Анекдоты про доярку
Машинист Ваня с лирическими молочными дрожжами при встрече, уставший после работы, не ропщет. Маня, чтобы расшевелить Ваню: — Ваня, давай поиграем в такую игру. Я загадываю загадку, а вы, если отгадаете, целуете (или что-то другое). — Давайте. — Ну, слушай. Маленький, зеленый, живет в болоте, Крукс, начинается на «LA», заканчивается на «Gush». Что это? — Гаш! О, черт! Ты знал!
— Девушка, на кого вы работаете? — Молочница. — И что вы делаете? — Я даю.
Папа с коровой Вовочкой рядом с быком ведет в расплав. Пока бык делает свою работу, папа с Вовочкой стоят и курят. Вовочка довольный убегает: — Папа, папа и бык трахнули нашу корову! — Вовочка, но ты не стесняйся, ведь стоящая здесь женщина вряд ли будет боле е-интеллектуальной, например «удивленной». Они снова стоят, курят. Вовочка опять убегает, такой довольный. — Папа, папа и бычок удивили соседскую Машу! — Как? — Опять мы облажались!
Папа с коровой Вовочкой рядом с быком приводит к таянию. Пока бык делает свое дело, папа с молочной мукой стоит и курит. Вовочка довольный бежит: — Папа, папа, папа, а наш бычок — это твоя корова ** Ал. -Вовочка, но ты не стесняйся, в конце концов, женщина, стоящая здесь, вряд ли будет боле е-интеллектуальной, например, «удивленной». Они снова стоят, курят. Вовочка опять убегает, такой довольный. — Папа, папа и бычок удивили соседскую Машу! — Как? — И снова наш ты ** Эл!
— Девушка, на кого вы работаете? — Молочница. — И что вы делаете? — Я даю.
Общение на форуме. Таня: — Посоветуйте успокоительное. Только для того, чтобы он был дешевым и продавался без рецепта. Нина: — Вот хороший рецепт: покупайте молоко на ферме, где коров разводят вручную. Имеется группа коров — 30 голов. Они получают его 3 раза в день. Утренняя дойка — в 5 часов, дневная — в 13, вечерняя — в 20. Через неделю все психосакидоны снимут руку.
Как они могут отомстить
Я отдал долг своей стране в ракетных войсках стратегического назначения. Дислокация нашего отряда была стандартной: лес — основательно, вдали от крупных городов. В идеале, для поддержания режима секретности, мы должны были все три года находиться в заключении за заборами с колючей проволокой и высоковольтными решетками, но солдат заложил Устав — и мы их получили. Иногда. Выглядело это так: несколько десятков счастливчиков загружали в кузов грузовика и доставляли в ближайшую деревню. Это было на Украине, а в украинском селе отношение к солдатам было как в городе популярных артистов. Пять дней в неделю девочки могли встречаться с односельчанами, но выходные были отданы солдатам. Деревенские мальчишки, конечно, бурчали, но традиционно относились к солдатам с уважением и не могли дождаться своей счастливой очереди, чтобы самим пойти в армию. Во-первых, это был, пожалуй, единственный способ выбраться из деревни, а во-вторых, на деревенской ярмарке жениха ценность отказа от невыгодной съемки стремилась к нулю. «ABO — это гул, изобилие!». Что касается деревенских девушек, то им, конечно, было лестно смешиваться с киевлянами и москвичами, но практичные поселенцы, конечно, не считали их реальными кандидатами на роль спутницы жизни, а вот солдат мог приехать из деревни чем черт не шутит, соблазнившись перспективой жить с местной красавицей (действительно встречались настоящие красавицы) в богатом украинском селе. В письмах солдатам, которым приходилось писать на адрес в далекой Вините, были трогательные описания рая, такие как «Хата Пид Плайахья, Чотири Телика. «. Сержант роты охраны, бывшая слава тракториста, преддемобилизационный жук, серьезно подернутый молоком пышных форм, разнообразящий скудное меню солдата разнообразием будущей мамы — в последний и суровый солдатский быт формами невесты. И у этой истории был бы счастливый конец, не придумай Демобилон славу. Действительно, впереди открыт целый мир, который может быть потерян в одночасье ради желудка и другого тела. И слава сокрыта. Я имею в виду, его просто перестали увольнять. Невеста заметалась, беспокоясь о здоровье, пока один из лучших друзей жениха не открыл глаза на происходящее. А затем она совершила то, что одни считали демонстрацией глупости сельской красавицы, а вторые, к которым принадлежал и я, — изысканной местью. Она написала простое письмо, насыпала в конверт, насыпала в конверт и написала: Дашевский лес, ракетная часть, сержант Вячеслав Жук. Деревенский почтальон на велосипеде проехал несколько километров по «кирпичной» лесной дороге до КПП и передал письмо прямо в руки особисту подразделения, который в тот момент находился на горе у сержанта Славы. Специалист, видимо, не мог воспользоваться таким подарком судьбы, поэтому последовал показательный суд и два года разборок по поводу «раскрытия военной тайны». Тот факт, что гигантский подземный ракетный комплекс был построен на глазах у жителей деревни, не рассматривался. Мы числились артиллеристами, и чтобы запутать противника из ворот части периодически выезжали старинные «Катяши». Интересно, вспоминал ли он с тоской в течение последующих двух лет славу «Хати пид Плайах» и матушки-прародительницы малосалов?
