Анекдоты про команду
— Холмс, как вы объясните успех российской команды на чемпионате мира в первой игре? — Элементарный Ватсон. Путин подбирал соперников в свою команду по тому же принципу, что и на президентских выборах.
На днях он написал здесь об опасности грубости и «несвязного мышления». Будучи молодыми, близкими к пьяным лидерам, Накамив попал в переделку. И он вспомнил еще одну историю. О пользе вежливости. Когда это действительно помогает. Уже из личного опыта.
Когда он еще жил в Петербурге, мне довелось некоторое время пожить на Невском проспекте. В нашем дворе, рядом с детской площадкой, часто кто-нибудь приходил выпить пива и посидеть. Угол школы и подстанции, расположенные в нашем дворе, хоть и регулярно оказывались сердитыми. Однажды летним вечером, когда я только что вернулся домой с работы и едва успел сходить в душ, моя жена пожаловалась, что во дворе на детской площадке сидят какие-то мужчины. Пить пиво и торопиться с пьяными голосами. Дети были напуганы. Как это было у Терри Роба, все мысли о работе уходили во двор. Он подошел к мужчинам.
Я сказал спокойным тоном: — Мальчики. У меня есть для вас ППГ — большая мужская просьба. «Говори», — ответил самый авторитетный из них. «Не могли бы вы пойти в другое место?» Я понимаю, вы хотите где-нибудь посидеть, поговорить. Но. Мы. Вот. Мы живем. Здесь играют наши дети. Подумайте сами. Когда кто-то занимает детскую площадку в вашем дворе и не дает вашим детям спокойно играть.
Мальчики помолчали несколько секунд, и тот же «шеф» ответил: — Да, они не правы. Прости, брат. Мы собираемся уехать прямо сейчас.
Как по команде, они встали и пошли прочь со двора. Затем: — Ребята, вы можете выбрать свои пустые банки? — Хорошо. — Спасибо вам, мужчины! Мужчины вернулись и подняли пустой «контейнер», каждый свой.
Я подошел к нашему «подъезду» — стальная дверь нашей квартиры на первом этаже выходила прямо во двор. В дверях стоял мой муж, сжимая в одной руке мобильный телефон, а в другой — четырехствольное ружье. И тут я понял, что у нее, оказывается, есть пистолет. Кстати, я никогда не выдавал себе травмы. Если вы будете постоянно полагаться на него, он вмешается только в трудную минуту.
Я спросил жену: — Что вышло? Да, и с «Волынью». — Вы больны. Сегодня день военно-воздушных сил!!! Они все из того, что уже «кривое»! — А!!! — догадался я, — вот почему они все в жилетах и беретах! И я! Я даже не понял. Меня покорили, я отдохнул. В этой работе он совсем не варит голову — искра является одной из посадок. Прямо в халате и пляжных тапочках. Ну, по крайней мере, я вежливо с ними разговаривал, остался жив. — Это ограбление», — согласилась жена, пряча травму в сумку.
Баллада о водных процедурах или рожденный ползать ползать не может.
Я отношусь к людям, которым легко даются новые виды развлечений и спортивных упражнений. Приветствуйте все: от гонок на спортивных мотоциклах до новой позы йоги в виде парализованной креветки. Но есть одно но. . . Только если это развлечение не на воде.
Итак, первая история: катание на доске. Гавайи, остров Вааху (Оаху), северный берег. В тот день мы провели на поле для гольфа шесть часов. Муж, будучи заядлым и опытным игроком в гольф, искренне улыбался, держа в руках клюшки. Я вел себя как стонущий, задающий вопросы и нервный. Излишне говорить, что ближе к восемнадцатой лунке наш брак начал давать трещину. Поэтому, когда мы вернулись домой, муженек категорически отказался идти куда-либо еще и делать что-либо еще (со мной и сегодня) и демонстративно открыл «Пивной банк». Чтобы не нарушать его нирвану, я пошел учиться на борт.
