жезла. За ним стоял каскадер Джон с кистью и ведром воды. Они натянули веревку между фикусами и повесили на нее презервативы, которые взяли из тумбочки комиссара. Эта аллегория должна была означать, что покойного затрахали до смерти на работе. По собственной инициативе Вован надел плащ с капюшоном и, подпоясавшись веревкой, встал, как странствующий монах. Колька дал ему в помощь двух бойцов, отдав одному из них свой посох, а другому — деревянную снеговую лопату, к которой прикрепил нарисованный им самим углем портрет Дарвина или Лёни с траурной каймой, одновременно приказав использовать лопату как вентилятор, чтобы Вовке не было жарко. Решив, что предварительная подготовка закончена, мы пошли звонить девушкам. Они стекались из дверей и подходили к столу: «О, что это у вас тут? — О, кто это? — О, как его? «О, что у него есть?»

Колька отвечал на все вопросы медленно, один за другим, с томительной озабоченностью священника, помахивая кадилом: «У нас панихида по усопшим. — Его имя — слуга Божий Кока. — Он умер от непосильного труда, которому мы подвергаемся здесь, и от необузданной жизни. — Это его член!

Этот последний ответ явно не понравился дамам, и с возмущенным воплем они убежали в свою комнату, но вскоре вернулись, завернувшись в простыни, и, привалившись к стене, стали горестно икать: «Кто нас оставил, ведь, Волос, как же мы будем без тебя». Сцена была очень похожа на «Белое солнце пустыни», когда Абдул решил покончить со своими женами, если бы не смех, с которым девушки смотрели на мертвеца.

А расклад был такой: в середине перерыва, на теннисном столе, стояла кровать с покойником, рядом на тумбочке фанерный Чебурашка и спиртовая лампа, на голове почетный караул из автоматов, справа монах в капюшоне с бревиарием в руках (вернее, с книгой стихов Пушкина на коми языке), в сопровождении посоха и веера. Слева — Костя с кадилом и Иоанн с ковшом для помоев и кистью, которой он щедро окроплял всех собравшихся. Под раскладушку кто-то положил белые кроссовки покойного.

— Вот и умер раб Божий Кока, — торжественно провозгласил Костя и затем, слегка изменив вечернюю процедуру прощания с прошедшим днем, добавил, — и пошел он на хуй! — На хуй, на хуй, на хуй, — следуя неизменному ритуалу, торжественно произнесли бойцы.

Вова открыл книгу и низким басом начал читать отходы: — Дыр, гир, бирр, эльчердир. Невозможно было сказать, о чем были стихи «Нашего всего», то ли о старухе, с которой он так любил пить, то ли о царе Салтане, но они произвели сильное впечатление. По окончании молитвы Вован склонил голову в поклоне, и то же самое повторил боец, стоявший за ним со шваброй, крепко поцеловав Вовку в спину этой же шваброй. Вовка резко встал и стукнул репой по лопате, которую услужливо протягивал Дарвин. Чтобы избежать нового конфликта, Костя снова взял инициативу в свои руки: — Последняя мысль покойного на земле была (тут он замешкался и, не найдя нужного слова, просто указал на торчащий из-под простыни стояк), ой-ой-ой… одновременно он приказал всем нам (Колька сделал жест руками, словно лепил невидимый снежок), а. во! Плодитесь и размножайтесь!» — сказал он с облегчением. Словно в подтверждение его слов, две дворовые собаки вбежали на школьный двор, где они наблюдали за открытыми окнами ДК, украдкой осмотрелись, и, решив, что никто не собирается вставать у них на пути, одна залезла на другую и начала громко играть. Мужчины одобрительно застонали, дамы возмущенно завизжали, а Колька, вдохновленный успехом своей проповеди, тут же добавил: «Душа покинула бренное тело, но она остается с нами, указывая нам верный путь! Тут, к всеобщему изумлению, собаки поменялись местами: нижняя собака оказалась на вершине и так же ловко принялась обхаживать бывшую верхнюю собаку. По рядам сельчан прошел возмущенный ропот, но дамы были очень довольны и сразу заявили, что если это то, что завещал нам Колька, то они не против, так как это их не касается, разве что на следующий год они запишутся в другой стройотряд, с нормальными парнями. Даже Вован философски заметил из-под капюшона, что, похоже, покойный не так прост, как кажется всем нам. Потом кто-то не удержался и бросил в нетрадиционных собак кадилом, промахнулся, и они, уходя от опасности, лениво выбежали со двора.

То ли от удушливой вони жженой ваты, то ли от растущего галдежа, но, преждевременно покинув тело, душа решила вернуться. Покойный глотнул воздух, сморщил лицо и, громко чихнув, резко сел на подкладке, как на панели в гробу.

«Чудо, чудо!», — уставился Костик, а Кока, не понимая, где он и что происходит, пытался вырваться из дома. Высунув ногу и не найдя опоры (гроб стоял на столе), он опустился на пол, как лягушка, тут же вскочил, схватил у бойца швабру, рывком воткнул ее в другого Вовку, который извивался от смеха, и рванул, рванул в бюро труда. Оттуда он вышел, поддерживая руки ладонями, — Где, мразь, пояс разделил? «Он Славку из окна выкинул, — услужливо подсказал Джон, забыв сказать, что сам вынул этот ремень, — а твой Кедин, вон, во дворе валяется». «Я сейчас вернусь и серьезно поговорю», — предложил Лазарь, направляясь к выходу, но в этот момент за окном раздались гудки, подъехала «вечерняя лошадь», и мы отправились на работу. (Афтырь благодарит коллег из КК за редактирование).

Историю рассказал мой друг и сослуживец, это случилось за год до того, как я прибыл служить в славный военно-морской ракетоносец. По понятным причинам имена актеров были изменены. На должности командира пожарных установок (COU) в этом подразделении служил прекрасный старший офицер из ордена. Обычный такой старший офицер, каких было немало в вооруженных силах Великой страны, но он был примечателен как отличный пародист, способный копировать не только чей-либо голос, но и очень смешно имитировать повадки, движения и гримасы любого человека. Он называл себя, скажем, Семеном Сидоркевичем. Где бы он ни появлялся, будь то строительство части, очередь в гарнизонный цех или рыбалка, люди всегда собирались вокруг него, зная, что Семен обязательно скажет что-нибудь очень смешное. Предвкушение не было напрасным, уже через минуту-другую после сказанных фраз люди начинали улыбаться, а если в ударе оказывался Семен, то люди буквально хохотали. В подразделении служба шла своим чередом, и мне как-то пришлось готовиться к очень ответственному мероприятию для всего персонала. Те, кто служил в армии, понимают, что это такое. Одним словом, постоянный стресс. Я не открою страшной военной тайны, если скажу, что подготовка к полетам в авиаполку состояла из нескольких этапов, одним из которых была теоретическая подготовка в учебных классах. Таким образом, весь летный состав эскадрильи сидит в учебном классе и интенсивно готовится к учениям. Чтобы было понятно, учебный класс — это обычный урок, как в школе или аудитория в университете, только командир эскадрильи находится за учительским столом и, так сказать, руководит процессом. Учебный класс находится в штабе, а в штабе в тот день был только старший посланник Сидоркевич. На службе Сидоркевич во время занятий ходил по коридору, куда выходила открытая дверь учебного класса. Сидоркевич увидел, что за столом командира никого нет (он надолго отлучился), и, соответственно, решил немного пошутить. Стоя перед дверью, он сочным баритоном командира полка рявкал: «Что, некому дать команду?» (Когда появлялся командир, первый, кого он видел, должен был подать команду «Служивые товарищи!»). Ну, естественно, услышав голос командира полка, кто-то приказал «Слуги товарищи!». Все замерли на стенде «Смирно». Затем вошел Семан и скомандовал «вольно». Теоретически, ради таких шуток можно было и потерпеть Андата, но все его прекрасно знали и были благодарны только за то, что он немного отвлекал от рутины. Все сели за свои тетради для подготовки к полетам, а Семен, медленно, спиной к двери, прошел вдоль ряда столов и стал отпускать голосом того же командира полка разные нелепые комментарии к записям летчиков и штурманов, типа «Браво Карпов, прекрасная схема аэропорта». Я позвонил, в этом году вам присвоят очередное воинское звание». Люди смеются, а Сирома старается еще больше. И здесь, как отмечает М. Задорнов, набирайте больше воздуха, уважаемые читатели. Идет по коридору. Командир настоящего полка, полковник Зубарь. Естественно, он услышал нечленораздельный смех в аудитории и, к своему ужасу, свой собственный голос. Медленно пошел к аудитории, при этом он приложил указательный палец к губам, приказывая всем замолчать (при появлении командующего, первого попавшегося, он обязан был подчиниться команде «товарищи офицеры») и непонимающе двинулся за Сидоркевичем. Люди, видя подобную ситуацию, соседствовали совершенно в полный голос, некоторые буквально падали под массами. Сивома, думая, что он так позабавил публику,

сыпал веселыми комментариями с удвоенной энергией. Смех мгновенно прекратился, когда Семен дошел до края аудитории и обернулся. Увидев командира полка, Семен буквально подскочил. В тишине раздался настоящий голос Зубара: «Ну, Винокур, заходи ко мне в кабинет!».

Мы пошли в гости. Там у хозяев живет шерстяной попугай. Живет свободно — клетка почти всегда открыта, летает по квартире. Очень общительный (особенно когда сидит за столом). Может улететь, сесть на плечо и съесть предложенный кусок. Кстати, говоря. Досье: шерстяной попугай, голубой. Зовут Рома. Проживание бесплатное. Выступая. Любит торты. Любимая игрушка — пульт от телевизора. Характер общительный. Одиночка. Сцена: попугай заботится о своей любимой игрушке. В дикой природе попугаи кормят своих птенцов, выклевывая пищу и давая ее из клюва (я не эксперт, но так мне говорили). Поев «за столом» (сидя на плече другого гостя), он улетел кормить конуру. Она подталкивает к нему еду и говорит: «Роми, ешь», и это звучит так, как будто они разговаривают по рации — с помехами и шипением. Нечто подобное в первом Starcraft говорили морпехи Террана. Из этого возникли следующие мысли. Первое — попугай не знает своего имени. Когда его кормили, ему говорили: «Рома, ешь», и он запоминал эту фразу и ассоциировал ее с кормлением. Кто кормит — тот и говорит. Тот факт, что так его называют хозяева, он не принимает во внимание. Он просто запоминает набор звуков и воспроизводит их как можно лучше. Но он ассоциирует определенный набор звуков с определенным действием. Вторая, «альтернативная история» — что попугаи произошли от каких-то древних цивилизаций. как живые диктофоны. Если вы помните, как выглядят говорящие попугаи разных видов, то это будут яркие, иногда жутковатые птицы. С эволюционной точки зрения, такие яркие цвета не нужны, они демаскируют. Привлечь женщину? И сами они нарисованы не хуже. И с точки зрения целенаправленного разведения это вполне логично, с красивой птицей приятнее общаться и появляться в обществе. Такая птица сидит на его плече, как украшение, постукивая. А затем, в непринужденной обстановке, повторяет разговор. Вполне практично. Затем произошла какая-то мировая катастрофа (да, тот самый всемирный потоп). Древние цивилизации погибли, а попугаи выжили (они умеют летать), одичали, но сохранили окраску, а также способность запоминать и воспроизводить фразы. Почему для эволюционного выживания вида необходимо воспроизводить звуки? А как остатки врожденных способностей — это вполне логично. Но эти способности деградировали как ненужные, и современные (и не очень) люди забыли, как ими пользоваться. Но попытки продолжались — говорящий попугай на плече — неразлучный спутник пирата)) К сожалению, их попытки вернуть древние способности птиц ограничились словом «Пиастры!». Впрочем, не исключено — если пират уделял попугаю больше внимания, чем абордажу, тот быстро погиб (на флоте или у других пиратов), а результаты их исследований не сохранились. А теперь прекрасные говорящие птицы заняли свою нишу в качестве домашних питомцев и говорят всевозможные забавные фразы, замалчиваемые издревле.

У нас есть замечательные друзья — семья психиатров. Находиться с ними за одним столом — это море восторга, здорового юмора и интеллектуального удовольствия. Вот почему однажды совершенно неожиданный комментарий оказался таким интересным. Мы обсудили сложную ситуацию (делать/не делать), поломали им мозги, а потом она выдала: «А как кошка ко всему этому относится? Она останется или? » Они вспомнили, что кошка не убегает и всегда остается в комнате. На этом и порешили. Кто знает.

Я уже присматривался к поведению иностранцев в круизах. Теперь я буду принимать соотечественников. Более 10 лет накопленных впечатлений. Есть такая категория граждан Российской Федерации, которые едят тудус, потому что это престижно. Как правило, это лица демократической сексуальной ориентации и при встрече они строго соблюдают ритуал:

1. Чтобы показать, что круиз для вас — бизнес, поэтому количество круизов озвучивается в первую минуту знакомства 2. Тогда вам обязательно нужно повысить свой статус пребывания за границей, сказав, что за границей «Все хорошо», а в России «Все плохо» 3. Тогда вам следует повысить свой статус в России, сказав, что в Российской Федерации вы крутой человек, а не адская собака. 4. Если собеседник с чем-то не согласен, то он заканчивает с демонстрацией своего морального превосходства.

Пункты этого ритуала могут противоречить друг другу, но вы можете почувствовать.

В этом году судьба свела меня за обеденным столом с подобным демократическим театром. Бабушка-пенсионерка, видимо, бывший работник культуры, сначала указала на количество круизов (всего три в 2016 году), а потом начала ныть «хоть бы пели здесь», потому что «мне в Москве есть нечего». Чтобы остановить предложение перестать лгать по какой-то причине. Круиз стоил не менее 3-4 тысяч долларов. Если человек в состоянии потратить 10 баксов на отпуск в течение года, то теоретически вы можете найти высококачественный грунт где угодно. Геннадий, сосед за столом, поддержал бабушку. Он также совершил две дюжины круизов через горб и еще один через три месяца, в феврале, с Кубы. Он натянул рубашку и разрыдался. Даже деньги, говорят они, не помогают, это все равно плохой способ жить. Все еще не в силах жить при мысли о смерти, я отреагировал крайне негативно. Я не знаю почему. Может быть, об этом стоило пожалеть? Представьте себе — человек сидит в декабре на роскошном лайнере посреди Карибского моря и страдает. По какой-то причине я не был впечатлен.

Потом пошли максимы о том, как хорошо было в Европе. Например, люди сидят в кафе, гуляют с детьми и быстро строятся. Попытка объяснить, что в Российской Федерации нельзя долго сидеть в открытом кафе, особенно в декабре, а с детьми гуляют в лесопарках (фото с коляской на фоне лося), а не на улице, привела к принижению их лиц. А после истории с реконструкцией пассажирского порта на Тенерифе — к открытой враждебности. Она была перестроена на шестой год и не видна. Каждый год мы смотрим его с корабля — и вдруг он заканчивается. И инжир.

Но больше всего бабушка была счастлива в Малаге. Мы отправились туда по пути на Карибы. В этот день был пролив 200 мм. Бабушка вернулась на корабль со словами: «Ливневые стоки не справляются, все хорошо, но они не справляются». Поймите правильно. Я ничего не имею против канализации Малаги. Да, и ничто не может справиться с таким ливнем. Но как… выйдя на берег на час, бабушка на свет оценила состояние ливневых стоков Малаги и вынесла вердикт — хорошо. В нем исчез великий водопроводчик.

Когда темы плохой жизни «у нас было хорошо» были исчерпаны и позиции сторон прояснены, они начали уничтожать меня морально. Перед очередным гадом бабка сказала басом на весь корабль: «Чтобы не обидеть их, скажу тише», а Геннадий сверкнул нам улыбкой.

Но вдруг выяснилось, что эти лягушки-путешественницы даже не выучили языки меню ресторана. А потом у бабушки был день рождения, и она решила купить бутылку вина. Поскольку мы уже были в Costa Magica, меню перекочевало к нам. Шеф-повар в тот день рекомендовал Primitivo de Manduro, дешевое и легкое, и мы, чтобы не мыкаться, посоветовали его. Цирк начался с того, что перед бабушкой положили воздушный шар. Она начала читать этикетку лиги:

-При-ми-т-крыло-человека-дуро …. Э… что. Ты — это я? Что еще можно ожидать от этих …

После ужина мы с женой долго смеялись, а бабушка нашла «примитивную» мандуру, которая идеально отражала ее глубокий внутренний мир.

Геннадий выбрал другую тактику. В каждом порту мы отправлялись на пляж или к рифам. Культурные ценности были рассмотрены в прошлом году. Если при этом они встречались с Геннадием, то он всегда говорил в том смысле, что пляжи Карибского моря для лохов и он едет фотографировать культуру в новой стране. И толкнуть в нашу сторону полуметровый профессиональный объектив. После пятого раза это стало надоедать, и я попытался невежливо его прогнать, но жена неожиданно сбросила мой гнев, высказавшись в том духе, что спутница носит полуметровую трубку исключительно из любви к отцу Фрейду, а мне такой прибор не нужен, потому что стоит мой собственный. Я зарычал и продержался несколько дней. И снова Антигуа, и практически единственная культурная ценность на острове — это воссозданный Нельсоном док. Британская военно-морская база XVIII века, где будущий адмирал провел свою юность. Мы посетили его в прошлом году. Геннадий снова похвастался, что сфотографировал Аль Маст Си, а мы — сукканы. Когда его спросили, был ли он с Нельсоном, он заколебался и сказал, что не помнит. Ах, он не вспомнил про развалины крепости на горе и город английских моряков у бухты, где можно побродить не меньше часа… моя жена, как водится, наивно улыбнулась и сказала «Ну, что ты, это единственное, что имеет смысл смотреть»…. Джин больше не прибивал нас. И вообще он старался не контрастировать, ведь по его понятиям — Нельсона могли взорвать еще через полгода.

Вообще, если вы видите в Москве парня, который три недели был в круизе по Карибам, но не загорал, не был на рифах, на пляже и не купался — это Джин. Большое спасибо ему и той бабушке за компанию, без таких людей скучно жить. Хорошие попутчики.

Был в деревне. В спочамский колхоз, где нас шестеро молодых специалистов (четыре парня две девушки) с дождливой осени восемьдесят седьмого прислало руководство родного завода. Колхоз находился в такой глуши, что если представить себе задницу мира, а затем найти самую скрытую и недоступную точку этой задницы, то это и будет деревня в двадцать дворов, в которую мы в итоге попали. Ночь в поезде, четыре часа в колхозном автобусе по дороге со следами асфальта, и еще полтора часа прямо в поле на тракторной тележке «Беларусь», с тремя мешками картошки и двумя мертвыми животными. — Что это такое? — пронзительно спросила Таня, перебирая пальцами трупы теленка и поросенка. — Я не буду ходить с трупами! — Водитель магнитного трактора пробормотал в ответ. — Да! Но что? — Ваша еда.