Мой друг рассказал мне, Дембель 1971. Сам он приехал из уральской глубинки, служил два года на Западной Украине, в глухой сельской местности, без отпусков, и нечего сказать об увольнении. Но мне нравилась служба, близлежащий колхоз «Добрые доярки», который не только любил солдата, но и кормил хлебом из местного сала. Сев вечером в демобилевский поезд, он уже спрятался от любимого местного молока с салом и сразу лег спать на верхней полке обычного вагона. Проснувшись поздним утром, он сошел на берег и увидел молодого человека, сидящего с гитарой в компании с симпатичной девушкой. Мужчина обрадовался: «Ну, наконец-то, а то не поговорить о выпивке». Солдат достал свой сухпай, у соседей была водка, какие-то шоколадные конфеты, которых он давно не видел. Мужчина оказался ротным, предложил тост за демобилизацию, пел песни, подыгрывал на гитаре. После очередного тоста мужчина спросил: «Так вы меня не узнали?» — «Нет, где, первый раз вижу». — Я — Высоцкий. — Ну, я говорю, они не встретились. Мужчина и девушка посмотрели друг на друга, она засмеялась, праздник и песни продолжились. Они ушли раньше, пожелав солдату хорошего отдыха. Вернувшись домой в деревню, он ушел с головой и только через полтора года, поехав в город поступать в техникум, смог узнать, с кем он ездил и пил в обычном вагоне.
Для удобства просмотра я сканирую старые фотографии. А в самом низу папки я нашел несколько из своего детства, ну, примерно 11 лет мне было (1982-83). На фото — я, мой брат Вовка и Млекмайд, тетя Маша, ей тогда было, наверное, лет 30. О, как бы я хотел вернуться назад и обнять (прикоснуться, поцеловать) ее, а мне сейчас 47 лет. Но не для этого. На летние каникулы меня отправляли к бабушке — в Брянскую область. Здесь бабушка Гали и мой брат Вовка на каникулах разинули рты быкам. Стадо козлов составляет около 100 козлов, при ставке 3 овчарки (3 рубля в день) и доярки (она главная). Ферма очень большая, ну, наверное, 6-7 зданий с деревянными кораллами. Все постройки, по гигу архитектора, сучья, были очищены от воды из теплиц и этот мусор по хитрым канавам стекал в вырытый сто лет назад пруд, по старинке глубиной семь метров и, судя по табличкам, как футбольное поле. В течение многих лет это дерьмо было покрыто коркой и цветами, на корке росла трава. Вроде как расчистка. Но нас, пастухов, деревенские мужики брали тяжелыми на ухо руками и больно подводили к этому говну и заваливали в кусты на его «берегу», кричали, кто такие бляди — один шаг и грех в говне. Для убедительности они бросали кирпич или набрасывались на палку, говорят они. И, как всегда, наша ферма была идеальным местом для этого дерьма. Вот благородное утро, роса, туман, свежесть, мы прогоняем это, бл. Стадо на пастбище, а существо (бык) не покидало деревянный кораль. Брат Вувка мне говорит, типа «гони его, а я буду обедать дальше — на стадо». У меня был кнут, который сделал мой дедушка, длиной в 5 футов, когда я научился их ломать, я сломал себе всю спину, но тогда я был славным ковбоем, я сбил коробку спичек с пня. Но не для этого. И вот этот рогатый фаг