Что такое доска? Представьте себе плоскую лодку. Он передается в OAR. Сначала нужно забраться в эту плоскую лодку, встать на колени, затем подняться на ноги, сохранить равновесие, а потом грести равномерно от весла вправо и вправо. Весло надевается на ногу с помощью шнуркового браслета, который крепится к доске. Если вас выбросит посреди океана, доска всегда будет здесь, «под ногами». Коренные гавайцы на таких досках стоят как вкопанные и творят чудеса эквистики. Но они — местные жители.
Наша группа состояла из семи человек и инструктора. Он показывал нам, как и что делать, мы же доверились берегу, где в пределах досягаемости инструктора находились новые гавайцы. Конечно, все мы непременно падали с доски, некоторые не один раз. После тренировки инструктор отвел нас подальше от берега, чтобы следующая группа могла начать тренировку.
Теперь небольшое отступление к гавайским берегам. Поскольку Гавайи имеют вулканическое происхождение, берега там в основном очень крутые, то есть для нас нет Азовского моря, где можно пройти милю и все будет по колено. А в некоторых местах прибрежные рифы образуют естественный бассейн, как на знаменитом пляже Вайкики. Нас учили недалеко от лодочного причала, поэтому рифа там не было.
Инструктор отвел нас на триста ярдов от берега, там уже волна была выше, а дно глубже, намного глубже. Я похоронил последнего из нашей группы. Я сохранил равновесие, но все равно не чувствовал себя комфортно.
Вдруг темно-зеленая вода подо мной начала светиться. Сначала я думал, что плыву к рифу. Это была моя наивная первая мысль. Вторая мысль была гораздо более трезвой: из глубины выплыла нечистых размеров акула. Она сделала плавный круг под моей доской и ушла куда-то в сторону, показав мне всю красоту своей полосатой спины и острого хвоста. Это была тигровая акула.
Я, естественно, оцепенела от страха. Мое сердце упало куда-то в желудок. Он упал там. Живот провалился очень низко. Дыхание перехватило. Горло сжалось. «К черту котенка — больше никакого дерьма», — наконец-то додумалось посетить меня третье большинство, только я был котенком в тот момент в ту минуту. Я перестал подниматься из-за страха. Я застыл на ее согнутых ногах, поискав глазами ее полосатую спину. Она еще не вернулась.
К этому времени моя группа повернула и погребла к берегу. Инструктор догнал меня, чтобы спросить, все ли со мной в порядке. Я покачала головой: «Нет». «Я только что видел тигровую акулу», — ответил я. В ответ он молча указал на берег и начал поправлять группу. Позже выяснилось, что никто из моей группы не видел акулу. Но никто не мог обвинить меня во лжи — бледное лицо и дрожащие руки были лучшим доказательством моей невиновности. А потом меня долго и много прибивали.
Когда я рассказала эту историю своему мужу в тот вечер в красочной, язвительной, рукоплещущей, закатывающей глаза манере, он спокойно ответил: «Дорогая, тебе не стоило так бояться, акулы не едят адвокатов, профессиональная этика этого не позволяет. К счастью для него, я не заметила и намека на сожаление в его голосе.
Вторая история: каякинг. Йеллоустонский национальный парк. Здесь протекает одноименная горная река (с парком). Эта река принимает разные формы и развивает разную скорость в зависимости от ландшафта; она может быть широкой и спокойной, а может вздымать валуны.
Моя семья была полна решимости преодолеть пороги реки на байдарках. Но сразу оговорюсь, что эти пороги — не уральские реки для нас, они в разы меньше и проще, так, дойка копеек с наивных горожан, но шею свернуть все равно можно. Под давлением семьи и почти под пытками я подписал документ о том, что в случае моего перелома шеи компания не несет ответственности. Нам выдали шлемы, спасательные жилеты и… . . вы угадали, весла.
Наш рыжеволосый инструктор был похож на столб не только ростом, но и наличием мышечной массы. А еще у него была такая длинная шея, что мы с дочерью, не говоря ни слова, назвали его Цыпленок.