Нас поселили в пустой хате на окраине деревни. Дождь лил без остановки целый день. Каждое утро нашей новой жизни начиналось с того, что бригадир приходил в восемь утра. Отдельно следует сказать несколько слов о бригадире. Он был обычным мужчиной и примерно в такой же степени опьянения. Он не был пьяницей, не был алкоголиком, это был просто такой образ жизни. Мы никогда не видели его трезвым или пьяным, он всегда оставался в одном и том же состоянии. И каждый день, строго в восемь часов утра, он приходил и объявлял, что в связи с погодными условиями битва за урожай откладывается на неопределенный срок. А потом мы были предоставлены сами себе. Пока мы не веселились. Карты, шутки, книги, игры — все это быстро заканчивается и надоедает. И однажды после ужина, когда мы, как обычно, сидели и возились о чем попало, разговор зашел о пионерских лагерях. Кто где и как отдыхал в детстве. А Лёшка говорит: — А ты знаешь, мне в лагере понравилось. Каждый день в нашем лагере был какой-то перерыв. Например, сегодня, 23 февраля. И мы весь день ходили, изображали военный отряд, пели военные песни. И завтра — 8 марта. Мы приветствовали девушек, подготовили для них праздничный концерт, сделали подарки и изобразили галантных кавалеров. Ну, и так далее. Словом, за смену мы успели отметить все праздники, которые есть в году. В том числе и в новом году.

— Ролл!» — внезапно сказал один из нас. — И давайте встретим новый год тоже!

Все засмеялись, конечно, никто не воспринял эти слова всерьез. Но как-то незаметно и непроизвольно эта мысль вдруг стала обрастать вполне реальными и ясными перспективами. Вскоре все планы и роли были расписаны в деталях. А утром работа закипела.

До ближайшей ели было сто ярдов, и через час красавица стояла посреди хижины, прислонив крону к потолку и источая невероятный, ни с чем не сравнимый запах праздника. Затем, даже среди самых выдающихся скептиков, настроение резко изменилось. Мы готовились, делали украшения из подручных средств, вырезали снежинки и мишуру, рисовали узоры на окнах, придумывали, из чего сделать костюмы Деда Мороза и Снегурочки. В качестве праздничных угощений у тети Вали Трош были куплены две банки три на три деревенского луба и несколько консервов. В качестве бонуса она смогла немного покрутить рождественскую гирлянду. Проанализировав часть самогона с вареньем и колодцем, мы получили несколько сортов с отличным носом.

К восьми часам вечера все было почти готово. Стол ломился от изобилия закусок и напитков. Рождественская елка сверкала огнями и переливалась яркими игрушками. Тихо играла музыка. Девушки за плитой принесли последнего марата. И вскоре начался пир.

Что сказать? Пожалуй, самый яркий, веселый и необычный Новый год за всю мою жизнь, который я могу вспомнить. Было все, и новогодние подарки, и Дед Мороз, и «Елочка, зажгись!», и стихи на табуретке, и хоровод вокруг елки, и даже дискотека на Новый год. Когда часы пробили три, мы уселись. Важную роль в этом играет действительно изнеженная деревенская луна.

В восемь утра дверь, как обычно, открылась, и на пороге появилась фигура бригадира. Бригадир сделал шаг вперед, открыл рот для ежегодного традиционного приветствия, да так с открытым ртом и застыл. В центре хижины возвышалась рождественская елка. Под елкой, подложив под голову мешок с подарками и зарывшись носом в потертую бороду Пакли, Дедушка Мороз сладко спал. В углу скамейки снегурочка извивалась вместе с Калачиком. Справа, у окна, стоял стол с остатками пышного новогоднего ужина, весь в серпантине и снежинках.

Разбойница постояла минуту, потом закрыла рот, подошла к столу, налила стакан лунного света и не стала кусаться. Затем, стараясь не шуметь, он прошелся по комнате, выглянул в окно, полюбовался елкой, сел рядом с Сантой, вернулся к столу и снова налил. Выпив второй стакан, он сидел, курил и смотрел на елку, потом расчистил край стола, сложил руки крест-накрест, положил на них голову и захрапел.

Очнулся он через полтора часа, за чисто убранным столом. Мы сидели за одним столом и играли в карты, стараясь больше не шуметь, чтобы не нарушать покой колхозного начальства. Девочки приготовили завтрак. Первоначальный прораб обошел пустой стол, потом, потом, потом все остальное пространство кабины и хрипло спросил: «Где елка?»- Какая елка? — спросил Валера, передавая карты. — Рождественская елка. Новые годы. Затем она встала. — Сказал бригадир по частям. Мы удивленно посмотрели друг на друга. — Стояла ли здесь рождественская елка? — спросил Валера. — И трус был под ним серым? — Не прыгай. — сказал бригадир. — Под ним спал Санта. «А мне, — сказал Лешка, — такая ерунда может присниться, особенно если спать неудобно. «Хорошо дурачиться!» — сказал бригадир. — ‘Что ты считаешь сумасшествием? — Конечно, нет!» — спросил Валера. — Виктор Иванович, какое сегодня число? Бригадир вскинул руку с часами, потом сказал «ура тебе!», встал из-за стола и пошел на середину избы. По какой-то причине он сначала посмотрел на потолок, затем, более внимательно, под ноги, вероятно, пытаясь найти какое-то подтверждение своим словам, но, конечно, ничего не нашел. Еще раз внимательно, но безуспешно оглядев хижину, он вернулся к столу и спросил: «Есть ли что-нибудь выпить? — Может быть, шампанское? — предложила Лиоска. — Холодно, да? — Ты со мной прощаешься!» — сказал бригадир. Валера достал из-под магазина банку с остатками самогона. Тихо выпив, бригадир, не прощаясь, вышел за дверь и растворился в тонком туманном инее. Больше утром, без особой нужды, он старался не приходить к нам.

Командир нашей части, полковник Полтрабатько, был типичным офицером советской службы военного училища. Небольшого роста, но плечистый и крепкий, за пятьдесят два года он легко пробегал с нами по субботам десяток кроссов, приходя к финишу одним из первых. Обычно в такой день он выходил на крыльцо казармы в спортивном костюме и громким раскатистым басом объявлял: — Пидоры, строиться! И через несколько секунд все стояли на службе, с некоторой опаской наблюдая за ним. Мы ужасно боялись его, потому что он был быстрым человеком, а его рука была тяжелой. А еще у него была полковничья «Волга»-Чувашка, водитель, которому служил мой Кореш, ефрейтор Орехов, мерзкий Пермяк, с которым в эту субботу мы договорились устроить небольшой отдых. В принципе, у нас не было никаких далеко идущих планов, мы просто хотели спокойно сходить в кино и купить халву с натруфеном в деревенском Гастрономе. Для этого они решили спрятать меня в багажнике «Волги», а потом Орехов отвезет полковника домой и все это сделает. Машина полковника не прошла техосмотр на КП, а до деревни было всего четверть часа пути. Так они и сделали. Как только служащий позвонил в гараж, я залез в багажник, и Орех погнал машину в штаб. Спрятавшись, я слышал, как полковник шел к машине, судя по голосу, со своей секретаршей Ольгой Петровной, которая сидела в своем кабинете. Я уже несколько раз разговаривал с ней, когда привозил туда корреспонденцию. Ольга Петровна обладала великолепной головой агента в перьях и огромной грудью, возвышавшейся над массой равелинов неприступной крепости. К нам, солдатам, она относилась сурово и, принимая письма, только молча кивала головой.

Открыв дверь, полковник усадил Ольгу Петровну на заднее сиденье, после чего коротко пробормотал «Свободен до завтра», забрал ключи у подпрыгивающего Орехова и сел на место водителя. Орехов ответил растерянным «Ес», застыл в страхе в багажнике, как мышь под веником, и машина уехала, вскоре выехав на шоссе. Под шелест шин слышался бас полковника и время от времени звонкий смех Ольги Петровны. Примерно через десять минут мы свернули с асфальта на какую-то грунтовку, и в машине отчетливо запахло хвоей. Очевидно, мы вошли в тот лес, который стоял на полпути к деревне. Машина некоторое время подпрыгивала на неровной дороге, затем повернула и остановилась. В тишине раздался звук открывающейся двери, и задняя часть «Волги» слегка прогнулась, по которому я понял, что полторашка пересела к Ольге Петровне. Несколько минут из гостиной доносился тихий разговор, потом все ненадолго затихли, а чуть позже их взаимный пух, наводивший на самые смелые мысли, дошел до меня. А через полторы минуты, видимо, перешел в полное наступление, и легкий треск раздался в унисон с недовольным криком Ольги Петровны из салона. Вероятно, полковник не смог справиться с ее колготками, в результате чего просто разъярил ее и порвал их руками. В ответ на ее протесты полковник снова бросился в атаку, и вскоре возмущенные крики Ольги Петровны стали приобретать определенный ритм. Я почти вдыхал позу тихоокеанского краба, лихорадочно соображая, что меня ждет в случае обнаружения, а именно: наш командир отдела меня отсыплет или сразу расстреляет на месте. По какой-то причине я склонялся к последнему варианту. Тем временем полковник, рыча, как Бабуин во время свадьбы, добросовестно продолжал свою нелегкую работу. Как на кресте, он подгонял отстающих, громко считая — раз-два, левой!» — здесь он вслух считал свои поступательные движения — раз-два, раз-два, раз-два!» — каждый раз заставляя меня вздрагивать и затыкать уши. Но ничто, как известно, не вечно, минут через пять скорость счета полковника значительно возросла, и наступил самый решающий момент, когда он яростно вскочил, как Тарзан, и Ольга Петровна ударила ножом. Машина ходила ходуном, и я с ужасом ощупывала багажник, хватаясь за голову и молясь, чтобы полковник не открыл его по какой-то надобности. К счастью, багажник им не понадобился. В кабине снова стало тихо, потом появился запах сигаретного дыма, они поговорили еще немного, и наконец мы снова тронулись.

Полковник сначала доехал до дома офицеров и высадил живущую там Ольгу Петровну, затем, довольно насвистывая, проехал еще несколько улиц, припарковался у своего дома и уехал. И я остался лежать в своей тюрьме, пытаясь как-то растянуть затекшее тело и не думать о том, что ждет меня после этого. Там тоже ничего хорошего не ждало, по крайней мере, охранник угрожал мне самим собой или чем-то похуже. И вот, в тот момент, когда я уже почти прощался со своей молодой жизнью, раздались голоса, звук открываемого замка… передо мной с сумками в руках стояли полковник и моя жена. Нужно было срочно что-то делать, и, не найдя ничего лучшего, я встал перед ними на колени и, отдав честь, бодро объявил: — Отсрочка пошлины на багажник такой-то! Жена полковника сломалась от удивления, и сама с половиной, выпученными глазами, смотрела на меня, как на привидение. Затем, что-то перевернув в голове, он задумчиво моргнул и, посмотрев на жену, кивнул: «Вольно, солдат». Следуйте за отрядом, доложите, что я вас отпустил. Все ли понятно? ‘ Сделав ударение на слове «все», полковник спросил. — «Да, сэр!» — крикнул я в ответ, выходя из багажника и загоняя дрель обратно в блок.

Надо сказать, что никакого наказания для этой женщины не последовало, а полковник-полукровка до моей демобилизации при виде меня всегда усмехался и хмурился, пряча улыбку в усах.

Когда я рос, я всегда завидовал тем, кто мог купить мороженое для себя. Много мороженого. Коробка и лучше две. И зимой. И разбить его на лету, чтобы все дети завидовали, взрослые восхищались, собаки оглядывались, а потом ладошки слиплись и, наверное, это были снежки, вытертые бабушкиным платком.

Но зимой они не покупали мороженое, потому что «ребенок замерзнет, а у нас есть малиновое варенье» и «Dohtur Nonec не исчез». Но мне был хорошо знаком пытливый детский ум и огромная пятилетняя рутина, чтобы все было сделано, так как малинового варенья всегда хватало до следующего лета, в многогабаритной коммунальной квартире жили исключительно военные врачи и только тетя Оля из дальней комнаты, к которому часто прибегали курсанты старших курсов военно-медицинской академии вплоть до самовольства и увольнения, не имел никакого отношения к медицине и работал там же, где и все взрослые, а только «хирургом халявы». Тетя Оля часто давала мне маленькие шоколадки «2 копейки» и карамельки «Дюшес». Я очень любила тетю Олю, но бабушка почему-то запрещала мне ходить в Тешеолину комнату. Я обижалась, плакала, но глубоко в тайниках души лелеяла надежду, что когда вырасту, обязательно буду учиться у «хирургической шлюхи» и иметь много конфет и шоколадок.

Бабушка возила меня из детского сада на станцию Finlandia каждый будний день, и мы не спеша проходили мимо военно-медицинской академии, мимо рядов розовых тетушек в валенках и стеганых куртках, в белых фартуках, перекрещенных стянутыми шарфами, которые продавали и закручивали пироги и беляши, и мороженое, и кокеру-ванов на палочках из осины, и много-много разных вкусностей. Но они так и не купили его для меня. Ведь «свисток у них из гнилых яблок, в пироги они запихивают собаку и кошку, петушков делают из жженого сахара, и не знаешь, где цыгане их делают, а мороженое нельзя — горло заболит», потом домой, где нас, пораженных тошнотворно теплым клюквенным желе, заставили есть ненавистный пирог с капустой, но сначала «ешь, детка, хийпой из глиняного горшка». При этом ложка рыбьего жира была обязательной. Ложка. Столовая. Рыба. Ай.

В субботу на ужин должны были быть две шоколадки «Гулливер» и «Белка». Когда не было «белочки», давали отвратительный шоколадный «кара-кум» фабрики имени Крупской. Вы сами понимаете, что детская душа хотела свободы, которая олицетворялась именно в поедании эскимо и Петьков на палочке в любое время. Более того — постоянно. А однажды, проходя по Финляндской, мимо «Дома быта», бабушка увидела огромную очередь. Очередь змеилась мимо лотков с мороженым, и бабушка привычно спрашивала: — а что им дают? — Обои. Французский. 8 рулонов в одной руке. Бабушка вздохнула, тут же заняла свою очередь, перекинулась парой слов с соседями по поводу обойного клея, предоставив мне полную свободу действий на час. Можете себе представить? Час! Она следила за мной пристальным взглядом, изредка бросая взгляд, чтобы удостовериться в моей близости. И я зачарованно смотрел на поднос, полный мороженого. Это был взгляд с высоты собачьего полета на свежую отбивную, куриное крылышко «Гриль», колбасное кольцо «Краков». Так что посмотрите на Санту, на невиданной красоты птиц. Повзрослев, я смотрел на свадебные машины, на соседнего лейтенанта медицинской службы Вувка, ставшего большим и далеким дядей в морской форме, золотых браслетах и кинжалах, на поезда, идущие в дальние края к Черному морю, на летние вагонные облака, увозящие в дальние страны.

— Что, девочка, хочешь мороженого? — Мужчина с кокетливым профессором, «пирожком», в очках и с портфелем из потертой кожи спросил меня. Я кивнул. Я кивнул, и к моему удивлению он передал мелочь продавщице, которая дала мне 2 (.) эскимо. «Но только дома. С горячим чаем!» — назидательно сказал добрый волшебник и ушел в сторону ВМА навстречу им. Киров. Я смотрел на него с тупым энтузиазмом. — Адунюшка, очень мало ждала. Теперь мы пойдем домой, будем пить желе! Бабушка, напряженно озираясь, неуклюже двигалась с рулонами обоев, поднимаясь по пологой мраморной лестнице с витыми коваными ограждениями. Я, пряча «наброски» в карман, держа их за палочки, катил за собой маленького коричневого плюшевого мишку. Я прекрасно знал, что мороженое надо срочно спрятать в кладовке, за закрашенным окном, между рамами, где зимой всегда лежали мясо, курица, кусок серого картона с обильно свисающей головой и вытянутыми лапами. И только потом, когда никто не мог видеть, она колебалась без постоянных переживаний по поводу «тонзиллита, ОРЗ, воспаления легких, простуды» и других страхов.

Я лежала на полу в прихожей, бабушка сняла с меня сапоги, с сисек, потом шубу, потом шапку, платок, кофту, двое трикотажных штанов, одела на меня симпатичные тапочки, поправила колготки. Впрочем, вы и сами прекрасно знаете эту процедуру одевания детей. А потом ключ заскрежетал по входной двери, и папа вернулся с работы. И мама. И тетя Люба. И брат Костя. И все в одно и то же время. Коридор мгновенно заполнился, все громко, наперебой, смеясь, бросились в ванную, некоторые из туалета, выворачивали одежду и ставили обувь на сушильный кран. Словом, обычная вечерняя суета обычной питерской семьи.

— А что у нас сегодня для Адочки? И, черт возьми, сегодня у нас есть мороженое! Эскимо! Две части! Но, черт возьми, мы должны хорошо поужинать! А мороженое все еще летает в морозилке, в холодильнике!» — раздался бодрый голос папы.

Я не мог поверить своим глазам. Мороженое. Зимой. На меня. Ни на день рождения, ни на новый год. Только. Дважды сказка. За одну ночь. Это было выше моих сил. Естественно, я побежал к обеденному столу, забрался на стульчик, сломал полную тарелку солянки, большой кусок пирога и, теперь уже совершенно лениво, доел желе. Я. А потом я заснул. Она заснула прямо на столе. Крепкий. Ну, вы же прекрасно знаете, как засыпают за столом, кушая, маленькие дети, пришедшие с прогулки по холоду.

