Анекдоты из России, мемы и истории

Анекдоты про снег

О дискотеке в деревне, где на одного человека приходилось по десять девушек

Мне приходит в голову, что что-то из его молодости должно было запомниться — как он был неправ с кем-то, несправедливо, незаслуженно обидел кого-то… и он не смог загладить свою вину, поздно извинился, — этот человек, возможно, забыл тот случай, а еще хуже — того человека больше нет. И здесь я вздыхаю и угасаю.

Ну, как-то так получилось, что вечером я оказался свободен, приехал в гараж к своему хорошему другу, с которым очень хорошо общаюсь, когда выпадает такая возможность. Он, как мне кажется, не склонен к образному, рефлексивному, такому самофлагелированию. Но все же он спросил его: «Слава! Случается ли с вами такое, что вы вспоминаете что-то из прошлых лет — неправильный поступок — и ругаете себя за это? «

Он ответил: «Конечно, это случается. Например, когда мы с мальчиками ходили на танцы в деревню, где уже десять лет рождаются только девочки. А в начале девяностых, когда я училась в техникуме, все эти девочки уже стали девушками. А мальчиков в деревне вообще не было.

Затем я попросил славу сделать паузу, разобрал стену и поставил наши складные сиденья на лагерь, налил, что было нужно, а затем попросил продолжить.

И продолжил: «Земля, — говорят они, — полна слуха». И вот один из старших ребят рассказал нам в нашей деревне, что в Орехово-Зуевском районе есть деревня Вантино, где на танцах одни девушки. Потому что мальчики 15-20-25 лет назад там вообще не рожали. Так что это произошло там. И мы с ребятами решили пойти туда потанцевать. Все мы жили, как я уже говорил, небогато. Обычным делом для парня было пойти в стеганой куртке. У меня их было два. Я шила воротник Cycshell каждый день, а стеганая куртка «на выход» была с воротником Lysim.

Мы собрались вместе, чтобы поехать в этот Вантино. Ясно, что перед танцами и на танцах нужно пить. И деньги закончились. Вот мы и накидали фунт сахара и приписали его бабе Зине, известной в нашей деревне, известной в нашей деревне. В назначенный день он пришел за товаром. И она была одинока. Я жил скучной жизнью. И это случилось, предложили получателю товара удалить образец. За ваш счет, конечно. Чтобы выпить его самому. И как сейчас помню, мы с Серегой оба подошли забирать свою пятилитровую банку, и она предложила: «Ну что, пацаны, — еб@ть Круаку?». Это единственное слово, которое я услышал от нее в таком тоне.

Ну, вот и суббота. Мы ждем на автобусной остановке в Корлово автобус до Егорьевска.

Лиаз-Плот пришел немного.

Наши двое протиснулись на переднюю платформу, а мы трое с коробкой — на заднюю. На фосфориты вышли люди — стало немного свободнее. Я достал из кармана два складных стаканчика, начал наливать из коробки — люди рядом с нами тоже разошлись. Эти двое кричали с передней площадки: «Вы там, вы пьете без нас?». Нам отвечают с оттенком возмущения: «Ну, как без вас? Оскорбления!» Они налили полстакана, мы говорим пассажирам: «Пожалуйста, перейдите на переднюю площадку!». Стаканы, передаваемые из рук в руки, доплывали до передовой площадки, затем возвращались к нам.

В Егорьевске на автовокзале мы сели на другой автобус, на котором обычно добирались до Вантино. Сейчас точно не помню, но судя по дальнейшим событиям, в этом автобусе мы тоже обращались в будку.

Я не помню клуб. Какой-то деревянный дом. Печь, выложенная изразцами.

На самом деле человек 25 девушек от 16 до 25 и только два парня, которые исполняли музыку в стиле диско и, кажется, совсем не танцевали.

Что интересно — все эти девушки были как будто в униформе — белая блузка и короткая черная юбка.

Вообще-то, знаешь, я никогда не напиваюсь. Но потом мой день не состоялся.

А после дискотеки мы все пятеро на остановке, ждем автобус. Сорок минут… час… начало апреля. Убийственно морозно. Темнота. Выпил то, что осталось в банке. Одному парню повезло на санях. Мы спрашиваем его: «Мужчина! А когда автобус? «Он смотрит на часы и говорит: «Значит, завтра!». Мы говорим: «А как же наш дом!». Он спрашивает — где мы, и говорит: «Так здесь, по прямой до трассы Егорьевск-Воскресск всего семь километров. В начале — через лес, потом — поле… и вы на шоссе. А это — либо автобус поедет, либо вы поймаете проездной. «

И мы, дураки, пошли… Апрель. Снежная каша. И что-то особенное увлекло меня.

Сначала они остановились, чтобы подождать меня. Они помогли пойти на руки — я раскраснелась — отказалась. Я самый здоровый из них… они тоже едва могли ходить сами. В конце концов они оторвались: «Слава, догоняй!».

Я бредил, бредил… Парень держался в стороне — шел по следу.

Там машина — я поднимаю руку. Я не остановился. Следующий тоже не стал. И третий …

Снег был сдут с обочины дороги. Я нашел булыжник. Он взял его в руку.

Я думаю: «Следующий не будет тормозить — я разобью вестибюль. Пусть меня лучше копают или бьют — где угодно лучше, чем мерзнуть здесь. «

Но следующая «Лада» остановилась. И даже пожалел об этом — принес в дом. Это такая история…

Он замолчал, и я спросил: «Подожди! Я спросил, сожалеете ли вы о своем неправильном поступке.