Теперь немного о размещении нашего каяка. В этом заросшем красном презервативе было три ряда «скамеек». Инструктор посадил молодую пару (он и она) в первый ряд. На втором ряду, для равновесия, он поставил наших людей. Оба были ниже шести футов ростом, муж играл в американский футбол, сын был хоккеистом. Наконец, мы с дочерью сели в последнем ряду. Нет, я не скажу, что мы обе — Дюймовочка и она — у нас высокая и спортивная семья, но мы все равно намного, намного меньше наших мужчин. Мы смеялись над тем, что нам приходится работать с велосипедами и толкать футбольный и хоккейный балласт, расположенный в середине каяка. На что балласт посоветовал нам заправиться газом и заткнуться.
Краткое руководство по технике безопасности для начинающих рабов камбуза. Весло в руке. Это святое! Ноги должны скользить под передним резиновым барьером («скамейкой»), задница должна быть скручена в кулаки, и с помощью этих кулаков нужно держаться за каяк. По команде инструктора мы должны были грести вправо или влево, а по другой команде — поднимать весла из воды.
Инструктор клятвенно заверил нас, что он работает на этом участке реки уже три года и что никто никогда не выпадал из каяка и не убивался. НО! Если вы упадете в воду (хотя такого никогда-никогда-никогда не случается), (1) ни в коем случае не гребите к берегу и (2) ни в коем случае не теряйте весло, так как инвентаризации нет, а аудит еще не отменен.
Отбитый. Мы плавали. Практиковали греблю/не греблю. Приближение к первому порогу. Скорость увеличивается. Быстрее. Еще быстрее. Чем ближе мы к порогам, тем сильнее сжимается попа в кулаки, только они не очень-то вжимаются в сиденье байдарки, наверное, по привычке. Удар. Следующий происходит на счет «раз-два-три».
Один раз! И ноги выше головы, я — космонавт Леонов в космосе. Земля в иллюминаторе, земля в освещении. . . Два! Я — президент Путин, опускающийся на дно моря в батискафе. Я вижу Амфору. . . Три! Трахни меня, вода холодная! Я на середине реки, в шлеме, спасательном жилете и с веслом в руке, наслаждаюсь собственной задницей. И чем дальше я таю, тем больше понимаю, что надел шлем не на ту часть тела. Более того, я убедился, что инструктор был абсолютно прав в том, что первое желание упавшего каякера — доплыть до берега. И второе желание — отказаться от уже ненужного весла.
Я описал внешность инструктора сверху не потому, что хотел посмеяться над его внешностью, а потому, что этому парню пришлось затаскивать меня обратно в каяк. Он был похож на курицу, вытаскивающую лошадь на берег. Мертвая лошадь. А как же ваши знаменитые хоккеисты? — Вы спрашиваете. И я вам честно скажу, что когда мой муж узнал, что еще не сломал мне шею, а он все еще женат, с ним случилась истерика. Он смеялся и издевался надо мной, пока не получил веслом по голове.
История третья: подводное плавание. Мексика. Канкун (Канкун). Мы с дочерью устраиваем мальчишник — она и я. Дочь купила билет в подарок маме. Поэтому, когда она предложила поплавать в масках и поглазеть на обитателей океана, я, внутренне содрогаясь, согласился, чтобы не обидеть любимое чадо. Мои предчувствия не обманули меня!
В масках оказалось около двадцати человек разного возраста, размера, пола и цвета кожи. Мы погрузились на большой парусный катамаран и помчались по ярко-зеленым волнам Мексиканского залива. Нам выдали маски и трубки, рассказали, как надевать маску так, чтобы она фиксировалась у носа, и мы могли дышать только ртом через трубку. Я уверен, что многие из вас умеют это делать с детства или практикуют уже в зрелом возрасте, но для меня вся эта катавасия была первой. Весь инструктаж занял не более 15 минут.