Конечно, проснувшись в субботу утром, я сразу вспомнил, что папа положил эскимосы в холодильник и попросил приготовить на завтрак головную тонну. К моей крайней досаде, мама вытащила оба эскиза, положила их на блюдце, налила чашку горячего чая, принесла мне, я поспешно перевернул сразу два листа, впился зубами в первый и…

Это то, что ты знаешь о предательстве? Поэтому я отвечу вам. Ничего. В плоском результате! Эскизы были глазированы шоколадом с ванильными сырками. Мои глаза мгновенно наполнились слезами, взрослые были в ярости, понимая, что обман раскрыт, что прощение еще предстоит заслужить, но горе детей было так велико, что ни билеты на утренние мультфильмы в Выборгском ДК, ни обещание сводить меня в зоопарк, ни поход на каток «Красная заря» не могли меня утешить или успокоить. Мне даже не запретили сбегать в Тетиолиновую комнату, где меня внимательно выслушали, дали горсть дуко, забрали, но обида загнала так глубоко, что к очень позднему вечеру я одевала, нахмурившись, в разные платья своих кукол, рисовала зайчиков в книжке-раскраске, никому не говоря, не играла с кошкой. Я твердо решила умереть, а они все будут бегать вокруг меня и жаловаться, что я хорошая и послушная девочка, что их надо простить, а я буду лежать красивая, гордая и непоколебимая, уверенная в своей правоте, а потом я попаду Наверх, все будут счастливы, все будут довольны. Они встанут и купят мне многое, в основном «больше настоящего и сосательного мороженого» «сахарную трубочку» по 15 копеек и выше. Но к обеду от волнения у меня поднялась температура, мы никуда не пошли, а в воскресенье началась знаменитая питерская оттепель, крыши протекали, в водосточных трубах слышался грохот падающего льда, поэтому приняли меня только в среду, вытащив из шкафа новое пальто.

И только в четверг утром бабушка, снимая ненужную теперь шубу, обнаружила в ней мое растаявшее варенье. Я разрыдалась и рассказала ей все. Бабушка испустила долгий вздох, погладила меня по голове, затем взяла ножницы, отрезала оба кармана меха, сшила новые из старой нейлоновой рубашки моего отца и положила мех в коробку, затем на антресоли. И больше я эту шубу не видела, потому что в то лето я выросла, мне купили новую, старую (наверное) кому-то отдали, а память о детстве пятилетней девочки коротка, как слезы девочки. Но я до конца жизни ненавидела глазированные ванильные сырки в блестящей фольге.

. Шли годы, пролетела школа и праздник «Алые паруса», экзамены по педиатрии, умерла бабушка, отца привезли из Афганистана в начале 80-х, прощальный залп на Богословском кладбище, а потом и мама, которая помогала растить наших сыновей, тоже покойные, которые после окончания военных училищ «отбыли к следующему месту службы», и им сейчас почти по 30 лет, моя мама уехала к двоюродной сестре в Одессу в начале 90-х, но, к счастью, она уже не застала этот нынешний дурдом. Да, и многое другое. Хлопнула входная дверь. Ее муж Димка пришел домой с работы. Надо поужинать. Она пошла, достала из холодильника суп, Димка налил чай, достал из портфеля газету, поставил передо мной тарелку и радостно сказал: — Смотри, мама, что я купил в киоске на Удельной!

. Он до сих пор не может понять, почему я так икал тогда, два месяца назад, когда увидел на блюдце два глазированных сырка в ярких фольгированных обертках.

(c) Ада и Дмитрий Петров

Первые десять лет своей жизни он был просто котом. Громкое, наглое существо, серо-коричневого цвета, с густой длинной шерстью, которая вечно спутывалась у него по бокам. Непроходимые глубокие царапины на лице и ушах, важные для лохмотьев, придавали ему совершенно бандитский вид. На просторах нашей старой и запущенной квартиры он, как гордый и свободный кулак-драггер, жил грабежом и разбоем. На улице я не игнорировал насилие. Он требовал соблюдения прав и возлагал свои небольшие, но довольно напряженные %, на все обязанности. Будучи центром территории, он был неумолимым пи%дором для всех окружающих котов, совершенно неадекватно реагируя на малейшие поползновения в его сторону. Временами казалось, что неугасающий дух великого каратиста Масуты, Оямы, с таким бешеным напором со стороны Кёкусинкай, бросался на всех соперников, сметая их на своем пути, раскидывая их, чтобы подавить даже мысли о каком-либо сопротивлении. Его имя всплыло только тогда, когда дочь выросла и позвала его объединить Тима с матерью — в «Доме был назначен Уче, который вечно водит под диваном». Кошка была сырая. Принимая меня за равного, он определенно ставил жену и дочь ниже себя в семейной иерархии и относился к ним со снисходительным презрением. Малая, повзрослев, приняла похожую ситуацию такой, какой она была: жена, получив в свои руки бурю контроля надо мной, попыталась раздавить кошку и выбить из-под нее струпья. Но они есть. Вступая в заключительную стадию бурного медового контакта в мрачном полупоклоне, через который кошка брезгливо наблюдала за потной суетой хозяина, она каждый раз смущалась и прерывалась полупрозрачными запахами в простыне с требованием убрать это наглое животное. Достигнув желаемого результата, кошачий хвост отпустил его. Гордость никогда не позволяла ему просить, он всегда требовал или боролся. Аккуратно помещенная в чистую миску, еда сгибалась и исчезала. Голодный и злой, он снизошел до участия в семейном ужине: сев за стол на свободный табурет, он положил голову на стол и закрыл глаза, демонстрируя полное безразличие к происходящему. Но стоило ему на секунду отвлечься, как из-под стола вылетал Свифт Скуп, протягивал руку и неуловимым движением опущенного когтя хватал отбивную или сосиску с ближайшей тарелки. То же самое, что и в его миске. Получив от меня сильный пинок, он не выпустил добычу, пролетел по шву между кухней и прихожей и как ни в чем не бывало врезался в дверь ванной, гордо задрав хвост, так что честно заработанный кусок оказался на моей ноге. Однако мы уважали друг друга, но правила тоже нужно было соблюдать. Закон есть закон. Он был из первого помета соседской кошки. Первый помет, как говорится, всегда самый сильный. Три серо-дымчатых и один грязно-коричневый. Он был самым высокомерным на празднике, в то время как другие котята, обнаружив свободные титьки, молчали и насыщались, возмущенно ползая вокруг матери, не обращая внимания на свободные соски, пока он не отругал одного из братьев и не занял его место. Рыба была его страстью. Все что угодно: жареное, вареное, соленое, мороженое, тухлое. Но особенно вживую. Он мастерски добывал еду. Подобно опытному футболисту, при подаче углового он летел головой вперед на звук открытого холодильника, а растерянные абоненты пытались в суматохе реализовать стандартный захват. Из его нарочито равнодушного взгляда не доносилось ни единого факта напоминания о чем-либо съедобном.

Все, что было забыто или оставлено хоть на минуту, становилось его законной добычей. Следовательно, мясо и рыба обходили дом короткими перебежками, как миниатюрный мяч на базаре, не оставаясь нераскрытыми ни на минуту. Рыба почти все испортила. Talk%DIV Однажды вечером через открытое окно соседей, отрезанное его огромным, килограмма в три, Чебаккой, он, конечно же, попал к себе домой и попытался поесть на ковре в гостиной. Банкет закончился тем, что одна из костей застряла в его горле, пробив пищевод и дыхательное горло. Я нашел его около шести утра в зажатом углу. Изо рта у него шла пена, а сам он был похож на рыбью чашу. Часть выдыхаемого через отверстие воздуха попала под кожу, и кошка набросилась буквально на наших глазах. Это было субботнее утро. Ветеринар в этот день работал с 12. Необходимо было срочно принимать меры. Роль Спасителя была отведена соседке — 75-летней еврейке, гинекологу на пенсии. Ни свет ни заря проснулись бабушка и маленький одуванчик с голубыми волосами, поворчали немного, но отказаться не смогли. Благоразумно, по Спасокукоцкому-Кочергину, вымыв желтые костлявые руки и надев резиновые перчатки, исчезнувшее светило отечественной гинекологии уверенным шагом победителя вошло на кухню. -Котик, открой рот. В ее руке в лучах восходящего солнца сверкало что-то из полированной нержавеющей стали, напоминающее утиный клюв, большой обморок и мужскую прихоть. Врожденная благодарность подсказывает мне, что это устройство можно смело назвать Pi%Walk. Мои подозрения косвенно подтвердила жена, которая надулась, покраснела и спряталась в ванной. Удивленная такой отповедью, кошка списала себя со счетов, решила, что сейчас это устройство, которое она видела Pi%D из интернет-эксплорера, засунет себе в рот и перешла в активную оборону, нанеся несколько глубоких царапин своему потенциальному спасителю. Бой закончился техническим нокаутом и за явным преимуществом одной из сторон. Пока бабушка, вожделея кота разными долгими и мучительными смертями, залечивала боевые раны, я нашла телефон девушки — ветеринара через водяной тромп. Мы согласились на девять. Ветеринарная клиника в нашем городе — это большой кирпичный ангар дореволюционной постройки с бетонным полом. В центре комнаты стоит садомазохистский автомат для игры с быками. За неясной шириной находится стол с металлической обивкой. Это операционная. Другой спасатель — пузатая молодая испуганная девушка, не из моей школы, но на пять лет старше. «Меня зовут Лена, и ты мне поможешь», — говорит она, не боясь крови? — Конечно, мне страшно, но что я могу сделать… К этому моменту кошка заполнила всю спортивную сумку, в которую ее посадили для транспортировки, и ее пришлось вскрыть. Во внутренней поверхности бедра какая-то хрень, Лена побежала готовить «операционную». — Он бы отрезал сейчас и привез. Кошка не резалась. Через пять минут инъекцию повторяют. Но опять же. Наконец, через полчаса, когда Лена, как ей казалось, выкатила дозу для теленка, страдалец отправился в царство Морфея. Я замолчал, как только она начала привязывать лапы кошки к столу. Я ненавижу лекарственные запахи. Кот распластался вверх, она заставила меня держать его голову, а флигель, когда я засунул его глубоко ей в рот, вытащил оттуда зазубренную кость. — Этого было недостаточно. Вы должны выдуть его и обязательно зашить трахею. Я вырежу, а ты держи шею. Ты не можешь смотреть.

Легко сказать, что он держал его за шею — к этому времени кот стал похож на надутую резиновую перчатку, и понятие шеи было примерно таким же сравнительным, как понятие талии у Лены. Pfiiiii — раздался легкий звук, как только кошка сделала первый надрез. Я почувствовал тонкий поток воздуха, почему-то пахнущий свежей рыбой, дующий снизу. В этот момент я добавила в него густой ароматный вчерашний борщ и утренние котлеты, разбросав их веером вокруг операционного стола. -Все? Как ни в чем не бывало, Лена спросила, — а теперь мы будем взрывать. И мы начали гнать воздух в горловую секцию в четыре руки, как будто надувая матрас на пляже. Как только кот встал, как надувной шарик (или гондон — как хотите, так и называйте), началось самое интересное — операция! По моим ощущениям, когда вырезали кошек в предспермальной практике — у Лены были месячные, ну, или случился выкидыш. Она пропустила эту тему. В общем, поиски трахеи превратились в поиски клитора у экипажа подводной лодки. Если бы не моя изобретательность, они бы до сих пор искали. Мыло, — говорю я, — мазать! Там, где будут пузыри, будет дыра. И он снова восхваляет. Но теперь в лотке с инструментами, в соответствии с культурой. А потом вдруг вспомнил, как читал Булгакова про трахеотомию. Вырежьте, — говорю я более глубокомысленно. Я нашел… кошку, в этот момент я не знаю почему начал метаться и бросился к операционному столу, укусил Лену, сумел освободить задние лапы и перенес ими все инструменты на пол. Затем он развел руками и попытался встать. Неловкая русская женщина, которая оттолкнула меня, раздавила грудь своей яростью и ввела ему другой наркотик. Или святой водой, не помню, потому что мне было плохо… в тот вечер кот получил от моей жены цыпочку — в честь отличившегося кота с кладбища домашних животных. Около трех часов, бросившись с головой и ногами в туалет, муж был встречен упаковочным, вздрагивающим, шарообразным существом, издающим гудящий звук трясущимися лапками. Танк запустился, и кошка ударилась о насест. Подойдя, он забрался на нашу кровать и начал лизать мне руки. Впервые за всю новейшую историю. Я подозреваю, что это было проявление благодарности. В то же время его немигающие глаза были широко открыты, на них виднелись слипшиеся волоски и кусочки дерьма. «Каждый человек сеет, что умеет, и извлекает плоды» (в) кот. потом, конечно, постепенно перестал, но не научился я. А на следующий день он нашел и доел больной рыбий хвост, для него это был вопрос принципа. Ибо путь воина — это путь смерти.

Я читал новости о том, как Эрдоган в Турции связал Гюлен Кандера, расстрелял его охранников, в общем, сделал все, что задумал на Майдане, и сам не заметил, как вспомнил историю прошлого своей армии.

Тот, кто в армии придумал «детский стишок», молчит. Кто-то сказал, что сам царь Петр, но наш бригадир выпытал их у прапорщика Иванова и сказал, что только мудаки могут придумывать — дать оружие и послать полк болванов против полета Даунинга. Но генерал, фамилию которого я не помню, не согласился с ним, и поэтому военные учения проводились в нашей дивизии два раза в год. Полковой полк, где офицеры скрывали свое командирское мастерство, а солдатам предоставлялась законная возможность ускользнуть из хозяйственных помещений и с парадного плаца, и, конечно, по возможности не проходить мимо орудия.

Я участвовал в таких играх уже дважды и более-менее начинаю кое-что в них понимать. С каждым разом они нравились мне все меньше и меньше, как простому призывнику. Но на этот раз с самого начала все пошло не так. Во-первых, роль разведчиков-подводников, согласно жребию, проведенному в присутствии командира полка, досталась нашему отделению. Это второй и третий. Как коротко и лаконично, почесывая затылок, резюмировал наш командир роты — «все плыли, трахали жопу». Наш политрук был ослом. Я имею в виду, его фамилия была Керрс. У него уже была походка буратино для всех наших джамо, потому что очень неудобно ходить, когда его толкают.

Они дали нашему отряду две цинковые болванки и трех офицеров: двух из нашего полка и вожатого. Они поставили задачу привести «языка», чтобы выяснить, где в окрестных лесах находится штаб «синих». На самом деле, это был открытый секрет, потому что они всегда находились в одном и том же месте — на острове, окруженном болотами. И это был весь юмор. Поднять их было невозможно. Без вертолета. Да, а с вертолетом нельзя, потому что вертолеты были в «синем» полку, а у нашего их не было.

Гениальный план наших офицеров был прост, как и во все предыдущие годы. Согласно их плану, мы должны были развернуться у болот, дождаться, когда из соседнего полка вывернется заблудший солдат, и передать его в наш штаб. Откуда взялся этот странствующий солдат и какого черта он потерялся в этом непроходимом болоте, потомки Суворова умолчали.

Идея удалась лишь наполовину. В том смысле, что пока наша группа, зайдя в лес, таскала и сушила тряпки, офицеры ходили советоваться. И, судя по найденным позже признакам, они консультировались на минном поле. Как отметил офицер управления штаба учений в звании капитана — оба офицера были убиты, после чего группа действовала самостоятельно. Офицеры обреченно посмотрели на нашу группу и уныло потоптались в направлении ближайшей дороги.

Хорошо, когда нет командиров. Рядовой Мамбетов тут же предложил сходить в универмаг, но командарм, криво посмотрев на контролера, прогнал эту мысль и предложил его съесть. Когда солдат не знает, что делать, он ест, а поскольку он часто не уверен в своих действиях, ему нужно много еды. Как правило, мы приходили в себя только тогда, когда съедали весь запас тушенки, выданный на два дня.

Советник первым почувствовал, что что-то не так. Со словами «Скоро буду» он атаковал ближайший куст. Судя по звукам, доносившимся из кустов, тушеное мясо было медвежьим. Солдат — существо непритязательное и привыкшее к жизненным неурядицам, поэтому мы покорно исполнили легкую роль и, открыв заслонку, сели, как положено по уставу. В ряд, прямо на берегу лягушачьего рая. Через полчаса к нам вышел бледный офицер и сказал: «Я весь в санитарном блоке, а вы сами по себе».

Потом мы остались одни. Любой неприятный враг, зазевавшийся, мог найти нас по следам. Рагу, как вы понимаете, было отравлено врагами. Но имея справедливое право погулять еще два дня, никто бы не вернулся в казармы.

Вечером мы чувствовали себя гораздо лучше — то ли запах березы подействовал, то ли бутылка водки, принесенная рядовым Мамбетовым из ближайшего магазина смешанных товаров, а может, и две. Жизнь стала лучше. Они вспомнили, что неподалеку есть деревня, а в миле от нее — прекрасный яблоневый сад. Где по обмену в прошлом году они поехали на дачу командира соседнего полка работать кротами. Пока солдаты его полка ремонтировали наш флот.

Никого не нужно было просить дважды. Сад оказался небольшим — 20 гектаров. Посреди этого фруктового рая возвышалась цитадель полковника из красного кирпича, пропитанная слезами демобилизационных аккордов.

То, что произошло дальше, я помню как в тумане, видимо, из-за пьянящего запаха спелых яблок. Сегодня у меня все еще нет ответов на многие вопросы. Почему Серега, которого призвали в армию на третьем курсе факультета английской литературы, поймал в кустах пьяного местного охранника и почему она пыталась говорить по-английски с ним и его собакой. Почему мы пытались разбудить часового выстрелами и почему мы тащили его тело к дому полковника. Как кетчуп оказался в кармане охранника и почему он пролился.

Но, похоже, у семьи полковника были ответы, которые они успешно искали за ужином в семейном кругу. Семья полковника за обеденным столом на веранде поняла все буквально — англичане в камуфляжных куртках убили часового и теперь собираются всех пытать. Полковник меньшинства, отмечавший событие в кругу семьи, совершил попытку самоубийства, подавившись бутербродом с икрой. Но его накачали, Мамбетов кричал «шайзе бей» и бил полковника по спине. Помню, как Серегин переводил ерунду, а в результате мы потребовали вертолет и карты.

Подполковник позвонил в свой штаб под угрозой расстрела и приказал прислать вертолет и карты. В нашей армии не принято переспрашивать, поэтому через пятнадцать минут два заместителя командира, не уточнив, какие именно карты нужны, лично принесли карты с учений и еще какие-то явно фальшивые, на которых стоял гриф «секретно».

Утром мы сдали все полученное и какого-то неизвестного пьяного майора в наш штаб. Почему полицейский был пьян и как он оказался с нами в грузовике с яблоками, я не помню. Поэтому, честно говоря, в пояснительной записке мы написали все. Даже рядовой Мамбетов, которому за грамотное выполнение боевого задания дали 15 суток отпуска.