начал бегать по кораллу туда-сюда, но он не выходил из ворот, и я разбил его, и он, наверное, закрылся, и наконец он выбежал за ворота и как олень помчался к коре дерьмовидной формы и, шлюха, прыгнул аки Лан, в кусты, которые росли на коре дерьмовидной формы. Задница. Он пробил корку, погрузился по грудь и, как в мультиках, начал ломать этот тип «льда» и плавать в дерьме. Вонь. Этот фаг даже не хрюкал, не хрипел и не тонул в дерьме! Стоил он тогда 300 рублей, ну, может, больше. Отслужив в ВВС, я не удивился, но потом сделал петлю из хлыста, когда забрасывал его ему в горло в кинотеатре (первый раз получилось), и начал вытаскивать его. Плеть скользила в меня и обратно, словно это было драгоценно, больно, оскорбительно, плаксиво. Он побежал к воротам этого дома. Фермы, там мужики подкладывают свиней, говорят говядина с дерьмом, помогает. Эти засранцы пошли посмотреть, а там только голова теленка с торчащими глазами Охуя, плюющегося дерьмом. Один парень забрался на веревку на шее, чтобы бросить теленка, и она провалилась ему в грудь, он сорвался с веревки, волоча за собой след пруда 2, когда коричневый растянулся в фильм ужасов. Вонь. Приехал трактор, на десятый раз перекинул веревку через голову теленка и потянул трактор. Монстр выполз и лежит на «берегу», все стоят и ждут, стоит или не стоит, подтягивается за горло, а он (теленок) даже не захрипел. Потом этот теленок начал срать, кашлять, с трудом встал и мимо нашей команды спасателей двинулся на поле. Прибежали мои (наши) бабушки, (слухи быстро распространились по деревне), притащили за раз лук четверть луны (эх, попробовать бы сейчас !!) и там на «берегу» с нашими молочными дрожжами, тетей Машей И с односельчанами они, видимо, спустились на стаканы, стаканы тут же нашлись.
Бабушка водила меня к дому через задние дворы, но когда мы пришли хоронить ее, бабушку, они сказали: «Ах, вы утопили быка в дерьме!». Вот так, сучки, просто помните о хорошем! Сейчас моей спутнице-секс-символу Маше (если она жива) под 80 лет!
Я работаю в колхозе. Да, да, доярка)) И как-то однажды наша утренняя дойка пошла не так. Мы закончили поздно, молоко не успело остыть, а молоковоз уже приехал. Поэтому я полетел в «красный уголок», чтобы хотя бы отбить чашку чая, выкурить сигарету и бежать на работу, потому что море было занято и водитель молоковоза уже сидел там. Пока молоко остывало, слесарь отправил его пить чай. Я сел, зажег сигарету, налил чай. Драв: — Девушка, вы здесь работаете? Я: — Да, доярка. Он: — А я зашел попить воды. Говорят, что вода здесь очень вкусная. Я: — У нас отличное молоко, сорта «экстра». Потом заходит ветеринар, гремит таблетками в пластмассовом ведре: — Вот, будете давать коровам с ногами — и уходит. Я понял, что он имел в виду коров с больными ногами. И смотришь, водитель как-то успокоился, чай молча стал потягивать. Сидел он, сидел и вдруг спрашивает: — А у вас есть коровы БЕЗ НОГ?! Черт, я уже проливал слезы, представляя, как бедная корова с тонной живого веса балансирует на трех ногах. Когда она смеялась. Но потом, конечно, она объяснила.