Как я уже описывал в первом рассказе, чем дальше от берега, тем темнее вода в океане. Там, где рифы расположены ближе к поверхности, вода светлее. Мы пошли туда. Катамаран бросил якорь возле рифов. Мы надели свои темно-синие ласты и спасательные жилеты и начали спускаться в воду. Нас разделили на две группы, в каждой группе был один инструктор. Команде были выданы маски, которые нужно было сбросить и проплыть за инструктором. Мы с дочерью были в одной группе, но все равно потерялись в воде.
Обещанные и разрекламированные обитатели океана жили своей жизнью прямо под нами, нам оставалось только смотреть на них сверху, грубо нарушая их право на частную жизнь. А потом случилось то, что я никак не мог объяснить: то ли меня накрыло волной, то ли я слишком низко опустил голову и конец моей трубки оказался под водой, у меня вся грудь была в соленой воде.
Следует отметить, что вода Мексиканского залива не просто соленая — она похожа на жидкую соль. Горло и нос горели, я кашлял, сорвал эту чертову маску и трубку, было трудно дышать, еще труднее было держаться на плаву. Да, я видел этих рыб в ковчеге!» — я принял единственно верное решение. Я начал искать глазами свою дочь. Но современное поколение уже все знает и умеет, она была достаточно далеко от меня, и я знаками показал ей, что возвращаюсь на Катамаран, и ей не нужно беспокоиться обо мне. Инструктор также показал знаками команде катамарана, чтобы они встретили меня.
Ну что ж, давайте будем хорошими мексиканцами, раскатаем красную дорожку, приготовим цветы и шампанское — я возвращаюсь на родину. Да, его здесь не было! Оказалось, что мы отплыли от катамарана, хотя мне казалось, что мы не плывем, мы никуда не плывем, и он должен быть прямо за нами.
Спасательный жилет мешал, в правой руке у него была маска для подводного плавания (помните, инвентаризацию и аудит еще не отменили), ласты на ногах скорее мешали, чем помогали по привычке. Пока я плавала среди людей, океан не казался таким огромным, но как только я осталась наедине с ним, он тут же показал мне свою силу и мощь и напомнил, что это не моя среда обитания и «не сесть ли тебе, дорогая, на землю». Но пить боржоми было уже поздно — печень уже выпала!
Сколько бы я ни гребла руками, ни занималась волейболом, йогой и гантелями, расстояние между моей жалкой тушкой и катамараном стремительно увеличивалось. В то же время катамаран отклонялся все дальше и дальше вправо, а океан передо мной весело улыбался до самого горизонта.
На горизонте виднелся военный корабль неизвестной страны. Это была моя последняя надежда на спасение, но я боялся, что солдаты примут меня за осиротевшего детеныша кашалота (помните темно-синий спасательный жилет?) Что ж, поживем — увидим.
К этому моменту я был полностью измотан и отдался на волю океана. Интересно, что у воинов сегодня на обед? Но мои гастрономические размышления были грубо прерваны появившимся из ниоткуда спасательным кругом. И этот катамаран все-таки догнал меня.
Я забрался на катамаран на дрожащих лапах. Они облили меня пресной водой и дали выпить пива. Пиво оказалось очень полезным, потому что по содержанию соли в организме я уже был почти воблером. Там меня ждали две новости: я попал в течение, которое пронесло меня мимо катамарана, а также обнаружил около восьми пассажиров, которые спокойно сидели на палубе и пили пиво или маргариту. Оказалось, что эти люди купили тур только для того, чтобы провести день в море, а не для того, чтобы поглазеть на рыбу. А что было возможно?
В октябре этого года мы собираемся в Кабо (Кабо Сан Лукас), Мексика. Моя семья рассматривает вопрос: не давать маме купальник, не выпускать ее из гостиничного номера. Я боюсь, что они решат этот вопрос положительно.
Обычное утро в общей квартире номер четыре
Автор.