Просто история. Без всяких намеков. Хотя, вероятно, найдутся те, у кого от возмущения потечет слюна при одном только намеке. Причину вы узнаете сами, дочитав до конца. Меняются адреса, избиратели, имена. Некоторые участники этой истории уже не живы. Мир праху их, веселые люди были веселы. На оборонных заводах внутренние полости испытательных пневматических систем во времена СССР приходилось промывать спиртом. Означать грязь — разрушать масло. Звонок называется. И затем многое из того, что было испытано там, было установлено на кислородных установках. Если кто-то думает, что это советская чушь, советую ему внести масло с масляной тряпки в поток кислорода из открытого баллона. Критиковать будет уже некого. Итак, есть пневматическая система, которая нуждается в нормативной очистке. Есть группа слесарей, обязанных это делать, есть алкоголь. Много. В соответствии со стандартами. Стандарты таковы, что достаточно прополоскать и …. Только это. НО! Каждая технологическая операция, в том числе и эта, подлежит проверке, после чего составляется акт на списание алкоголя. Каждый участник процесса ставит свою подпись на акте, гарантируя, что усы были сделаны правильно. Руководитель отдела технического контроля лично осуществляет контроль и гарантию. По дороге застрял в столовой с Чебурами. Профсоюз рабочего класса и трудовая интеллигенция совместно «прочесали систему», по словам первого. Копченый. — Снова следы — контролируемые. «Сплав в третий раз», очищенный. Когда все «технологические» действия были завершены, они перешли на колодезный лом, сопровождаемый простой трехградусной спиртовой трапецией. Не знаете, что такое «трехступенчатая алкогольная ловушка»? Вы крайне ненаблюдательны. Объясняю — после того, как все выпито, но не в таких количествах, чтобы лезть под стол, а немного, для настроения, мужчины всегда начинают обсуждать три темы подряд. Первый — рыбалка (вариант — охота, которая не является базовой). Следующая тема — «Для Бэбс». Там, конечно, просто прекрасно, где каждый — просто Казанова. И последний этап, перед тем как вы уже разойдетесь, — это шутки. Почему-то чаще всего о Рабиновиче. Цукерман. Катса. Так что по какой-то причине это принято. Традиция. От отца к сыну. Поэтому, по традиции, на этот раз это был старый, бородатый анекдот: — Рабинович, почему вы всегда на вопрос отвечаете вопросом? — Что? Они бы вежливо посмеялись, и все бы закончилось, но один «пылкий» вдруг загорелся — давайте проверим! Да, ты дурак или как, как мы проверим? Как, как — Рабиновича нет, а Ривкин есть. Пойдемте — спросите. О, ну, ты дурак или что-то в этом роде, он не скажет. Как это не произойдет, куда это приведет? Ривкин, кто с нами? Контроллер! А кто с нами? Начальник отдела технического контроля! Почему он не хочет поговорить со своим боссом? Профсоюз рабочих-интеллигентов, из которого два члена партии, сам начальник был торговым, опустился на второй этаж офиса ОТК. Со слов пострадавших известно следующее. А именно, первым морально пострадавшим можно считать жену начальника ОТК, которая работала вместе с контролером РИВК. Итак, с ее слов: — Я сижу, я прочитала методичку. Ривкин за другим столом читает роман, потому что умный и поэтому говорит, что знает все благодаря многолетней работе. А я — техпроцесс, потому что я тупой и работаю на заводе всего 15 лет, а не десять. Открывается дверь, появляется мой, глупо хихикая, они выходят из первого участка, принадлежащего ему. По лицам видно, что они уже «навязались». Я просто хотел, чтобы мой колодец «по …», то есть, чтобы его поставили.

И вот эта компания становится полукругом перед столом Ривкина, не переставая хихикать, нажимает вперед на лысину и говорит: «Слушай, Моисей Абрамович, мы тут спорили, почему люди из вашей нации, всегда на вопрос, отвечают вопросом?». Ривкин, грозно глядя поверх очков, прямо и ясно, без бахромы и пустых слов, — застревая там, отвечает: «И кто вам это сказал?». Со слов второго пострадавшего — начальника производства, который понял, по понятиям с начальником цеха, причину своего падения с лестницы: — … … Твоя! Что у тебя есть…. Я иду к тебе, четверо сверху …. На меня со смехом …. Я не смог устоять и ….! Вы следуете за своими людьми или как. Вы …., в течение долгого времени не … …? Пока загадка, как отнеслись к Ривкину, так как на следующий день он спокойно пришел просить тот же рабочий класс из нержавеющих труб. Ну, а отопление в доме решили заменить. Гнилые сгнили. Тридцать метров необходимо, для финальных сорока, ну, по крайней мере, пятидесяти. В квартире три комнаты. Если я дам что-нибудь лишнее своему сыну. На вопрос: как вы получите его с завода? Он ответил: «Да, я уже договорился с Хайрулло, он будет дежурить у ворот, освобождать». Армен из сороковой мастерской поедет на машине, после работы, поможешь загрузить? Мы поможем, — кивали головами вчерашние участники — Хохол и я.

Муж пришел домой с работы уставший, сидел за столом, говорил о работе и взял малого (8 месяцев), чтобы поговорить, так сказать, перед сном. Он держит его и себя в мыслях о работе, и такая это маленькая приманка, крутится, вертится, задевает все вокруг. Я ставлю на стол миску с супом для мужа, специально отхожу в сторону и говорю «осторожно, горячее». «Да», — говорит муж и на полном автомате придвигает тарелку к себе. В следующую секунду малыш берется за край тарелки и переворачивает ее. Малайя кричит, вопит, пытается снять с него всю одежду, мой муж уверен, что я держу его и снимаю, я уверена, что он держит его и снимает. Слишком много, ребенок уронил его дважды… хорошо, что они бежали от стола к дивану и уронили его именно на диван. Бабушка бежит к крикунам, которые почему-то тоже вцепились в ребенка… а у него куча рубашек, все застегнуты на все пуговицы и, как назло, не расстегиваются. Маленькие крики, я испугалась, бабушка застонала, когда отпустили ребенка, выхватила пульт от телевизора и теперь кричит рекламу. Старшая дочь в 4,5 года бьет в тамбур и прыгает вокруг него (она знает, что когда брат плачет, она должна взять свою погремушку и потрясти вокруг него), в итоге они почему-то разделись для крана с холодной водой. Витас мог бы позавидовать тому, что услышал. Нет, мы точно знаем, что холодная вода не снимает ожоги, но почему-то всегда и у всех это получается. Через час муженек пьет виски, я валерьянку, у бабушки что-то с давлением и головной болью, а малыши спят своим мирным детским сном. Оказалось, что ожога не произошло, суп был не таким уж горячим, и почти все впиталось в рубашки, так что в результате — легкое покраснение и нервный срыв всей семьи.

«Когда человек умирает, соседи узнают, сколько у него детей» (народное)

Двор этого небольшого дома никогда не видел столько народу, люди собрались на очень богатую свадьбу — это бабушка Аракия — самая старая жительница деревни, дожившая до своего сотого дня рождения. Внуки, правнуки, праправнуки, соседи, со вчерашнего дня горы салатов и обставленные столы и навесы. Люди собрались со всей Армении, даже Париж и Лос-Анджелес не остались в стороне, расслабились несколько семей. Несмотря на то, что именинница родилась до революции, она полностью сохранила стойкость и ясность мышления, справляясь даже со своим простым хозяйством. После смерти мужа живет одна, не хочет уезжать в город. Друзья-соседи помогают, правнуки появляются в рейдах и жизни, не жалуются. Именинница налила вино в маленький бокал перед войной и попросила произнести первый тост. Все молчали. Бабушка Аратаксия встала, хихикнула, чтобы подбодрить себя, и начала:

— Дорогой мой, я так рада, что ты не забыл старую бабушку, не отложил дела и пришел на мой день рождения. Я очень, очень довольна. Хотя я видел всех правнуков своими глазами, а не только на фотографии. Теперь не жалко умирать… тихо, более — тихо, я не умру, я не думаю. Но первый тост, вы все меня извините, я хочу сказать за здоровье нашего амбала — Авали Гургеновича, который не дал мне умереть двадцать лет назад, когда я был очень болен. Он получил его из другого мира. Почти каждый день ездил сюда на наших грядках, ухаживала за мной — старенькая бабушка, жаль, что его сегодня нет за этим столом. Если бы не он, то меня бы давно уже не было. Говорят, он жил в Ереване давным-давно, надеюсь, он стал там самым главным городским врачом, не дай Бог, я всегда ставлю за него свечку в церкви. Какой хороший врач, добрый, внимательный, многие здесь его помнят. Массы кивали в подтверждение бабушкиных слов. Она еще что-то говорила о незабвенных авонах Гургеновича, а к этому времени несколько человек, сидевших за самым дальним столиком, уже играючи выигрывали у седого почтальона Левона. Когда-то давно, в конце «перестройки», вся Армения погрузилась во тьму, автоматные очереди и дикую нищету. Чтобы вызвать скорую помощь, нужно было платить, и платить не только деньгами, но и самым дорогим, что было в то время — раком на бензине. Без этого врачи вообще не выезжали на вызовы. Тут, как на зло, бабушка Аратаксия упала всерьез, во всей деревне ни капли бензина. Делать было нечего, посоветовались с соседями, Левона выбрала самый высокий и высокий. Кто-то дал ему очки и белый халат жены, кто-то «послушал» из детского набора врача, а лицо закрыли марлевой повязкой, чтобы пациент не узнал почтальона. Так, в доме бабушки Аракии появился врач скорой помощи Авали Гургенович с чемоданчиком под отвертку в руках. Он слушал пациента игрушечным стетоскопом, понимающе кивал, давал советы и выписывал лекарства, которые находились в аптечках соседей…

Левон держал бокал, внимательно слушал длинный тост девушки по поводу дня рождения, улыбался и незаметно вытирал глаза …

На дне рождения соседа компания собралась в количестве 20 человек. Среди них были три рыбака. Конечно же, начались рыбацкие истории. Каждый из рыбаков старался показать руками, как давно поймана рыба, и обязательно сказать, сколько она весит. Все истории переходили грань истины, но гости делали вид, что верят. Видя, что никто из гостей не удивлен, один из рыбаков встал и, протянув руку на стол, сказал: «Вот я поймал карпа, каждая чешуйка на нем с мою ладонь!» и показал всем свою ладонь. Они все задохнулись! Все представляли себе такую фантастическую рыбу. Теперь на все свои рыбацкие истории он всегда слышит в ответ: — Да, да, мы знаем! Весы с ладонь!

Общество умных и красивых женщин всегда отклонялось. Берег — это нервы. Для женщины с мужским мозгом и даже с внешностью, исключающей мужскую, все мысли, кроме непристойных, смерти подобны. Ну их на фиг, этих Сократов с сиськами, правильно они считали, уверенно вышагивая из поселка на среднерусских горах. В моей Марьяже мои способности должны быть четко разделены: ты — красивая, я — умный. Я говорю, ты слушаешь. Все, что выше, — хитрость. Женщина должна быть нежной, доверчивой и легко поддаваться на уговоры. Простая заправка. То есть, выучить команды «Ложь!». , «Tubo!», «Bend!». И «апорт» — чувство права отвечать на брошенную в нее палку. Привыкайте к лотку. Все. И с разумной противоположностью. Не успеешь грызть спину, как они уже запряжены, они сгрудились, носясь по берегам и таща за собой кирпич ее желаний, рассыпая хлопья пены под копытами. И это в лучшем случае. В худшем случае они вызывали ад по расписанию, так что «от стука копыт пыль летала по полю», но это было жалко. Я всегда вступал в отношения с этими Афинами, их матерью, паллетами. Я познакомился с Настей в баре ЦДХ. Миниатюрное создание с удивительной фигурой, детским лицом и наивными голубыми глазами профессионального мошенника. Мечта тупого педофила. За глуповатой внешностью школьницы скрывался железный характер в сочетании с развитым умом. Она не любила говорить о себе, никогда не хвасталась своими способностями, они открылись мне случайно. Мы пошли в суд (бегемот решил продемонстрировать мастерство) вспыхнули. 6-0. 6-0. Как выяснилось, мастер спорта. Я был удивлен, обнаружив, что она спокойно болтается на языке француза. Постепенно она узнала, что свободно владеет немецким, итальянским, испанским, арабским, английским и почему-то польским языками. И все это в 25 лет, на минуточку. В то же время было трудно дать ей 15 лет. Строгий режим. Мы долгое время были друзьями, не пытаясь заниматься сексом. В личной жизни Настя предпочитала двухметровых атлетов с внешностью модели при полном отсутствии мозга. Она также рассматривала возможность выбора сексуальных партнеров, похожих на моих. Я смеялась над ее аманами в черном. Я иду в бар — вижу сцену. Настя сидит на коленях у своей очередной фракции, расчесывая свои роскошные волосы. -Я рад, что она будет оживлять и питать меня для моей любимой. Нежная балерина становится красно-пятнистой, садится в Насти и улетает, постукивая копытом. Ребенок обижается. «Анатолий тискал девушку на бульваре Твери, но и не думал трахаться: слишком много знакомых», — Настя подает плечами. -Какая у вас тирания, леди? -И я начинаю неудачником. Устала. Мы просто нежные, такие, блин, ранимые (Настя, говоря о Любимом, всегда использовала множественное число). Все время боюсь разбить Деву Марию. Все в порядке. Недавно я встретила розовую мечту такого персонажа — Дуньку с мыловаренного завода. -Йохит. -За это Настя поплевала на пальцы, и Сосексо пригласил их к воображаемому расставанию: Купец первой гильдии, Божья милость. -Мамон лук? -Нет. Купец, кстати, молодец, в моем вкусе. Два метра, руки как ноги, ноги как бревна, трясет фантома и затылок черепа через глаза с шишкой. -Типично для продавца. Может быть, вы утонете? -В чем разница, почему это глупость — врожденная или от любви? Например. Понятно. -А что не сработало? -О, там был цирк. Мы пришли к нему. Мы садимся, пьем чай с пастилой, а в гостиной у нас все в чашках, кроме фотографий. Вся стена увешана — здесь мы на велосипеде, там на виндсерфе, здесь мы покорили гору,

Слева мускулистой рукой мы держим руль яхты, там же мы пилотируем самолет. Ну, я такой скромный, говорят они, а что там за пианино пылится в углу, осмелюсь спросить я. Во имя красоты или чтобы прикрыть дыру в обоях? — Ну это, грит, дорого, иногда по настроению как покатит. бывает. Я играю музыку. И тут меня осенило. -Что? — Да, я представляла, как мы с Марфушей, моей подругой, сидим в комнате для прислуги внизу и дуем чай из свистящих блюдец. И вот Марфуша (Настя протянула в одну сторону концы воображаемого крестьянского платка), ткнула пальцем в потолок, и робко так — мне: — Хозяюшка, — вполголоса шипела Маня, указывая глазами вверх, — как бы невзначай скатываясь на него, — «ВСЕГДА ГОВОРИТЕ О ПИАНИНО И ПРОЩАЙТЕСЬ С КЛЮЧАМИ». Ну, вот с этой фотографии у меня пирожок, который не был пожеван на рубашке и выплюнут. Я встал с кресла на стеклянном полу и завыл. И мой дролли испорчен. Его глаза трепещут, рот открыт. А я еще хуже. Я просто вижу, как «Это» накатывает на него, как рубашка на его пупок — ХРРРР! — сбивая все на своем пути — за пианино. с изогнутым вырезом. поднимая крышку — FUCK YOU! Фрак откидывается назад — так, что один оказывается зажатым на плече — и. (Настя быстро опускает вытянутые ладони на воображаемые клавиши) -ТАТ-ДА-ДА МАМА-МАМА. -ААААААААА. — Настя, ты сука. Мы плачем на ваших плечах. -О, Макс, может, тебе сделать лоботомию? Тогда я бы связался с вами. — Спасибо, Настен, нет. — Ты не знаешь, от чего отказываешься, дурак! — Лоботомия. — Если вы передумаете, дайте мне знать. Ну, или сотрясение мозга, например. Я даю вам ответ прямо сейчас! — Вы должны. Как только я захочу быть с тобой, я сразу же подам сигнал. Это верный признак идиота. — Давай, Санта. -Что я положил в Санту? -Что? Вы должны знать классику. Когда заходишь в бар, смотришь по сторонам, сразу вспоминаешь Некрасова — ну, там «Мороз-воевода патрулирует свои владения». Помните? -Хорошо? — Он смотрит — хорошо ли заметены метелями лесные тропинки, нет ли трещин, щелей? -АААА. Вот ваша язва. -Макс, может, тебе стоит сходить к врачу? Я считал на прошлой неделе, сколько шлюх ты вывел отсюда? Шесть? — Я потерял одну по дороге. -Где вас так много? Может быть, вы больны? — Настя, я сама доктур, это все Намана. -Вы врач? Вы сказали, что были подводником, не так ли? — В душе я врач. А в увольнительной книжке — подводник. Я не вижу противоречия. -Ах! Вы гинеколог-водолаз? Это клятва Гиппократа, которая заставляет нырять из киски в киску, не так ли Настя скрестила руки, как будто собиралась куда-то нырнуть. Заползти под стол. — Аааааааааа. Отвали, ой. — Ладно, милая, иди. В мини-юбке есть какое-то животное. Как раз в твоем вкусе. . Как-то иду в ЦДХ — Настя сидит в углу. Она заглушает воду. Не похоже на нее. Он выглядит совершенно трезвым. -Что с тобой случилось? -Ааа. Макс, иди сюда. Обними меня. — Почему ты вся дрожишь? -АААА! Слезы, сопли, рубашка вся мокрая. Едва ли его можно успокоить. — И что же произошло? Успокоившись, девушка начинает рассказ. Ну, я отдал машину дилеру, теперь она безлошадная уже два дня. Я хватаю машину. Подъезжают 140 кастро, тонированные в черный цвет. (История из 90-х — прим.) Я вырвался, но опоздал. Выскакивает малиновка за 130 килограммов, хватает меня за гузку и в машину. И есть еще три. Крупный рогатый скот. Ну, все, думаю, Настя, ты допрыгалась. Я начинаю жаловаться и выть. -Не трахай меня, я еще девочка, меня дома мама ждет, ну, пожалуйста, эй. И в купе тихо. Ну, я просто борюсь. Один просто повернулся и вежливо так говорит: — Не трахайтесь! Ну, я понимаю, что без секса ты не можешь уйти, а я уже на другой ноте, как дяди,

Ну, трахай меня всем стадом, только маму не бей, Бауша не пострадает, дети голодные. -У каких детей «больше девочек»? -И слушайте! -О! Я вижу тебя лучше! Ну, я канючу, они молчат, подъезжаем к подъезду, я взяла скраб на свою скромницу и мы его одели. Как кошка. Мы поднялись на лифте. Они поставили меня у двери и позвонили. За дверью они смотрели глаза в глаза, дверь открылась — у парня в брюках сквозь щетину виднелся золотой зуб. Просто скажи мне что-нибудь — как его послали к зубному. Он влетел в квартиру вместе с Воробьем, времени на чириканье не было. Они в хижине разошлись, последний повернулся и вежливо сказал мне: — Я! И дверь захлопнулась у меня перед носом. Я стояла, завывая, плача, почти злясь. И радость от того, что все получилось, но в то же время, знаешь, Макс, даже немного обидно. Почему они не хотели меня трахнуть? Я уродлива или как? Гы-гы-гы. Снова плачет, всхлипывает и т.д. — Да, Насти, они очень красивые. Если бы я был на их месте, я бы точно трахнул тебя, не волнуйся! — Правда? -Я буду волноваться! -А ты отвезешь меня домой? -Конечно! Мы подходим к ее крыльцу, Настя секунду думает, хмурится, потом, решительно, про себя, — нет, у меня стресс, мне надо успокоиться, и он забирается на меня сверху. Полночи мы раскачивали машину под ее окнами. И еще у меня есть квартира с ней, но я не хочу выходить или выезжать абсолютно. Утром мы едем ко мне. Замораживаем на неделю. Настя берет отпуск, я отмечаю все дела. Они не могли оторваться друг от друга. Но два пистолета помещаются в одну кобуру. Мы не расстались, мы просто стали реже встречаться. Несколько лет Настя могла приехать, забрать меня из любой компании, от любой женщины и увезти. Она не принимала неудач, да, я и не пинался. Хорошее было удивительным. Вот так я испортил две свои свадьбы. Наконец она уехала в Америку. Сейчас я замужем, ой и ах, за очень красивым и очень умным татарином. Затем еще один тест. «Мой друг не ищет легких путей в жизни», — сказал Кабан, глядя на невесту.