В общем, ребята, слушайте сюда. Позвольте мне рассказать вам, как все было на самом деле. А потом все прячутся, врут. Жили-были два брата-близнеца, Юра и, допустим, Слава. Наши, смоленские, да. Их отец был плотником, а мать — дояркой в Клушино, в 20 километрах отсюда. Ну, сыновья, два-два, красивые, как избранные. И это похоже на гонку между ними, кто первый. И Славка по большей части взял верх. Кстати, он вышел первым. И Юрка немного, совсем немного — но отставал. И это больно, знаешь, это так — леле! Но, конечно, он не показал своего ума, нет: гордый. В общем, они получили справку, и в 55-м году их обоих забрали в армию, как и положено тогда. Им, конечно, нужны были пилоты — ну, куда еще, с их-то амбициями. Они взяли его, да. И там — опять Славка был лидером, а Юрка — последователем. Не в самолетах — они летали, а в жизни в целом. Ну, и для девушек, конечно. И тогда в их подразделение приезжают большие столичные звезды. Они говорят, что мы получили рапорт от старшего лейтенанта по имени такой-то и такой-то. Они спрашивают их — кто это? А в отчете, значит, ничего не сказано. Пришлось взять их обоих, во взвод. То есть, как «в чем» — в самом, ну, вы задаете вопросы. А в отряде, кроме них, было еще 19 человек. То же, что и они: красивые, смелые мужчины, которых можно выбрать. Ведь теперь им приходилось соревноваться не только друг с другом, но и с остальными, кто лучше и дальше, точнее и длиннее. Они стараются, а это работа, Славка опять опережает ноздрю! Да, что-то вроде этого. Так думает Юрка — но, конечно, он этого не показывает, что поделаешь! Наконец-то этот день настал. Мы собрали их в комнате — чтобы объявить, кто полетит. А семеро остальных к этому времени были как на иголках. Один Славка был спокоен, как слон. Как будто он знал, что настала его очередь. Объявлено — Юрий! Идем! Поздравляю, говорят, такая честь. Слава тоже сжал руку брата — да, сжал так сильно, что пальцы затрещали. Он повернулся и пошел прочь. Тогда начальник спокойно объяснил ему: видишь ли, у нас только один Слава. КПСС. В день «Д» их посадили в автобус и забрали. Слава, хотя официально и не был резервистом, тоже был в скафандре. Для фотографий, говорят они. Помоги своему брату, у него не будет работы. Ну, я помогу, ну, я же зверь или что-то в этом роде. Хотя, конечно, это позор. Ну, а дальше все знают: заткнули Юру, он сказал Сергею Палычу «Поехали!» — это, кстати, Слава ему подсказал, он эту фразу давно придумал, еще когда отчет писал. И ушла в черные космические дали. Затем полетел к месту посадки. Открывают капсулу — а там Юрка. Мертв. Что-то сломалось в корабле. Хм. А вот и шеф. Соболезнования, конечно, выражены в самом начале. В общем, говорит Слава, все в таком духе. Мы уже давали информацию в газетах: первый человек в космосе. Юрий, вы понимаете, Алексеевич! Ну, он сам, конечно, сообщил. Так что деваться теперь некуда. Мы должны сделать это для него. Вот так все и произошло. Славка, конечно, потом сомневался, что это произошло не само собой. В конце концов, все фильмы, которые они снимали в отряде во время учебы — только один из них был в кадре. Ну, и все, кто когда-либо знал их, вплоть до няни в детском саду, были вычищены. Кто был запуган, кто был зажат в сознании. Даже мои мать и отец сдались. И только один брат остался в памяти каждого — Юра. И другого не было. Не на бумаге — совсем нет. Славка, конечно, очень переживал из-за всего этого. И о том, как брат, казалось, жил, и о том, что он не мог никому рассказать. Но — персонаж все равно наш, гжатский. Не сдавался. Он потянул за ремень.
Тогда как в 68-м я не клюнул — так получилось, ненароком. Да, видимо, во второй раз решили не ждать. Вот одна история. Откуда вы знаете? Так что я, это, вырос с ними мальчиком. Не верьте. Ну, правильно. Не могу поверить.
Урок в школе. Молодой учитель: — Мальчики, если вы не скажете мне, какая часть тела вам больше всего нравится, я могу предсказать, кем вы станете, когда вырастете. Вот, Гриша, что тебе больше всего во мне нравится? «Мне больше всего нравится ваша прическа». Ну, тогда вы станете парикмахером. А ты, Сереженька? — А я — твоя кожа. Он такой нежный и шелковистый. «Так, а ты у нас косметолог». Ну, ты, Петенька, что? «Я в восторге от ваших зубов!»Ну, с вами тоже все ясно: вы — будущий стоматолог. А ты, Вовочка? — Мария Ивана, я уже догадалась. Я буду молоком.
В дискуссиях они как-то выдвинули версию, что Пушкин на самом деле был разведчиком, жандармом, вел, так сказать, двойную жизнь. Это подтолкнуло меня к «улучшению» известного сатирического стихотворения популярного поэта. Посвящается жителям Пушковени
Если бы Пушкин был молоком, за двадцать лет мы могли бы сделать пастбища парками, а кефир под нашей маркой был в каждом ларьке землей.
Если бы Пушкин был летчиком, мы стремились бы к высоте, и за долгие годы работы наши ил и ту стали лучшим самолетом.
Если Пушкин был проктологом, то иностранцы приезжали к нам с горой голых задниц и во всех российских школах изучали геморрой.
Но поскольку он не пекарь, и не художник, и не аптекарь, а офицер разведки ФСБ, то мы все время лицемерим, всех боимся, всем не доверяем, кому-то режем двери ядом, а кого-то и вовсе берем за губу.
Мне кажется, он получился менее резким, но в то же время довольно забавным, чем оригинал.