Мама, она не хочет! Она не хочет и не будет! — Мисс, вы должны положить шоколад в мясорубку с фольгой! И зачем нужна мясорубка, если есть терка? -Розалия Моисеевна, вы так умны, что ваш мозг скоро сойдет с ума! А почему вы всегда смотрите в разные стороны, когда едите борщ? Готовьте борщ и не угодничайте. — Муся, Розалия Моисеевна права, шоколад надо поломать на кусочки, а потом натереть, зачем вам мясорубка? — Ну, я ей говорю, зачем ей мясорубка, только твоя Муся не Муся, а какой-то бандит, который орет и грубо ведет себя с пожилой женщиной.
-Лозалия Моисеевна, у вас есть борщ, идите посолите его и не думайте, что вы самая умная и вокруг мебель! -Что видите, это опять ваша Муза! Достойные родители, это необходимо. -Я хочу застрять! -Мне, подожди, я в шоколаде, у меня грязные руки. -Мама я хочу сесть, теперь я пробираюсь прямо по ковру! -Муся, иди к ребенку в туалет, ты боишься вымазать своего драку шоколадом? Я только вчера выбил ковер! — Я хочу застрять! Мама, я хочу застрять! -Ой, Муса, иди в бар, я найду твою шоколадку! -Семен Иммануилович, вы опять в туалете? Выходи, здесь ребенок хочет! — А почему ты думаешь, что я не хочу? Я только что вошла! — Вы всегда хотите, а ребенок — только иногда. А вы живете там со вчерашнего дня и не выключаете за собой свет!» — «Я хочу застрять!» — «Семен Иммануилович, если Левочка бросится на ковер, вам придется самому отнести его в химчистку, выйдите из туалета, пожалуйста!» — «Ша! Я сейчас выйду! Я не могу, они не дают им спокойно жить и умереть! Это невозможно! -Семен Иммануилович, вот, после того, как вы полетаете, летайте мертво и не жужжите! Что вы ели, Семен Иммануилович? -Муся, когда ты пойдешь в туалет с фиалками, я тебе сразу скажу, а пока не делай голову беременной и будешь левой рукой пукать! -Муся, ты весь шоколад трешь или половину?!
В квартире номер четыре в Грин Хаусе было общее утро. Муса Шнайдерман и ее мама Хана Абрамовна готовили шоколадный пирог, Розалия Моисеевна варила борщ, а Левочка, сын внука Мусы и Ханы Абрамовны, хотел лопнуть. Именно в это обычное утро в коммунальную квартиру номер четыре вошел сын Розалии Моисеевны, Йося, в белой парадной рубашке и синих тапочках у ног, и сказал: — Мама, можно, но я могу — Т, мама! — Ах, Йося, не морочь голову, ты видишь, что я занят и варю борщ? «- То есть, ты больше не можешь этого делать, и я хочу сказать, что ты замужем, мамочка?». -Ах, мама, я женат, я хочу сказать тебе это и больше не могу. -В смысле, ты выходишь замуж и хочешь сказать мне, а я уже не могу? -Мама, перестань повторять мои слова! Вот что я хочу вам сказать! Мне двадцать лет, и я имею право! Розалия Моисеевна положила ложку на стол, выключила газовую горелку и тяжело опустилась на табуретку. -Почему вы выходите замуж? — «Да, мама, я выхожу замуж. -Так ты, как тот, кто собирается жениться на женщине? -Да, мама, я решил. Я женюсь на женщине, потому что на мужчине никто не женится.’- Я еще как сказать, — вмешалась в разговор Муся.’- Муся Шнайдерман, если ты не заткнешь свой рот, я тебе первый комплект повреждений сделаю этим борщом, и не пожалею полусъеденной говядины, которая там плавает!’