Международный музыкальный фестиваль традиционно завершается банкетом. В ресторане отеля царит непринужденная атмосфера. Все обязательные слова были сказаны, и теперь они просто отдыхали. Руководитель российского оркестра Дима обсудил программу вечера со своим европейским коллегой Полом. Две симпатичные скрипки согласились сыграть квартет после банкета. Внезапно Пол сменил тему. — И почему вы всегда наливаете полный стакан, а не, как все, по глотку? — И что вытаскивать. Я выпил его и сразу же пришел в норму. «И один из ваших может быть чем-то подобным?» — Конечно. Дима был уверен в своих ребятах. Простите… — Париж? — Да, легко. — Ящик виски. — Превосходно. — Я просто сам выберу героя. — Идите. — Он. Павел показался в глубине зала. — Мойша…! Твоя… мать…!

Дима удивился, увидев на столе первую скрипку. Скромный музыкант титульной нации никогда не участвовал в собрании. Он все еще пил воду. А здесь был ресторан прямо в отеле. Не нужно никуда идти. В принципе, можно было сразу разместиться, но оба состава, следовавшие за спорящими, старательно занимали места в кабинках. Я должен был пойти на представление. — Миша! Дима старался говорить спокойно и медленно. — У нас есть традиция: каждый, первый подарок на банкете, должен влить в команду. Ритуал прост — не глядя выпить эту чашу. Наполнив чашку на три четверти, он встретил взгляд Пола и, вздохнув, добавил до краев. Мойша ошеломленно посмотрел на благодарных зрителей и недоуменно уставился на сверкающий сосуд. — Возможно ли это? — Конечно! Этот тренерский дар пробудился в Абрамове. — Смотри! Демонстрация длилась несколько секунд. Три глотка, и проблема была решена. Дима обреченно поставил еще одну чашку. Все замерли. Мойша был умным мальчиком и сразу просчитал ситуацию. — Каковы ставки? — Коробка с ним. Скрипач-виртуоз элегантно поднял чашу, выдохнул через край и медленно выпил все до дна. «Я, пожалуй, пойду к себе». Аплодисменты и восхищенные взгляды сопровождали его. Дима поднял руку, привлекая его внимание. — Если хоть один …, хоть в чем-то обвинит …, я …! Не волнуйтесь, Миша не напился. И он по-прежнему не использовал ничего, кроме простой воды. Но авторитет, которым он обладал в команде, был колоссальным.

Военно-морская история1 Дело было на ТОФ (Тихоокеанском флоте) в далекие, но веселые 90-е годы, точнее, в их начале. Итак, тренировки по подготовке членов и торпед (классное сочетание, ага) продолжаются. Русский. В то время этот злополучный остров просто не имел никаких проверок и контроля. Лучшие тесты из штаб-квартиры — почти два раза в неделю. А затем настала очередь командующего флотом Громова Феликса Николаевича. Он был боевым адмиралом. Он прошел все ступени от помощника командира батареи до главнокомандующего. Поэтому он не знал службы на паркете, а в юморе ВМФ тоже устроился сам. Перед прибытием «первого после Бога», конечно, все было вычищено и покрашено, персонал приведен в надлежащее состояние с организованными пробами, учебными выставками и парковочными днями. Все блестело, как у кота на выданье, матросы мылись в ванной, а лично командир в присутствии врача проходил осмотр. На пирсе срочно заасфальтировали пятачок, нанесли разметку и вызвали вертолет. В целом все было в высшей степени отмыто и боеготово. Офицеры и солдаты-срочники были на высоте, а кроме того, за месяц до прибытия командира-срочника командир приказал нам всем написать личные планы работы на день с мельчайшими подробностями. Для того чтобы наиболее эффективно подойти к проверке боевой подготовки. Конечно, сначала он проверял все и всех ежедневно, но потом подписал половину планов машины и фактически не проверял. Раньше не было. Короче говоря, все осталось так, как было всегда. Но флот не был бы флотом, если бы прибытие главнокомандующего прошло уныло и скучно. В нашей части, как и во всех без исключения частях и соединениях, были те офицеры и рядовые, которые, мягко говоря, любили выпить и вообще относились к службе как к неизбежному, но увлекательному приключению. Одним из таких офицеров был сорокалетний (как раз на пике военной карьеры, обычно в 40 лет, за которые они уже давно командуют частями, кораблями или занимают высокие штабные должности) командир 6-й учебной роты в звании лейтенанта. Он был отчислен во второй раз (однажды его уже не комиссовали) и поэтому больше ничего не боялся в своей жизни. Кстати, его компания была не самой худшей. И вот наступил ключевой момент. Главнокомандующий прибыл в часть и после короткой беседы с командиром направился в подразделения. Естественно, после прибытия в роту командира-полководца или другого командира с проверкой, как и положено по Уставу Вооруженных Сил Российской Федерации, его лично встречали командиры рот, докладывали по полной форме и провожали по всему расположению роты. И вот Феликс Николаевич дошел до 6-й роты. Я зашел в роту, сегодня естественно дал команду «смирнаааа». Дежурный офицер в дежурной роте вышел четким и продуманным шагом и объявил по всем правилам. На вопрос о командире — в рассказе и где находится рота, дежурный офицер без колебаний доложил, что командир роты находится в ротной канцелярии, чем привел в недоумение высшего начальника. Главком прямиком в офис компании, открывает дверь, а там. Наша капля сидит на столе, рубашка без бретелек, воротничок расстегнут, галстук висит на волосах, на столе лежит газета. На газете сушится рыба и несколько бутылок. Скучная сцена длилась недолго, рота встала, заняла позицию бурят и представилась: капитан-лейтенант Криженков (фамилия слегка изменена). Что вы здесь делаете, товарищ капитан-лейтенант. От громовского «Громобоя» (наверное, ничего, что так назвали) в этой казарме дрогнула чаша. И получил четкий и понятный ответ: главнокомандующий товарищ, я занимаюсь по личному плану подразделения, утвержденному командиром!

Какой у вас хороший план, — фыркнул Громов. Каппа с прямым лицом взял со стола блокнот, открыл его на нужной странице и передал командиру. Это был личный план, с мероприятием, запланированным на указанную дату, с 11:00 до 13:00: «личная практика действий по употреблению пива с сушеной рыбой», вверху, как и подобает личному плану офицера. Это было «Я утверждаю. Командир в/п 00000 капитан I ранга Бекмомбетов», номер и личная подпись командира части. Надо отдать должное Феликсу Николаевичу, он со спокойным лицом протянул тетрадь с каплями со словами «…займитесь делом, товарищ капитан-лейтенант.» и вышел из канцелярии роты. Что и как после этого сказал главнокомандующий командующему, они слышали, и, наверное, даже тюлени в бухте Золотой Рог покраснели, но мы не будем повторять за ним. Давайте не будем заниматься плагиатом. Потому что эти высокохудожественные изгибы должны были остаться в наследство их внукам.

Форум. Рассказ многодетной матери.

На ранних сроках беременности собаки всегда лаяли на меня, набрасывались на меня, и по их поведению я знала, что беременна еще до теста. А теперь — с Николасом. Я дома, за ужином, за столом, рассказываю. Это было в деревне, у родителей моего мужа. Я говорю: «Я иду по улице, а за мной идет женщина с собакой. А щенок просто лает на меня и делает выпад. Нет, ну вы можете себе представить, и лает, и лает. ‘ Моя свекровь начинает злиться на меня. Вот, эти любители собак, от них нет жизни. А муж говорит: ну, я все понял, можешь больше не повторять.

За корпоративным столом. — Давайте заключим сделку прямо сейчас. Я скажу, что с меня хватит, что я уже больна, что муж ждет меня у двери, что ты ведешь себя нагло, но не обращаешь внимания: наливай, как всегда. До талии!

Не могу сказать, что после этой истории я твердо решила стать переводчиком, но она определенно повлияла на мой выбор будущей профессии.

Так случилось и в Беломорской Карелии в начале 1980-х годов. Я пошел в первый класс, мог бегло читать и бегло писать печатными буквами. Каждый день после уроков я шла к бабушке, ужинала там, писала домашнее задание и играла с двоюродными братьями. Вечером за мной приехала мама и забрала меня. Я привыкла к этому распорядку, а также к тому, что дом моей бабушки всегда был полон людей.

Однажды хмурым октябрьским днем я, как обычно, пришла к бабушке, и дома не было никого, кроме нее. Представьте себе мое удивление! Привычный мир был потрясен, и я получил возможность есть суп в великолепном уединении за огромным столом.

Моя бабушка вспомнила свои уроки и легла спать. Как дисциплинированный октябрьский ребенок, я вымыл супницу, вытер стол, быстро стер несколько арифметических задач и, исписав страницу в блокноте, задумался о хрупкости жизни. Вопрос был серьезный — как жить дальше? Так что же делать в ближайшем будущем?

Напомню, что это произошло в 1980-х годах в Советском Союзе. Не было компьютеров, планшетов и айфонов. Мне не разрешалось включать телевизор без взрослых (да, такое случалось!) Было скучно играть одному. Оставалось только прочитать книгу.

Я забрела в библиотеку и осмотрела полки. В этот момент меня осенило — я теперь пойду в школу! У меня появились новые друзья! Я могу играть с ними! Без лишних слов я быстро оделся и побежал к бабушке, чтобы сказать ей, что ухожу к другу, который жил через две улицы.

Бабушка крепко спала, и мне было жаль ее будить. О, идея! Я оставлю записку для бабушки! Вырвав листок бумаги из черновика, я, как ответственный советский ребенок, честно написал, куда, к кому, зачем и во сколько я вернусь. И с чистой совестью я надел сапоги и поплескался по лужам.

Когда я вернулся через два часа, меня ждал полный беспорядок. Мои безвременно вернувшиеся тетя, дядя и три двоюродных брата искали меня везде, где только можно, а проснувшаяся бабушка сидела дома в качестве начальника штаба, руководя спецоперацией. Дядя, мрачно раздумывая, не пора ли вызвать полицию, привязал веревку к веслу, чтобы искать мое холодное тело на дне озера, на берегу которого, собственно, и находился дом моей бабушки.

Разжигала огонь моя старшая двоюродная сестра, которая послушно пересказывала своему мрачному отцу все случаи, когда я чуть не утонул, чуть не попал под автобус, чуть не пролил на себя ванну кипятка и упал в заброшенную землянку (И что? Теперь я не могу ходить в лес или как?) Моя тетя была больше озабочена тем, что они скажут моей матери.

А потом появился я. Сразу показалось, что это не так уж и много. Меня отшлепали, отшлепали и поставили в угол почти одновременно. Я пытался пробормотать что-то о записке, но никто не слушал. Меня душили слезы несправедливости.

А потом появилась мама. Как настоящий учитель, она быстро вникла в суть проблемы и приняла эстафету от своих родственников. «Маша, как ты могла! Ну, вы не можете! Ты заставил всех волноваться и т.д. и т.п.» Это меня просто взбесило. я! написал записку! предупредил бабушку! но я, но я. уууу!

Они начали искать вещественные доказательства, то есть записку. С тем же рвением, с которым они искали меня. Найден с мучениями, в ящике с дровами. Оказалось, что бабушка проснулась, зашла на кухню, на столе лежал лист бумаги с обгрызенными краями, бабушка повертела его в руках и машинально положила в ящик для хвороста, позвала меня, я не ответил, бабушка обыскала дом, поняла, что меня нет, и все закрутилось.

Я была безутешна. Почему, почему бабушка не прочитала записку? Я написал там все большими буквами. Мама вытерла мои слезы и покопалась в содержимом моего многострадального листка бумаги. Она прочитала его, хихикнула, перевернула в руках и вдруг разразилась смехом. Она постучала меня пальцем по голове и весело сказала: «Вот ответ на вопрос, почему. Ты дура Маша, твоя бабушка не знает русского языка!

деньги на цыплят

Он рассказал мне эту историю. Ну, не будем о ней говорить. В основном этот парень сидел. «Правильно» сел. В деловой манере. В «Лефортово», с аншлагом и «нужными парнями», у которых я учился уму-разуму. Через год, кстати, я научился этому, через год после моего освобождения это перешло на уровень «страшно подойти».

Ну, не сейчас 🙂 Как-то они заговорили о женщинах в одиночках. Ну, как говорится, на вкус и цвет и все такое. Но все сходились в одном — глупые бесконечные курицы — это раковая опухоль общества. И с этим надо бороться. И тогда слово взял крестьянин, который сидел за очень большую аферу.

«Эти куры — очень ценный вид. Для некоторых из них, самых безграничных, это не просто цыплята, это полноценные куры-несушки. Просто нужно иметь к ним подход.

Если присмотреться, какие там цыплята?

Ну, первый вид — это просто тупые дураки. Они уже наказаны в жизни, чего их трогать, несчастные. Второй вид — тупые телки с зарядом. Они не будут делать ничего, кроме как поливать вас дерьмом, они будут хуже, чем короткие продавцы или грузчики в порту. Теперь есть два варианта — от человека с обычным говном, ему хуже не будет, умный человек пожалеет о недостатке, а вот такой элементарный человек накажет и поэтому будет потом вспоминать всю жизнь. Скоро только от того, кто не- не 90-е за чаем во дворе, сегодня за базаром такого не представишь 🙂 Но третий тип — это наш дорогой и «раковая опухоль общества», как вы только что решили выразиться. Это не просто дураки с зарядом, это сука Бессловесная, они не видят своих концов и не знают места. И работать с ними очень удобно. Для начала через человека покупается информация из его окружения, с кем болтается такой дурак, и супруг, и вообще кто есть в жизни. Дальше — мы пробили по своим каналам, кто ее отец, но что есть и кто стоит. Если все ровно — ну, я вижу, что вытянут счастливый билет, но надолго ли? Но если нет, то это наш клиент. А дальше просто все 🙂 — вы на полстола «в теме» (серьезные деловые люди, сидящие в СИЗО перед фокусом в налогах или экономике, чаще всего «разбавленные» крупными жуликами).

Например, Кура попадает на дороге в аварию или еще что-то случается — здесь уже работают профессионалы, главное — вызвать его гнев своим появлением. И тогда как будет страдать. Если повезет, и ребенок может побить ребенка и переехать парня машиной. Затем, как всегда, к ней приходит папа — анализировать анализ. Если его полностью удержат, он сам пополнит число жертв, Али охраняется. -Как вы полагаете? Правильно. Потом ждем, когда же он свяжет свои связи, по малому, так сказать, что до скотины доберется? Но когда кажется, что он уладил дело и солод скота вытерт, наступает наш черед. Скромный мальчик в костюме приходит к отцу и красиво так выравнивает — фотографии, видео, свидетели и прочее. Конечно, наши связи немного разнятся. Ну что ж, раз он и его птенец будут брать ее безвозмездно. Ну, как говорится, не волки. И порядки в лесу. Если Папик сливается, то парочка просто звонит в блатхату, где очень эффектная реконструкция проходит по полной пролетарской программе — там, знаете ли, нет мороженого и машинного крема, как у нас в Лефорте 🙂

А так, как говорится, любой бесконечный, имеющий отца, найдет своего :)))

История не слишком юмористическая, но вы, вероятно, сможете посмеяться. Недавно старая дворовая компания собралась за столом, делились новостями: кто где, как что. И были разговоры, что они не собираются отбирать у нас телефоны, но если что-то более серьезное. Тут я вырвался, говорят, надо нести большие деньги, как будто у тебя за душой ни гроша и терять нечего — не раз так делал. Они все кивали, мол, лучшая защита — это скрыть сам факт, что у тебя есть ценность, а один товарищ возразил, мол, не всегда — он даже рассказал историю (далее с его слов): ну, мы с сестрой, будучи спутниками жизни, нашли друг друга, уехали из района — жили на съемных квартирах, мать жила в старой квартире — мы навещали ее по субботам. а потом ее не стало — они ее похоронили и решили продать квартиру. Просторная трехрублевка в сталинке и в минуте от метро в хорошем районе в центре Москвы — этих денег хватило бы на две двухкомнатные квартиры попроще где-нибудь в спальном районе. Я уже рассматривал этот вариант, и у моей сестры была квартира на примете. Оставалось только продать, но и тогда нашелся покупатель. Но деньги надо было брать наличными и неожиданно много — некому было с собой позвать — я поехала одна. А пока ехал — думал — деньги, честно говоря, не малые — за такое могут и убить, если поймут, что еще могут кого-то привезти — не думал. Тогда он придумал, казалось бы, гениальную схему — спустился в Макдональдс, взял обед на вынос — бумажный пакет в одной руке, стакан колы в другой, поднялся в квартиру. Они подписали бумаги, упаковали деньги в пакет, переложили машину в другую руку, пожелали покупателю счастливого проживания и пошли по улице — размахивая пакетом, как будто там действительно было три Биг Мака и один короткий, в моих мыслях — все в моей новой квартире. Он наклонил голову, чтобы выпить колу, потом еще раз. и вместо пакета в его руках оказался просто маленький клочок бумаги — я даже не видел, кто взял его из моих рук — просто люди смотрели в сторону ворот. Пока он тупил — потратил несколько секунд, бегая за угол к порталу — он уловил подсказку. Он кружился по кругу — руки не слушались, губы дрожали, колени подгибались, сердце пропускало удары. Как представлю, что сейчас позвоню сначала жене, потом сестре. или сначала сестре — не лучше, то, что я сейчас сказал. в разы больше денег, чем я заработал за всю свою жизнь — жить не хочется — всерьез думаю о самоубийстве, но окружающая действительность не дает легких путей: пробки на улице — под машину не бросишься, дома вокруг недостаточно высокие — если упадешь — просто все разобьешь. Да, и это не выход. Надо звонить, но непонятно, что говорить — я такие деньги, даже если буду горбуном с утра до ночи, буду зарабатывать только до седой старости, то есть если отдам сестре, то поделюсь, а себе ничего не оставлю. А мы с женой уже мечтали о ребенке, готовились, уже столько всего ей наобещали. Я сделал несколько шагов к скамейке, сел, весь погрузившись в себя — думал о том, как продать себя на органы или в рабство, что сказать жене, переосмысливал свою жизнь. Вдруг чувствую, кто-то трясет меня за плечо и протягивает мне что-то. сначала я хотел дать в морду без дела, но оцепенение еще не прошло. Поднимаю глаза — вижу оскаленное и даже панковское лицо, чем-то напуганное, что-то говорящее мне и помешивающее что-то под носом. Опускаю глаза — бумажный пакет из McDuck’s. первая мысль: «Добрые люди решили, что я расстроился из-за еды — они отдают мне мой ужин». потом смотрю, как сложен пакет, как он деформируется под тяжестью содержимого. Я поднимаю глаза