- Розалия Моисеевна, Иося, ты стрелял? — «Да, я все решил, мама, и я даже не спорю. -Так ты все решил, Йося и мама уже ничего не могут решить? А кто такой этот Чикс, что ты решил по этому поводу? -Ну, зачем сразу все портить, мамочка? Она хорошая девушка с работы. -Девочки не работают на трикотажной фабрике. Там работают чиксы, а хорошие девочки сидят дома и ждут, когда на них женятся хорошие мальчики из приличных семей. -Нет, мамочка, она действительно очень хорошая, мы ходили с ней в театр драмы и катались на каруселях и лошадях в городском парке! Ее зовут Танюша Гапоненко, она живет в общежитии, она … -ша! Вы слышали? Гапоненко! Ее зовут Гапоненко из общежития! Мы — Фельдман, а она — Гапоненко! Конечно, она хороша, очень хороша! Она видит неженатого мальчика из хорошей семьи, хорошо воспитанного и одетого в приличную рубашку, поэтому сразу же взяла и устроила свою личную жизнь! — Мама, подожди. -Так вот, этому шлимазлу уже не нужна мать, которая всю жизнь только и делала, что любила его как УВО жизнь и здоровье, одевалась как английский джентльмен, готовила Heffelfish, чего сам Леонид Ильич не пробовал, так с чего бы ему быть счастливым Такая мать, такая. Когда есть Гапоненко, Гойка, который ходит в драмтеатр и катается на конусе! — Мама, ну хватит играть в театр, ты же не в кино! Мы поженимся и все! — Я умру. Выходи замуж, делай что хочешь, хоть за Гапоненка, хоть за Шмапоненка, хоть за черного из колоний, мне все равно, я умру, а у тебя не будет матери, и тебе будет хорошо. — Мама! — твердо сказал Джосайя, — я женат. Все. До свидания.
На свадьбе Розалия Моисеевна не проронила ни слова. Когда гости стали расходиться, она молча встала и, поджав губы, ушла в комнату, плотно закрыв за собой дверь, чтобы никогда не видеть, как молодожены уехали в общежитие, где решили жить после свадьбы. Несколько раз Иосия и его жена пытались погасить конфликт, приходили в гости к Розалии Моисеевне, но она только молчала и не притрагивалась к принесенному пирогу. Иосия очень переживал, удивлялся недоступности матери, а потом с горечью заявил, что она не сдаст позиций, и прекратил визиты. -Муся, ты бы поговорила с Розалией Моисеевной, надо устроить такую трагедию из Гамлета, Иося так переживает, так переживает, что даже похудел и плохо ест, сказала Зина Хаскина. -Что я могу сделать? Это не женщина, это Железный Феликс. Можно считать, что не один сын, а целая футбольная команда динамо. Никто не решался заговорить с Розалией Моисеевной о ее сыне, уклоняясь от деликатной темы, а сама она при упоминании его имени мрачнела и начинала нарочито громко звенеть тарелками.
Прошел почти год. Был теплый майский вечер. Возле гаражей Зелик Абрамович, Боря Лифшиц и Вася Калюжи играли в домино. Мальчики галдели, сидя на пожарной лестнице. Зина Хаскин громко рассказывала что-то секретное жене доктора Шварца Гите Самуиловне, а сам доктор Шварц читал газету на балконе и слушал репетицию Шуберта на трубе за стеной Семы Зильбермана. Но вдруг двор словно покрылся ватой. Звуки стихли. Костяшки Домино замерли в воздухе, вжавшись в ладонь Васи Калюжного, мальчишки, как по команде, перестали галдеть и замерли, открыв рты, Зина Хаскина потупила взор, а герр Шварц перестал тасовать свою газету. Даже семенная труба Зильбермана тонула в чем-то безмолвном и неподвижном. Розалия Моисеевна, которая вешала на веревку девиз, удивленно оглянулась и увидела в арке дома сына и жену. В руках Иосия держал большой сверток, перевязанный голубой лентой. Под тяжелое, сдвигающееся молчание Иосия нерешительно подошел к матери: — Что, мама. Я больше не могу так говорить. Хоть ты и не хочешь этого, но это твой внук Миша, который является моим сыном. Просто Таня говорит, что вы должны увидеться и познакомиться с ним, потому что вы родственники. Розали Мозес молча взяла пакет из рук Йоши и заглянула в него. -Миша? -Миша. Но если вы не хотите с ним встречаться, это не его вина. Розалия Моисеевна заплакала. -Мама, перестань плакать, мама, почему ты плачешь? -Для того, чтобы зайти в квартиру, я испеку блины, которые проглотят твой язык и все твои зубы.
-Мама, он не хочет! Не лезет и не хочет!»- Януш, так Чоп Мосол, который мясо с маслом в мясорубку кладет, пожалуйста!»- Муся, посмотри в свою сторону, тебя забыли спросить!»- Так Муся права, Таня, надо мясо резать, — сказала Розалия Моисеевна и сняла с плиты кастрюлю с компотом. — «Мама, я хочу застрять! Это не ребенок, это Цорес Моя Милость! В квартире номер четыре в доме на Зеленой было коммунальное утро.
У меня есть друг-художник по имени Вова. Я его давно знаю, так как он рисовал с него пионерские лагеря, потом всякие кафе По индивидуальным заказам — большие семейные портреты, чем богат наш местный нуво. Сам он в шутку называет таких клиентов «Мои герои», поскольку они выходят у него очень помпезными, в золотых, как правило, тонах, массивных рамах и выглядят как портреты в Эрмитаже, в галерее героев войны 1812 года. Подобная картина создается в течение нескольких месяцев, и ее цена начинается где-то в районе полумиллиона. Но его клиенты — очень состоятельные люди и постоянно подкидывают ему новые заказы, об одном из которых и пойдет речь. В основном, к нему пришла местная семья, которую нельзя назвать беспроблемной, и сказала, что хочет запечатлеть свои лица таким образом. Сначала они согласились на групповой портрет на широкой внутренней лестнице их трехэтажного особняка. Планируемая композиция была следующей — сзади стоял отец семейства с ворчливой женой, которая была главным организатором этого действа, а впереди их дочери, офигевшие, по словам Вовы, похожие на баки Золушки — такие же качели и выше. Кроме того, был еще пятый член семьи — дикий полупопугай редкой породы Яко, которому по такому случаю сшили настоящий пиджак и он носился по всему их огромному дому как сумасшедший. Он упорно не хотел стоять целый час и не хотел позировать, однако, будучи главой семьи, продержавшимся на работе в качестве модели всего один день, и на следующий Вовин, приехав в резиденцию, ускакал с женой и вышел позвонить, вернувшись через десять минут, уже совершенно пьяным и уже совершенно пьяным и счастливым человеком. Надо сказать, что Вова, сам влюбленный, отнесся к этой метаморфозе с пониманием, но дальше отстраняться стало совсем тяжело. Кроме того, судя по словам жены владельца, это было его стандартное состояние перед выбором. Угроза исчезновения и Вова, немного поразмыслив над идеей престижного семейного портрета, предложил клиентам следующий вариант — он нарисует их семью по фотографиям, на фоне природы или, например, их поместья, для чего они предоставят ему свои наиболее выгодные фотографии. Мы договорились об этом. Не успели сказать, как уже сделали. На следующий день они прислали ему свои лучшие фотографии, по которым можно проследить жизнь его семьи. В основном их брали с собой на отдых в Тоскану, Прованс и другие подобные места, которые, по их мнению, придавали им дополнительную изысканность. Они катались на яхте, играли в гольф, пили вино в шикарных ресторанах, делая фактически все то, что делают наши богатые люди на законном отдыхе. Получив фотографии Вовы, он немедленно приступил к работе, которая, тем не менее, закончилась чуть позже оговоренного срока по очень веской и банальной причине — теперь он сам в свою очередь отправился на склоны, заставив клиентов ждать лишний месяц. На все свои звонки они слышали только недвусмысленный вздох мужа своей жены: — Это пока кажется… Тем не менее, работа все же была завершена, и заказчики наконец-то предоставили всю семью Вовы рабочему органу. И вскоре они уже стояли вместе перед готовым портретом, как по команде открыв рты от удивления. Картина, представшая перед жаждущими глазами, была, мягко говоря, не лишена оригинальности. Он был выполнен в деревенском стиле,