Я слышу: — Мне больше никто не нужен! Мне хотелось есть — я ничего не ел со вчерашнего дня — я подумал о гамбургерах. . Я робко принимаю пакет, нерешительно открываю. -. Я вовсе не ворую, я просто давно не ел, подумал я. . Пересчитываю глазами пачку денег — вроде все на своих местах, ни одна не открыта… Так что вы. это . Не злись. Нет. . Я лезу в карман, достаю полторы тысячи: — на, ты пой. — Давай! Мне больше никто не нужен. Я бы немного… на протянутой полуторке он колеблется на пятисотых, тысячная падает на асфальт, он поднимает ее и протягивает мне. Я смотрю на него круглыми глазами. Он кладет купюру в мой карман: — Нет. И листья. Пока я ехал домой, я думал: «Надо было отдать полицию ему», «Зачем я дал ему так мало денег, это уже позор», «Надо было отдать эту чашку Колою — он еще не проснулся», «А что, если бы вместо денег там была газета, обрезки. Да, нет, все уложено так, как я выразился. » Я обычно докладывал домой деньги, все пересчитывал — ни одной купюры не было. Жена купила цветы, позвонила, чтобы сказать, что все в порядке, потом позвонила сестре, снова поехала, купила цветы и ей. Обычно мы переезжали в новые квартиры. Спасибо вам, ребята, я еще никому не рассказывал эту историю. В его глазах стояли слезы. Празднование не вернулось к обычной рутине празднования.

Васин отец — актер-неудачник, он ушел из семьи, когда мальчику не было и трех лет. Он уехал в Болгарию, с тех пор его не зовут. Я никогда не осмеливался спрашивать о своей матери. Словом, с самого раннего детства вся Васина семья была его дедушкой.

Дед рвал жилы на двух работах, да только все сбережения сгорели с гиперинфляцией начала девяностых. Это было тяжело, особенно когда другие дети в детском саду расхаживали в новых кроссовках и кедах за щекой, а Вася ходил по бедности в шапке-чулке.

Приближался новый, девятьсот сороковой год, мальчик мечтал, что под елкой у него будет большая пожарная машина с лестницей или, на худой конец, игровая приставка, но утром первого января под елкой его ждал только старый шерстяной Сок. Больше всего раздражал палец дедушки.

Мальчик запустил руку внутрь и вытащил оттуда одну конфету — это была обычная шоколадная конфета «Белочка».

Сама Вася сверкнула в его глазах и прошла проверки надежды. Дед со вздохом погладил внука по голове и сказал: «Успокойся, Васятка, чего ты ревешь?». Прекрати это делать. Наоборот, ты должен радоваться, глупец, потому что тебе очень, очень повезло. Да — это мой носок, и что? Просто Санта, когда я пришел к нам ночью, я не нашел другого, это не главное. Видите — это не просто чулок, это не просто конфеты, теперь это волшебный носок с конфетами. — Магия? — Да, конечно. — Дедушка, что это может быть за конфета? — Но что: если вы съедите ее и положите носок сюда, на полку, то утром, когда вы проснетесь, произойдет чудо — та же конфета снова появится в носке. И так каждый — каждый день, по крайней мере, в течение ста миллионов лет! Можете себе представить?

Вася вытер слезы, недоверчиво повертел конфету в руках: — Можно я попробую? «Ну, конечно, он твой» — о, но какой аппетитный. Вкуснее обычного. — Конечно…

…Время шло, а волшебный носок никогда не подводил своего хозяина и каждое утро регулярно доставлял новое маленькое чудо — шоколадные конфеты «Белочка». Воспитанники детского сада были полностью приглашены, сначала даже не поверили, но воспитательница подтвердила: «Да, ребята, чудеса, редко, но все же случаются, нашему Васе очень повезло с волшебным пальчиком».

Но дедушке пришлось проявить полную твердость, очень трудно быть ежедневным рабом замечательного носка. Не всегда удавалось достать «белочку» (просто не было лишних денег), тогда покупали сладости попроще и превращали в специально раскрашенные фантики от конфет «белочку». Но его дед неуклонно шел вперед до последнего.

И только когда мальчик уже стал первоклассником, он все равно умудрялся бодрствовать почти до утра и отслеживать, как чудесным образом в носке появляется новая конфета.

… С тех пор прошло много-много лет, мальчик вырос, женился, у него появился свой малыш. Дедушка еще жив и почти здоров, они живут вместе с большой дружной семьей. Год назад семья собралась за столом на Новый год, пришло время получать подарки. Васина жена подарила дедушке дорогую электрическую вертушку, о которой он давно мечтал, а правнук подарил свою фотографию в рамке. Васина очередь подошла к нему и без лишних предисловий он протянул деду старый, потрепанный шерстяной носок. Дедушка заглянул внутрь, вытащил оттуда обыкновенное зеленое яблоко и, к большому удивлению всех присутствующих, вдруг всхлипнул, а затем неожиданно, как маленький мальчик вскочил из-за стола и радостно закричал, — ура. Волшебный носок! А мои любимые яблоки — зеленые! Спасибо, Васятка! Но видишь, у тебя всегда одно и то же, слышишь?

— Дедушка, зачем ты мне это говоришь? Носок — это магия, он наверняка в курсе дела …

…Было нелегко — дела, работа, проблемы, но весь год в волшебном дедушкином носке каждое утро, как штык, появлялось новое зеленое яблоко. Смех-смехом, но случалось, что даже посреди ночи мне приходилось ездить в магазин.

Иногда Вася уезжает в командировку, жена спрашивает: «Ты давно был?». А Вася отвечает: «Да, нет, не совсем, через два-три яблока вернусь»…

С Новым годом! Пусть кто-то сможет подарить волшебный носок …

Один из моих партнеров владеет очень крупной и старой компанией (работает уже 20 лет), которая занимается организацией праздников, уделяя особое внимание свадьбам. Как бывший комсомолец он рассказал много интересного. Это одна из его историй.

Когда приходят клиенты среднего класса и хотят заказать очень дорогой ресторан — я всегда говорю им одну фразу: «Послушайте человека, который организовал несколько тысяч свадеб — то, что будет происходить за вашим столом, гости забудут через месяц, а вот свадебное путешествие вы запомните на всю жизнь». ‘ Хотя мы не особенно вовлечены в туризм, и это лишает нас некоторой суммы денег, для меня важно, чтобы люди имели правильное руководство.

И когда я говорю им об этом, я вспоминаю свадьбу, на которой я присутствовал в молодости.

У нас был такой «Комсомолец» — Володя. Он был из семьи номенклатуры «средней руки» — как говорится, не рыба, не мясо. Но в то же время он разительно отличался от окружающих его коллекций. Дело в том, что Володя был абсолютным идейным коммунистом. Он знал историю Партии пяти с большим плюсом, и это был его любимый предмет. Он процитировал материалы членов Политбюро и Конгресса. Самое главное, он искренне верил в «правильность кодекса КПСС». В связи со всем этим Володю боялись и немного недолюбливали и в институте, и в комсомоле. Даже опытные преподаватели боялись спорить с ним в политотделе, он не гнался за выгодой, а вредные привычки, в том числе алкоголь, считал «буржуазными излишествами».

И вот случилось событие — Володя решил жениться. Как вы помните, в моде были комсомольские свадьбы, то есть свадьбы без алкоголя. Проблемы с отсутствием алкоголя те из вас, кто застал подобные мероприятия, тоже хорошо помнят. Для тех, кто не нашел, поясню — нельзя было ставить на стол алкоголь в бутылках. И вообще, продемонстрируйте это в зале. Следовательно, использовались подсобные помещения, черные входы и другие комнаты, не связанные с банкетным залом, где они накрыли стол с алкоголем, который был «нерабочим». Некоторые наливали коньяк в самовары. Так вот, кто-то подогнал машину к ресторану, где гостям поочередно наливали «крепкое». В результате — безалкогольных свадеб практически не было.

Приглашенных было немного — 30 человек. Рассказчик также был приглашен. Лично. Когда он передавал приглашение, он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Вы не можете мне ничего дать — не нужно». Но если ты уважаешь меня и своего мужа, не пей алкоголь в день моей свадьбы. Это был бы самый дорогой подарок для меня. Рассказчик был удивлен, но желание жениха он все же решил исполнить. Свадьба проходила в довольно скромном месте — банкетном зале небольшого ресторана. На сцене музыканты исполняли очень проверенный советский репертуар, включая патриотические песни о своей родине. Звучали тосты во славу отдельных членов Политбюро, жених периодически просил набрать стаканы минеральной воды для одного из лидеров партии, предварительно добившись дифракции любви к ним. На столе стояла минеральная вода и соки — ни одной бутылки. За столом сидели действительно трезвые люди — никто из присутствующих не решил пренебречь желанием жениха.

Но стол. Прошло 15 лет, я занимаюсь праздниками уже 5 лет, пока впервые не увидел нечто подобное. Стол просто ломился от вкусностей. А именно IT-продукты, на существование которых не то что обычный советский человек — даже серьезный номенклатурщик со стажем может только пускать слюни и мечтательно бросать взгляды. Черная и красная икорная субстанция в вазочках, десятки видов холодных и горячих закусок из мяса, рыбы, птицы, неразлучная осетрина высшего качества на горячее, стейки из мяса первой постройки, шашлык из нежнейшей баранины, крабы — и главное, все это не съедалось в первые 10 минут праздника, а приносилось без ограничения, как будто наливали из этих бункеров родины. В конце вечера жених произнес длинную и совершенно идеологическую речь о верности курса партии и поблагодарил генсека и Политбюро за все, что у него есть, включая этот стол. В течение нескольких недель люди за столами откидывались назад. Некоторые даже спокойно собирали с ним еду и при этом ловили на себе его взгляды, полные зависти. В тот день я впервые в жизни попробовал Фуа Гра и Хамон и в целом понял, что это такое. На все вопросы об источнике такого богатства жених хотел поблагодарить партию как источник благ всего советского народа. То есть она была глубоко идеальной и непритязательной.

Много лет спустя. Володя впитал и серьезно перерос идеологическую часть партии. И как-то в середине 90-х мы с ним пересеклись на закрытом мероприятии, посвященном вписыванию «бывших». Правда об этой свадьбе была весьма оригинальной — Володя однажды обличил одного из опытных преподавателей в незнании материалов съезда и под угрозой письма «наверх» дал ему доступ к каким-то людям из «идеологического отдела» ЦК. Валера посмотрел и рванул — его стали приглашать на мероприятия для «своих». На одном из таких мероприятий Володя познакомился с сыном члена Политбюро. Слово за слово, и у них возник спор, переросший в пари — «Что важнее для советского человека — алкоголь или еда на столе?». Володя был на стороне еды, сын члена Политбюро — за водку. Решили просто — Сын через свои политико-бюрократические корзины вытащил весь спектр деликатесов для Володиной свадьбы, пообещал Володе поехать на рабочее место в Магадан, вручив каждому по подарку. Этот спор контролировался одним из гостей, который сломал руки и присутствовал на свадьбе Инкогнито. Володя выиграл спор и платил за еду по «внутренним» ценам ЦК, как за обед в столовой.

В этой истории знакомства моего мужа с моими родителями нет глубокой философской мысли.

Это просто мое воспоминание о том испытании, через которое проходит каждый мужчина, решив, что пора. Разница лишь в том, что Леша не решил в тот момент, что уже пора, что внесло элемент определенной трагедии и фатальности. Для меня — безусловно.

Мне в основном нравились парни серьезные и образованные, мне, в свою очередь, нравились гуляки и хулиганы.

Постоянные вечеринки в нашей квартире в отсутствие моих родителей, перетягивание каната в подпольных джаз-клубах с немаркированной дверью, которая открывалась только «ради нее» с некоторым постукиванием по системе ABC Morse, и еда All Night с тоннами шампанского в придачу (шампанское (которое сейчас на каждом углу, а в начале 90-х — эксклюзив) было гораздо интереснее для меня в том возрасте, чем вечера в высокопоставленных Котельниках с дипломатической семьей моего Умного, надежного и порядочного, но чрезвычайно скучного в своей дружеской «правильности» друга Сашки, во время которых его мама моей, надо признаться, совершенно искренней комплимент Елизавете Арнольдовне, сегодня у вас очень красивое колье», ответила: Ответы:

— Вот, Таня, выйдешь замуж за Сашу — и я тебе его подарю.

При мысли, что он, хоть и красивый, но разложенный в двухфунтовое ожерелье Елизаветой Арнольдовной, хребет из почтенного дуба, перейдет на мою куриную шею, меня охватывала тоска.

Не говоря уже о том, что причины жениться на Саше, которая, как я знаю, была влюблена в меня, но больше воспринимала как «подругу», я не давала себе принципиально.

Короче говоря, несмотря на то, что я всегда был отличником, спортсменом, старшим по возрасту, играл на фортепиано и гитаре, учился в престижном университете и не мог ударить в грязь лицом в интеллектуальных беседах с друзьями моих родителей, а также всегда производил очень благоприятное впечатление на всех мам и пап моих друзей и подруг, это меня не спасло и после того, как отец сказал коротко:

— Если я еще раз увижу одного из ваших бандитов в нашем доме, я сброшу его с нашего балкона.

Папа, когда был (наряду с работой) чемпионом Москвы по боксу (в связи с чем в нашем коридоре гостей всегда радостно встречала свисающая с потолка боксерская груша, по которой папа периодически стучал для поддержания физической формы), слов на ветер не бросал, отчего наша квартира стала табу для всех мужчин, включая, на всякий случай, моего друга Сашу.

Мы познакомились с Лешей на дискотеке. Он был серьезным и хорошо воспитанным хулиганом. Он окончил пограничную школу с золотой медалью, в связи с чем его имя увековечено на мраморной доске в парадном зале этого достойного военного заведения, и, будучи на тот момент уже пожилым и очень эрудированным человеком, он в то же время был шутником без комплексов, умевшим остроумно и с юмором заявить о себе и стать центром любой компании.

Короче говоря, я влюбился. Но тогда речь не могла идти о браке. Мы жили одним днем и совсем не думали о том, что последует за ним. Встречайтесь и знакомьтесь.

В тот памятный вечер Леха проводил меня до входа. Моя мама знала о присутствии некоего Леши, но я не прилагала особых усилий, чтобы познакомить его с родителями. Мы подошли к моему дому, но, не желая уходить, я позвонил домой из телефона-автомата.

— Мама, я здесь рядом со входом. Мы поговорим еще полчаса, и я пойду домой.

— Иди сюда.

— Я сказал — приходите к нам.

— Мамочка, что там делает папа?

— Папа теперь не будет возражать. Я хочу посмотреть, какой там Леша. Если ты не встанешь и не покажешь мне, то завтра будешь сидеть дома.

И моя мать замолчала. Я вздохнула и удрученно посмотрела на Лешу.

— Не волнуйтесь. Я сильная и, если что, смогу удержаться на перилах балкона, даже если твой отец станцует лезгинку на моих ногах.

Представив себе эту чудесную картину во всех красках и вздохнув еще сильнее, я открыла ключом входную дверь.

Случалось ли вам в жизни, что вы ждали проблему с одной стороны, а она появилась с другой? Так что мои родители подкрались ко мне совсем не с той стороны, с которой я их «ожидал».

Когда вы впервые приводите кого-то в свой дом, вы всегда хотите произвести хорошее впечатление не только на того, кого вы привели, но и на тех, к кому вы его привели.

У меня никогда не было причин для беспокойства, потому что мои родители — образованные, умные, воспитанные и очень тактичные люди (несмотря на угрозы).

Но когда мы вышли из лифта на нашем этаже, я сразу понял, что «не все спокойно в Датском королевстве». Даже возле лифта я слышал крики Джо Дассена. Люди моего возраста и старше знают, что француз не умел кричать в своих песнях. Но оказалось, что из любимого папиного проигрывателя (какого-то иностранного суперкрутого, которым папа очень гордился), когда его включали на полную мощность на двух колонках, француз кричал ура. Я не ожидала такого от своих родителей в нашем доме.

Мои опасения по поводу нестандартной ситуации подтвердились, когда дверь открыла моя мама, представшая перед нами во всей своей красе: в длинном черном вечернем платье. босс. И почему-то с молотком в руках.

В голове тут же мелькнула мысль, что Лехины пальцы, держащиеся за перила балкона, могли бы выдержать лезгинку, но тут появился молоток…

Заходите, заходите», — радостно воскликнул МаАн, размахивая молотком, под крики Джо Дассена. — А здесь Ирочка подарила нам коврик, мы его просто повесили в твоей комнате!

И громко хихикает.

Я закатила глаза. Вот почему, закатив глаза, я не могла видеть выражения лица Алексиса, когда он сопровождал меня. И он не хотел этого.

Когда мои студенты перешли от фокусировки на потолке, они начали возвращаться к более привычной фокусировке — вперед к горизонту, как учат в мотошколе — на том же горизонте, «вдруг из маминой ванной» в МОЕМ махровом халате («мини» версия) буквально «крылато-безногий и хромой» выплыл наш сосед по лестничной площадке, местный подвыпивший интеллигент и отеческий собеседник на темы Гиляровского, Солженицына и Высоцкого Валерича.

Почесывая живот (как выяснилось позже, Валерич опрокинул на себя бутылку красного вина, когда пытался продемонстрировать, что может поднести ее к голове и одновременно сделать «глоток», а сострадательная мать подала ему МОЙ халат, пока его одежда сушилась после мгновенной стирки в ванной), он подошел к Алексею и, пожав ему руку, произнес с пафосом и драматизмом:

— Отбросьте всякую надежду, вошедшие сюда!

И театрально одной рукой подперся о свисающую с потолка боксерскую грушу, которая не дрогнула под его весом и опрокинула Валерика на пол.

— «Это не папа», — тихо и обреченно оправдывалась я, хотя уже начинала сомневаться, стоит ли выдавать пьяного Валерика за своего отца, иначе папа получился бы еще хуже.

Заглянув в гостиную, откуда доносились звуки музыки, я увидел папу, который в шортах и футболке футбольной команды «Днепр», официальным спонсором которой был ЦК КПСС, и почему-то только в одном гетре (второе висело на герани) под очень романтическую композицию «Елисейские поля» скакал из одного конца гостиной в другой, исполняя кадриль с маминой подругой Ирочкой. Увидев, что в коридоре появился кто-то еще вместе со мной, папа, сказав «извините» смеющейся Ирочке, вышел к нам.

Смерив Алексея с ног до головы мрачным взглядом, отец молча повернулся и решительным шагом направился обратно в гостиную. Вспомнив, что у него один из балконов, мы все замерли.

Наконец Валерик, поднявшись с пола, что ему не удалось в первый раз, зачем-то взял у замершей мамы молоток и спрятал его за спину.

Через 10 секунд папа вернулся, сжимая в одной руке бутылку коньяка, а в другой — два огромных бокала, сделанных из рога какого-то горного козла, которого ему подарили в Грузии. Он вложил эти два рога в руки матери, открыл бутылку, налил половину в один рог, остальное — в другой. Затем, отдав пустую бутылку вышедшей в коридор Ирочке, он взял рожки и протянул один из них Лехе, который еще не снял куртку.

— Пей, — сурово сказал отец. — На дно.

Слава богу, молодого старика, прошедшего военную школу, это не испугало, и Леха без колебаний, под взглядом моего отца, влил ему в глотку весь рог. До конца. до Коняка.

Отец сделал то же самое со своей порцией.

— Вы можете пройти. Добро пожаловать в наш дом!

Сказать, что я был в ужасе от своих родителей, значит сильно преуменьшить.

— Пойдем, я покажу тебе свою комнату, — сказала я Леше. Я очень надеялась, что хотя бы моя комната, стены которой были уставлены полками с книгами, которые я жадно читала, коллекцией гномов и моими детскими фотографиями в рамке, произведет на него благоприятное впечатление.

Но это не так. На стене, над моей кроватью, висел подарок Ирочки, который только что был крепко приколот. На ковре был выткан лев. И по какой-то причине ковер был прижат назад и под углом 20 градусов, поэтому казалось, что лев сползает по моей спине к подушке. Как и Валерик.

— ‘Гы-гы’, — засмеялся Леха, явно постепенно, после полбутылки коньяка, выпитой натощак одним глотком, попадая на одну волну с моими родителями. — У ваших родителей очень нетривиальный взгляд на образы.

— Пойдемте!», — яростно сказала я и присоединилась к остальным.

Я не буду описывать больше никаких подробностей с вечера. Я перейду к делу. Заиграла другая композиция, и мама, вяло посмотрев на Алексея, сказала что-то страшное:

— Ну что, зятья, пригласите тещу в хор?

Пока они танцевали, я сидел и смотрел на Леху, как будто в последний раз. Я был уверен, что после ЭТОГО нормальный мужчина убежит.

Очень далеко. Может быть, даже за границей.

Я сидел и мысленно рыдал, что мои родители опозорили меня. Теперь он думает, что моя семья пьяна. И одержимый. Позже, когда я увидела Лешу у двери и услышала его слова «давай завтра в 7 на обычное место», я уже в красках представляла, как приду, но его не было.

Утром я влетел на кухню, где за столом сидели мама и Ирочка, обе с мокрыми полотенцами на лбу, по очереди потягивая воду из горлышка трехлитровой банки. Хотя на кухне они всегда делали все это с помощью кувшина и стоящих рядом стаканов.

— Хорошо, все, мам, — сказала я без «доброго утра». «Из-за тебя я потеряла такого человека!» Если он не придет сегодня, это будет на вашей совести!

— Что я сделал? Мама вздрогнула от моего повышенного тона.

— Ты назвал его шурином!

— Вы не можете этого сделать! А я? Увидеть мужчину в первый раз? Да, ты просто хочешь поспорить со мной.

— Не было такого!», — поддержала ее Ирочка. — Я бы точно запомнил. Я всегда все помню.

— Ну, вы все вчера дали!» — сквозь смех сказал папа, входя в этот момент на кухню.

‘Зачем ты вчера звонил своему шурину? Он все равно сбежит. Жаль. Умный мальчик. Мне понравилось.

Я всхлипнула и убежала из кухни, сильно хлопнув дверью.

К семи часам вечера я ехал к месту встречи в обреченном настроении. Не ожидая увидеть ничего хорошего, я зашел за угол и увидел. Лия, которая стояла, опираясь на перила, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Привет!», — сразу же сказал я. — ‘Забудьте все, что вы видели и слышали вчера! Понятно? И я не выйду за тебя замуж! Вот еще один. Пф.

Лешка громко засмеялся, обнял меня и сказал:

— Знаешь, у твоего отца отличный коньяк. Может быть, я буду счастлив навестить твоих родителей. Даже если вы возражаете.

‘Зачем ты вчера звонил своему шурину? Он все равно сбежит. Жаль. Умный мальчик. Мне понравилось.

Я всхлипнула и убежала из кухни, сильно хлопнув дверью.

К семи часам вечера я ехал к месту встречи в обреченном настроении. Не ожидая увидеть ничего хорошего, я зашел за угол и увидел. Лия, которая стояла, опираясь на перила, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Привет!», — сразу же сказал я. — ‘Забудьте все, что вы видели и слышали вчера! Понятно? И я не выйду за тебя замуж! Вот еще один. Пф.

Лешка громко засмеялся, обнял меня и сказал:

— Знаешь, у твоего отца отличный коньяк. Может быть, я буду счастлив навестить твоих родителей. Даже если вы возражаете.

Где бы что ни появлялось, Нина мгновенно замечала, и непременно нужно было подойти, посмотреть, потрогать, но чтобы что-то утащить, воспользоваться случаем, ни-ни. Сотрудники с такими причудами привыкли к этому и не особенно замечали. Так они и работали, оказывая посильную помощь тысячам клиентов, которые находились в пустыне вместе с Зеленым Змием, а затем к их числу добавились и незадачливые афганские воины-интернационалисты. Отдел по борьбе с наркотиками работал в тесном контакте с окружным полицейским управлением. Однажды в месяц один из офицеров отправился туда, взяв с собой большую бухгалтерию клиентов, чтобы сверить недавно зарегистрированных (были и такие, но чаще всего мертвые). Вот как они работали. И снова настала очередь Нины идти в Министерство внутренних дел. Подхватив гросбух, она вошла в отделение, там царила ежедневная суета, кто-то где-то ходил, кто-то убегал, кого-то вели, раздавались требовательные звонки и трезвон, все было затянуто облаками табачного дыма. Я нашел нужный мне офис, вошел, представился. За столом, попыхивая сигаретой и уткнувшись носом в какую-то газету, сидел капитан средних лет с изможденным усталым лицом. Они здоровались, предлагали присесть, откладывали газету, доставали из ящика стола Gross Buch, не диспансерного размера. Он пролистал ее, открыл нужную страницу и со вздохом сказал: «Ну, давайте начнем». И они начали. Просмотр бесконечно прерывался телефонными звонками. Капитан раздраженно реагировал на них и после очередного звонка, который окончательно вывел его из равновесия, бросил трубку и со словами: «Сейчас, сидите, ждите», — выпорхнул за дверь. Нина, оставшись одна, стала осматривать комнату, и ее взгляд сразу же привлек ящик, стоявший на комоде в дальнем углу. Она заметила это с самого начала, и теперь интерес разгорелся с новой силой: что это была за коробка, красивая деревянная, очень напоминающая шкатулку. Капитан мешкал, не приходил, Нина впала в предвкушение и буквально сгорала от любопытства, что же это за коробка? Что там было? Время тянулось лениво долго, любопытство росло, наконец, достигло такого предела, что дальше терпеть было невозможно. Нина поднялась со стула и направилась к шкафу. К этому времени в коридоре послышались шаги, и мне пришлось быстро вернуться в кресло, застыв в позе ожидания. Звук шагов стих. Выждав минуту, прислушиваясь, не идет ли кто еще по коридору, Нина снова зашла в чулан, стала смотреть на гроб, как крыловская лиса на виноград. Я попытался дотянуться рукой до коробки, но шкаф был слишком высок. К этому времени за дверью снова послышались шаги, и мне снова пришлось пересесть на стул. Через некоторое время снова была предпринята попытка добраться до ящика. На этот раз был использован плетеный табурет, который одиноко стоял у входной двери. Поставив табурет в шкаф, Нина забралась на него, несмотря на то, что табурет угрожающе скрипел, и, наконец, потянувшись, поднявшись на носочки, смогла дотянуться до таинственной шкатулки. Коробка оказалась в ее руках, и Нина поспешила на пол. Держа коробку в руках, она осмотрела ее со всех сторон, а затем, сгорая от любопытства, спросила, что же там будет? Наконец она откинула крышку. Что-то внезапно вырвалось наружу, обдав Нину серой пылью. Заглянув в коробку, она увидела на дне темно-серый порошок, потрогала его рукой и захлопнула крышку. Удовлетворив свое любопытство, она поставила коробку на комод, вернула табурет на прежнее место и подошла к столу. Здесь она с удивлением заметила

Руки вдруг стали окрашиваться в ярко-малиновый цвет. Я подошел к умывальнику и начал мыть руки. И, о, ужас! Руки превратились в злодея малинового цвета. Мыло было бессильно. После окончания замешательства, не зная, что делать, она судорожно искала выход и решила совершить экстренный побег из полицейского участка. Схватив сумку, прижимая к груди гросбух, пытаясь спрятать за ним предательски покрасневшие руки, она выскочила из кабинета. На выходе я столкнулся с возвращающимся капитаном. Не поднимая головы, не останавливаясь, она пробормотала на его растерянный вопрос: «Где ты?» «Уже поздно, мне надо спешить, я приду в следующий раз». Она не вернулась в наркокабинет, а полетела. Прохожие, наблюдая за ней, почему-то странно оглядывались по сторонам. Она прибежала не одна. Подруги встретили его только с удивлением, они спросили: «Нина, что случилось? Что с тобой?» В ответ она не смогла произнести и двух слов, только показала руками. Они увидели, они задохнулись, они были удивлены и посмотрели на ее лицо, сначала они были поражены, затем они разразились смехом, они были ошеломлены смехом и указали руками на ее лицо. Нина все еще не понимала, над чем они так смеются. Ее подвели к зеркалу, где на Нину смотрело какое-то странное существо с красноватым лицом, подобное тому, которое можно увидеть в зоопарках среди обезьян с боковой линией.

Вскоре все было объяснено очень просто. Раньше порошок фуксина клали в сейф, так что если злоумышленник залезал в сейф, то, дотронувшись до оставленного там фуксина, окрашивал им руки, и этот краситель в присутствии влаги (пота) мгновенно разъедал всю окружающую поверхность в ярко-малиновый цвет, который отливал, как зеленый. (Примечание автора: кстати, в старые времена, еще до появления L’Oreal, женщины широко и успешно использовали фуксин для окрашивания волос).

‘Зачем ты вчера звонил своему шурину? Он все равно сбежит. Жаль. Умный мальчик. Мне понравилось.

Я всхлипнула и убежала из кухни, сильно хлопнув дверью.

К семи часам вечера я ехал к месту встречи в обреченном настроении. Не ожидая увидеть ничего хорошего, я зашел за угол и увидел. Лия, которая стояла, опираясь на перила, посмотрела на меня и улыбнулась.

— Привет!», — сразу же сказал я. — ‘Забудьте все, что вы видели и слышали вчера! Понятно? И я не выйду за тебя замуж! Вот еще один. Пф.

Лешка громко засмеялся, обнял меня и сказал:

— Знаешь, у твоего отца отличный коньяк. Может быть, я буду счастлив навестить твоих родителей. Даже если вы возражаете.

В Подмосковье инвалид жил спокойно. Он работал в гараже, делал всякие вещи для фермы, которые потом продавал на рынке через знакомых. Жена работала за небольшой государственный долг, няней в детском саду. Сын учился в институте в Москве, жил в общежитии и зарабатывал деньги. Жизнь этой семьи была тихой и мрачной — ведь денег постоянно не хватало, а квартира была однокомнатной, но люди держались и не падали духом. И вот однажды сын, решив встать на ноги и помочь родителям достойно встретить старость, вступает в интересный и чрезвычайно прибыльный бизнес. Настолько чрезвычайно выгодно, что через несколько месяцев я купил для себя машину, путешествовал и возил своих родителей к родителям. Но на третий месяц дела резко пошли в гору, после чего, помимо продажи машины, у парня образовался конкретный долг перед очень серьезными дядями. Они жаждали получить деньги любым доступным способом, включая продажу родительского дома. Отец-инвалид, объединившись с сыном, ознакомился с сертификатами и понял, что его сын очень разумно устроился. Суть была в том, чтобы раскрыть его надолго, но в итоге сын оказался крайним, и в случае невыплаты денег на него повесили серьезную и вполне реальную уголовную статью. Один известный уездный полицейский, сохранивший остатки человечности в наше тяжелое время, доходчиво объяснил, что жулики стоят дяди, которые не такие, как он, но его начальник в штабе отдает честь и открывает дверь, и дверь открывается. И поэтому никаких вариантов с уголовным делом нет даже в теории. Отец-инвалид, который никогда раньше не пил, заперся на кухне с бутылкой и просидел всю ночь в одиночестве. Утром он привел кого-то с собой, попросил передать, что он звонил, и остался дома. Но никто не позвонил. Мужчина опечалился, выпил еще водки и впервые за много лет заплакал. Жена, пришедшая вечером, не узнала своего мужа — он уморился и постарел на глазах. Обняв его, она стала говорить, что главное, что все живы и здоровы, что они могут поехать в деревню и жить там, пусть в бедности, но в любви и согласии. Но в этот момент раздался звонок в дверь. Жена открыла ее и увидела на пороге полного мужчину в шикарном костюме. Он передал ей пакет с едой и бутылочку, затем бросился к инвалиду и обнял его. Инвалид закричал, говоря: «Я думал, ты не придешь». «Как я мог забыть!» «Для кого ты меня держишь?» Сидя за столом, инвалид честно рассказал прибывшему сельчанину все, что произошло с его сыном за последние несколько месяцев. Они сидели за столом всю ночь, и жена не могла сомкнуть глаз за стеной. Она никогда раньше не видела этого человека — кроме знакомых во дворе, которым инвалид что-то сделал, он ни с кем не общался. Да и откуда у него такие знакомства — коньяк стоил больше, чем вся семья зарабатывала за месяц тяжелой работы. Так оно и было. Прошли 60-е годы. Дальний рабочий поселок. Обычные дети. Простые игры и развлечения. Все честно и просто. Весна, а на улице Мороз — север. Группа из 15 мальчиков 8-12 лет, решив проверить себя на смелость, «на слабо» пошла к реке в 7 километрах от деревни. Убеждениями приходилось идти по тонкому льду. Один из мальчиков, решив показать свою храбрость, отделился от группы и начал прыгать на самом тонком месте. Лед проломился, и ребенок оказался в ледяной воде. И он вошел в полынь с головой. Из всех 15 мальчиков только один не испугался. Сбросив валенки и пальто, он бросился в яму и с помощью других мальчиков вытащил еле живого ребенка. До деревни было 7 километров. Оба мокрые, запасной одежды нет. Дайвинг отдал свое пальто утопающему,

Остальные отдавали, что могли — на улице было холодно. Обоих притащили в деревню — утопающий не мог идти самостоятельно. Спасатель оказал помощь. По дороге они поклялись, что все скажут одно и то же — что они просто пошли на реку, а эти двое случайно провалились под лед. Поскольку деревня небольшая, люди здесь скованные. Мальчики испугались и сдержали свое слово. Утонувший мальчик долго болел, но ему очень повезло, и через несколько лет он полностью выздоровел. Спасенный им мальчик остался инвалидом на всю жизнь в возрасте 11 лет. Затем он уехал из той деревни и больше никогда не разговаривал ни с кем из своих родных. И перед тем, как уйти, Он сказал человеку, которого спас: «Я дал тебе жизнь. Живите в соответствии со своей совестью. Помогайте людям. И забудьте обо мне — придет в мой дом беда — я буду помнить о ней» Прошло более десятка лет. Человек, спасенный от теперь уже инвалида, поднялся выше звезд, став одним из тех, кто может называть портреты просто по имени и спокойно говорить с ними о жизни. И вот однажды администратор сказала, что в регистратуру поступил звонок от непонятного мужчины, отмеченного в листе ожидания «всегда на связи», но в то же время он ни разу не звонил за все годы. Остальное вы знаете. Эпилог к этой истории радостный и печальный одновременно. Да, «осиное гнездо» мошенников было рассеяно и стерто с лица страны. Громких дел не было, но если взять газеты тех лет, то количество арестов и отставки впечатляет. Кто-то ликвидировал свою собственную. Кто-то сбежал за границу, почуяв запах жареного. От всех предложенных льгот, включая аренду шикарного жилья для сына «под себя», мужчина наотрез отказался. Я просто пожал плечами, попросил не беспокоиться о себе и помочь другим людям.

Делайте добро и помните об этом каждому умнику.

КАСКЕТУЛКА (автор Анатолий МЕЛЬНИК) В не столь давние времена периода строительства развитого социализма, на пути к всеобщему процветанию в эпоху мирового коммунизма, партия и правительство, горячо любимые народом, проявляли особую заботу о сильно пьющем рабочем классе-гегемоне. Во всех вновь построенных жилых комплексах, еще до школ, больниц, кинотеатров и общественных туалетов, были обнаружены питейные заведения различного уровня и калибра. И наряду с этим, где-то в конце 60-х, начале 70-х годов, в каждом районе под эгидой наркодиспансера были открыты наркологические кабинеты. Так вот, тогда, когда началась гласность и БОЛЬШАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, поставившая цель построить социализм с человеческим лицом (а с каким лицом и что потом 70 лет строить!?), вся наркослужба была признана ненужной при переходе к рыночной экономике, как, впрочем, и сам гегемонистский рабочий класс.

что руки вдруг стали ярко-красными. Я подошла к раковине и начала мыть руки. И, о, ужас! Его руки стали злодейски красными. Мыло было бессильно. Совершенно растерявшись, не зная, что делать, она судорожно искала выход и решила срочно бежать из полицейского участка. Схватив сумочку, прижимая к груди бухгалтерскую книгу, пытаясь спрятать за ней свои выпуклые руки, она бросилась вон из офиса. На выходе я столкнулся с возвращающимся капитаном. Не поднимая головы, не останавливаясь, она прорычала на его недоуменный вопрос: «Куда ты идешь?» «Уже поздно, мне надо спешить, я приду в следующий раз». Она не вернулась к аптечке, а улетела. Прохожие, глядя на нее, как-то странно оглядывались по сторонам. Она убежала не одна. Друзья, которых она встречала, только удивленно спрашивали: «Нина, что случилось? Что с тобой?» В ответ она не смогла сказать и двух слов, только показала руками. Они увидели, они задохнулись, они были удивлены, и когда они посмотрели на ее лицо, они сначала были удивлены, затем они разразились смехом, задыхаясь от смеха, и показывали на ее лицо руками. Нина все еще не понимала, почему они так смеются. Они подвели ее к зеркалу, где на Нину смотрело какое-то странное существо с красно-фиолетовым лицом, похожее на то, что можно увидеть в зоопарке у обезьян с радикулитом.

Вскоре все было объяснено очень просто. В прошлом порошок фуксина помещали в сейфы, чтобы, если злоумышленник проникнет в сейф, то прикосновение к оставленному там фуксину окрасило бы его руки, а этот краситель в присутствии влаги (пота) мгновенно коррозионно окрашивал всю окружающую поверхность в ярко-красный несмываемый цвет, похожий на блестящий зеленый. (Примечание автора: Кстати, в старые времена, еще до появления L’OREAL, женщины широко и успешно использовали фуксин для окрашивания волос).

А Нина испачкала лицо порошком, когда сбежала из отделения, потом от переживаний пот выступил на ее лице и окрасил лицо в фиолетовый цвет. Мне пришлось потратить несколько дней на то, чтобы смыть последствия визита в региональный отдел. Все хорошо, что хорошо кончается, они смеялись, шутили, и все было забыто до следующего приключения Нины.

Мне довелось присутствовать на защите диссертации, а точнее, на банкете после защиты. Как обычно, поздравляем председателя, секретаря, членов правления, советника (тоже члена правления) и кандидата — мол, так держать, дорогой товарищ, далеко пойдешь в науке, если ГАК не остановится. И так далее, к концу вечера кандидат и его менеджер, а они одного возраста, очень хорошо взаимодействуют, и прямо на выходе из ресторана они держатся за руки. Какой научный вопрос вызвал ссору, науке неизвестно. Их разделили и отвезли в гостиницу, их комнаты находились рядом. На следующий день снова должна была состояться защита, и перед заседанием совета прошел слух, что вчерашние герои, оказывается, продолжили бой в парке возле отеля. К счастью, вчерашний лидер не появился, и все присутствующие напряглись в ожидании подробностей. Мы начали без него. Как только заявитель пробормотал свою речь, дверь открылась, и появился ОН: с сильно опухшим лицом и блеском в глазах. — «Что ж.» Все наклонились вперед. — «Я выиграл, я выбил два зуба у этого засранца!» Председатель совета — «Поздравляю, мы всегда знали, что вы сильный лидер». Потом я лежал и смеялся под столом и не слышал подробностей.

В детстве, не совсем далеком, но теперь покрытом дымкой склероза, в журнале, возможно, «Юный техник», а может быть, в каком-то другом издании творческой мастурбации, мой пытливый глаз заметил схему сборки воздушного змея. Тогда, в те благословенные восемьдесят лет, змеи не встречались на полках магазинов и не продавались на обочинах дорог, и такое чудо было возможно только при наличии терпения, пропитанной клеем одежды и прямых рук. Руки у меня были прямые, но, видимо, терпения не хватало, и все же в один прекрасный день я срезал длинные стружки с угла деревянного сарая (за что впоследствии получил громоздкий пи@@дюль) и, хитро выхватив у матери кусок паюса (за что впоследствии получил такой же), отступил к столу и начал лепить. Скульптор во мне, признаюсь честно, был похож на сантехника с эйвазовского, но, по крайней мере, SHEDDER вышел из-под моих рук через несколько часов. На этот шедевр было ужасно смотреть, но он был добротно сделан и весил столько же, сколько мадам Крачковская. Конечно, я не раздувал его в аэродинамической трубе, поэтому летные качества мне были неизвестны, но затраченные силы и сам его вид вызывали уважение не только у меня, но и у Бэтти, железного и жесткого человека, который, увидев ЭТО, покачал головой, осторожно потрогал пальцем и спросил, кого я собираюсь убить. С этим славным и, как выяснилось позже, пророческим напутственным словом я взял конструкцию под мышку и галопом поскакал к поляне, где было место для моего воздушного эксперимента. Луг был большой и заросший высокой зеленой травой. Ожидая лавров Жана-Батиста Мари Шарля Менье, я размотал пятиметровую веревку и подумал, как можно дальше. Конечно, я не читал учение о восходящих потоках и разнице давлений в подкрыльевом и надкрыльевом пространствах, но я смутно предполагал, что воздушный змей не будет летать сам по себе. Змея с раскрашенным лицом алкоголика-олигофрена угрюмо лежала в высокой траве и, казалось, подтверждала мою теорию. И тут я вспомнил фильм, в котором счастливый, веселый мальчик бежал по полю, а за ним, высоко в небе, гордо поднимался такой же воздушный змей. Ну, почти то же самое. Сложив всю информацию в своем сознании, которое все еще было богато опытом, но не идеями, я пришел к однозначному выводу: я должен бежать! И чем быстрее я бегу, тем выше и красивее взлетает воздушный змей. Змея чувствовала то же самое. Отступив к краю поляны и покрепче ухватившись за конец веревки, я бешено задвигал ногой и помчался к горизонту. Пробежав десять метров, я оглянулся. Злая змея, криво улыбаясь, перепрыгивая через кочки и раздвигая траву своей гротескной мордой, неслась за мной, не собираясь взлетать.

Я был осторожен. Что-то здесь было не так. Мысленно разобравшись с различными факторами, влияющими на эксперимент, пришло понимание того, что при увеличении скорости бега есть шанс увидеть змею в небе, а не в траве, которая доходит мне до пупка и сильно мешает развитию скорости. Вернувшись к месту старта и выбрав новое направление, я потянул так, что ветер свистел в ятса. Я мчался, как влюбленный боец на бреющем, раздвигая животом траву и периодически оглядываясь, чтобы не пропустить момент победы одного человека над неизвестностью. Это была просто тяжелая змея, которой пришлось улететь, когда триумф оборвал чей-то предсмертный крик. Так громко, жалобно и проникновенно кричать о том, что невнимательный слон наступил на больную лапу, мог только ежик. Не прекращая бега, я обнаружил себя голым, повернул шею и осмотрелся. И он катил его ногой в три раза быстрее. Честно говоря, я думал, что раньше бегал на пределе сил, но оказалось, что где-то глубоко внутри есть скрытые резервы. И не мало. Освобождение этих самых резервов облегчилось благодаря тому, что я увидел. Выбрав уютное местечко посреди луга и, как оказалось, небольшого пятачка травы, две семейные пары решили устроить пикник на скорую руку в этот прекрасный, субботний день. Они расстелили скатерть и разложили на ней все русские лакомства в виде водки, закуски и стопариков. И сидят жрецы в ряд, как цыплята на жердочке, почти спрятавшись в траве, готовые питаться этими маленькими, человеческими радостями, как внезапно разросшаяся растительность и неважно где, как м. Воск флейты, что-то Многие абстрактные виды выскочили, быстро превратив еду и кормление в душу, снова исчезли в траве. Кто из них выкрикивал клятву, я так и не узнал, да и не интересовался. Важно было то, что на моей нисходящей траектории никому не нужны были оценки. Но поскольку я бежал не совсем прямо, а даже конкретно криво, то не я сам летел в этой мысленной компании, а змея скользила вокруг злобного мамая, собирая своим тучным телом все тучное тело. Осторожно взявшись за веревку, я подтянул раненую рептилию к себе, очистил ее от кетчупа и вытащил за барную стойку звенящий маленький габаритный огурец, свисающий спиной к оригиналу, окружая потревоженное сообщество по широкой дуге. Я съел огурец. Вернувшись на место и оценив место, где праздник был так внезапно прерван, я наметил себе новый путь, который ни в коем случае не должен был пройти вместе с Субботой Последних Граждан. Решив, что он, Нафиг, находится на миграционном пути сумасшедшего подростка, граждане, аккуратно собрав скатерть, переместились на другое место, в пятнадцати футах от предыдущего. С сожалением нахмурившись, он уселся за накрытый стол и поднял первый тост. Высокая трава расступилась, и долговязое инопланетное животное из бумаги и дерева прервало взглядом речь резидента и, смахнув со стола остатки кетчупа, исчезло в зарослях. Услышав знакомые и красиво связанные фразы, которые, как стрелы, смотрели мне в задницу (кстати, об этом тоже было), я побежал с такой скоростью, что мгновенно влетел в бардо и упал на него. Странно, подумал мой мозг, пока мои руки методично отрывались от головы бурдока с того места, о котором в разных вариациях упоминал недавний тамада. Странно, но казалось, что по моим расчетам этого участка поляны быть не должно, так где же? По традиции, съев еще один огурец и снова очистив многострадальную змею от кетчупа,

Опять же, я опирался на стартовую позицию окольными путями. Змея больше не была похожа на того ликующего болвана со смеющимся лицом. После нападения на стол и контакта с Кетчупом он больше походил на печального убийцу-человека, только что вернувшегося после очередного злодеяния. . Все закончилось совершенно неожиданно и совсем не так, как я планировал. И снова, набрав скорость, я взлетел, только для того, чтобы праздник снова сделал переключение. Я смог нормально затормозить. Наверное, не ожидали такого подарка. Если вы вырезали все ругательные буквы, то они просто говорили: «О! И здесь. «Но не зря же я целый час бегал по лужайке, нереально было поймать меня даже на порезы. Но змеи, по-прежнему не желая летать и убегая сзади, подвели меня. Хотя, что я могу сказать. Жаждущий справедливой мести товарищ, подбадриваемый одобрительными криками коллег, бросился за мной, желая придать моим ушам форму, далекую от той, что заложена природой. Но я был ветром! Я был торнадо! Я был неистовым ураганом! И все это умножилось на два, когда нетерпеливый горожанин, в разгар азарта погони наступил на мою любимую, не проклятую, как оказалось, не бесплотную, а очень даже земную змею, которая до сих пор сеется в траве. Горластое «Йоопт!», звук упавшей с Эвереста говядины и буфера веревки в его руке, намекнули мне, что спутник очень опрометчиво сбежал, не глядя под ноги. И надо, товарищи, всегда смотреть, куда идешь. И еще больше — вы убегаете. Оглядевшись, я заметил, как высоко, высоко, над зеленой травой, по совершенно правильной параболической траектории, две ноги в белых кроссовках выстрелили и прочертили в воздухе правильный полукруг, скрытый в траве. На поляне раздался легкий шорох травы, и волки, дерущиеся в глубине леса, покраснели. На завтра я посетил Ристалище, нашел свою деревянную бумагу, верного, но непедантичного друга. В пылу нечеловеческой ярости он был сломлен, подобно судьбе Жанны д’Арк. Жестокая рука мести прошлась по нему, оставив целый кусок дерева. Торжественно похоронив отпрыска, бросив его в пруд и утопив остатки веревки (она еще пригодится), я заскучал дома. . Уже на подходе к дому я с ликованием вспомнил, что в каком-то журнале видел инструкцию по сборке подарка, похожего на индейцев Люка. Точно так же, как в книгах моего любимого писателя Ф. Купер.

У соседа в деревне было чучело. Такой нормальный, стильный чувак, по имени Виталя. Виталя унаследовал свое имя и гардероб от бывшего мужа-соседа, который несколько лет назад с треском ушел из жизни «в шортах» («Что мать родила», с голой ж.). Приходит», существовали вариации в интерпретации). Однако добрые люди раскололись, что это была не соседка, поставили ее мужа, но он убежал от нее в трусах. Но такие тонкости важны для сюжета. Важно, чтобы в наследство от мужа соседке достался шкаф с вещами мужа разной степени носкости и гараж со старым уровнем внутри. Выбрасывать вещи, большинство из которых были приобретены с ее любовью, рука не поднималась, и в конце концов они снова оказались жизненно необходимыми, но теперь уже другу. Более того, новый витал был со своим прототипом как две капли воды. Только, наверное, в отличие от ее мужа, он был не громила, не рвань, не увивался вокруг женщин, а стоял культурно, радуя садоводов-любителей своим глуповатым видом звонаря. Кстати, его птицы ничуть не испугались.

И вот как-то в субботу, приехав на дачу, соседка вдруг обнаружила какой-то беспорядок в жизненно важном шкафу. Даже непристойность, я бы сказал. Виталия стояла посреди сада без штанов. Сначала сосед подумал, что штаны просто упали. Но нет. Ни на Витале, ни под Виталем, ни где-либо поблизости не было брюк. — Проклятые наркоманы!» — в сердцах воскликнул сосед. Тут, да, надо отметить, что синие товарищи часто посещали садоводство, чтобы оформить право собственности на что-то плохо лежащее. Может быть, не совсем правильно говорить «плохая ложь» о витаминах, но факт есть факт. Штаны, которые кто-то очеловечил. Поругавшись для порядка и поняв, что кроме штанов на участке ничего не пропало, соседка успокоилась, и вскоре Виталия щеголяла в новой вещи. К счастью, запас брюк был очень приличным. На этот раз это были брюки от винтажного свадебного костюма. Великолепные брюки, надетые всего один раз.

Через неделю эти брюки исчезли. Дело было не в том, что их не было целую неделю. Может быть, и на следующий день. Соседка обнаружила это во время своего очередного визита. И снова исчезли только брюки. Никому не нужен был очень стильный бархатный пиджак. И никто не берет шикарную клетчатую фланелевую рубашку. А брюки развевались на ветру. Что в основном повергло соседа в недоумение и меланхолию. Нелогичность происходящего всегда настораживает. И вместо того, чтобы нарядить Виталия в очередную обновку, сосед решил больше не спонсировать незнакомцев штанами. Она разорвала старый картофельный мешок и надела его на Виталия. Тем самым придавая ему красочные шотландские мотивы.

А на следующий день, это было воскресенье, сосед с другом отправились за традиционными покупками на местный рынок. И именно там, на рынке, сосед увидел ее брюки. Не на выставке, конечно. И какого-то гражданина, идущего впереди. — Мои брюки!» — удивленно воскликнула она, дергая подругу за ягодицы и указывая на гражданина. И добавил: «Вот гад!» Сосед выглядел сомневающимся. Это сомнение можно истолковать так, что брюки Виталина, далеко не ручной работы, были куплены на Черкизоне, куда весь город периодически ездил за товаром. И наличие в одном городе двух одинаковых брюк вовсе не было невероятным явлением. На что товарищ ответил железным аргументом. — Я не узнаю свои штаны?! Путаю ли я свои штаны с другими? У тебя на заднице жирное пятно! Действительно ли на брюках идущего впереди гражданина было какое-то пятно, неизвестно. Однако дальнейшие события разворачивались следующим образом. Соседка ускорила шаг, обогнала гражданина в брюках (который, кстати, совсем не походил на незаконного посетителя чужих садов, а казался вполне респектабельным и интеллигентным), развернулась, преградила ему путь в узком проходе весьма внушительной грудью и, положив руки на бедра, глядя ей в глаза, с сарказмом спросила. — Не давит? — Простите, что? — Гражданин был поражен, когда понял, что к нему обращаются. — Я сказал — не дави на штаны? — повторил сосед, теперь уже с нажимом. Поколебавшись секунду, гражданин сказал. — Извините. Вы, наверное, перепутали меня с кем-то другим». «Возможно, я вас перепутал!» — охотно согласился сосед. — ‘Но я точно не перепутал свои брюки! Не стыдитесь! И в очках!

Этот диалог, конечно же, не мог привлечь внимание окружающей публики. Народный рынок скандалов Пададо. И вскоре по рядам пронесся шепот: «Вора поймали!». Тем временем мужчина в подозрительных брюках, поняв, что с ним происходит какое-то происшествие и сиюминутные подачки будут ему не на пользу, обошел соседа и стал быстро пробираться к рынку. Под крики соседей: «Да нет, вы только посмотрите на него!», и улюлюканье другой публики. Пробравшись к выходу, гражданин сел в старенький «Вольво», откололся и на этом все закончилось. — Нет, ты видела?!» — возмущалась тогда соседка, обращаясь к своей подруге. — Он ехал в чужой машине и шел в штанах Чучела! Что за люди пошли?

Фактически, инцидент исчерпан. Из гардероба Виталина больше ничего не исчезло, закончилось лето, наступила осень, появились садово-огородные дела и навалилась череда других проблем. Например, нужно было что-то сделать с гнилью в гараже Нивы. Она не хотела продавать машину за ту цену, которую она стоила. Был вариант получить права и путешествовать самостоятельно. Кстати, у соседа были навыки вождения, и очень хорошие. Поэтому она посчитала ненужным тратить деньги на автошколу и решила сдать экзамен на права экстерном. А нужно было только назвать билеты, оплатить долги и получить медицинскую справку. То есть, пройти медицинскую комиссию.

Возле кабинета с табличкой «Психиатр» никого не было, она постучала и открыла дверь. — «Да, входи», — донеслось изнутри. Сосед открыл дверь шире и вошел внутрь. В кабинете за столом сидел и смотрел на нее долговязый мужчина с рынка. И в этом не было никаких сомнений, потому что из-под белого халата торчали брюки того же Виталина. Сосед не мог ошибиться.

— Да, и хрен с ними, с этими правами!» — сказала она позже. — А почему они для меня? Теперь я доберусь до сада без всяких прав. И мне еще предстоит идти — куда?

Однако весной, с началом летнего сезона, она собирала вещи, упаковывала, погружала все на витлеты и относила на помойку. На всякий случай. От греха подальше.