Слава ответил: — Конечно! Например, я тогда уехал из этой деревни! Какая-то девушка должна была остаться там. Там можно было жить не менее недели — переходить от одного к другому.

Утром, собираясь в детский сад, говорит маме: «Вчера у меня болело горло, я пошла на улицу Это для ребенка!» — Отлично! У меня к вам тоже есть серьезный разговор! — Как вы допустили тот факт, что уличные дети едят снег? — Это Вовочка? Значит, он не ходил вчера на улицу! — Как? — Очень просто. Он сказал, что в свой день рождения налил себе стакан пива, и у него было ужасное похмелье!

«Не имей денег, а имей добрых людей для обращения» (Н.В. Гоголь «Мертвые души»)

Мой одиннадцатиклассник Юра в перерыве между онлайн-уроками завел разговор с мамой: — Мама, у меня вроде бы много разных друзей, они все меня знают, ценят, звонят, но я не уверен, что среди них есть хотя бы один настоящий друг. Может быть, ни один из них не существует. Как отличить товарищей от друзей? Или это просто слова? Что вы думаете? Я присоединился к разговору: — Вообще-то, есть старое доброе правило: настоящий, верный товарищ почти неотличим от друга, но, как всегда, есть маленький нюанс. Настоящий, верный товарищ — это тот, кто придет к вам по первому зову, в дождь и снег и даже ночью, чтобы помочь вам передвинуть мебель, а друг — это тот, кто придет к вам по первому зову, чтобы помочь передвинуть бревно. Мама: — Юра, у тебя есть друзья, которых ты можешь спокойно позвать, чтобы перевезти и закопать труп в лесу? — Вам следует подумать. — Ну, подумайте об этом. Может быть, Света? — Нет, Света, скорее всего, опоздает в лес, потому что она уже давно рисует, и копать могилу не поможет, потому что у нее маникюр. А на следующий день в школе они будут всем рассказывать: как мы замерзли и какие тяжелые трупы. В первую очередь, конечно, я бы позвонила Папе Римскому и, конечно, своей однокласснице Маше. Она не будет говорить, к тому же она очень аккуратная, она вытрет все следы, не оставит зря, спрячет лопаты. Да, может быть, Маша. Юра продолжал, складывая пальцы:

Школьники — не сразу. Вы их видели, чтобы найти главные из них, нужны специальные очки. Бабушкам нельзя, у одной сердце, у другой давление, особенно у тети Кати. Она сама бы упала в яму с лопатой, а если бы не упала, то в конце попросила бы — давайте хотя бы поставим маленький крестик и напишем имя, все-таки человек. Вообще-то, папа, я бы тебя тоже не пригласил. Ты тут напрягаешься, а пока копаешь могилу, начнешь мне пенять, что убивать людей нехорошо, сейчас тебя накажут, месяц ходить не будешь. Мама предложила обсудить ее заявление, но Юра тут же отмахнулся: — Нет, мам, я точно не буду тебе звонить, потому что ты приедешь в лес на комфортабельном такси, вся в джинсовой спецовке и даже с друзьями с работы. Вы больше балуетесь, чем копаете яму. Это все равно, что покупать мертвые души у Nosedive. Может быть, только Маша.

P.S.. Ну, Маша есть Маша.

Эннио Морриконе — главная музыкальная тема из фильма «Вещь».

xxx: лучшее время для прослушивания — зимний вечер, на улице идет снег. Вы одиноки. Или вам кажется, что вы одиноки.

Toplivnoe: Мне было лет 7. Обидевшись на родителей, я ушел из дома, к сожалению) Я вышел за дверь. Сейчас зима, на улице идет снег. Я стою на площадке возле квартиры, мой взгляд падает на окно и в него. Чья-то голова с огромными желтыми глазами. Я в панике бросаюсь домой, и тут эта голова хлопает крыльями и улетает! Это была сова, но я больше не убегала из дома)

Сказка о древних ходоках

В детстве мне приходилось много ходить пешком. Не то чтобы мне особенно нравилось это занятие, оно всегда возникало как-то само собой. Постоянно приходилось быстро идти куда-то вдаль. Может быть, это было какое-то генетическое проклятие — у меня по отцовской линии семья с Урала. Они не были особенно избалованы транспортом. Если их куда-то отправляли, то за государственный счет и по билету в один конец — то в ссылку на поселение, то в зону, то на фронт. Но ходить по пятьдесят миль в день было нормальным. Что касается косьбы, что касается болот для черники, грибов, рыбалки или охоты — чего бы вы ни коснулись, казалось, что чем дальше, тем больше вы найдете. А если вам было лень идти, вы ничего не получите.

Город Камышлов, где я провел большую часть своего детства, расположен на старой рабочей дороге. Конечно, его использовали специалисты по дальним пешим переходам — по крайней мере, до Сахалина. Именно в этих местах особенно хорошо физически подготовленным кандалам иногда приходила в голову здравая мысль устроить спринт, весело грохоча цепями, заблудиться в густых зарослях камыша и нырнуть на дно реки, высунув камышовую трубку. И инжир вы найдете таким же. Как могли, так и ловили, отсюда — Камышлов. Методом естественного отбора на местных пустошах поселяется популяция, которую трудно поймать.

В детстве я был очарован пернатыми существами, обитавшими там. Они были набиты лебяжьим, гагачьим или гагаровым пухом толщиной около метра, и когда я нырял в них, мне очень хотелось взять с собой тростник, чтобы не задохнуться на глубине. Погрузившись внутрь, я понял, что это какое-то чудо — сочетание шубы, печки и гидрокостюма. На пуховой перине можно крепко спать в 50-градусный мороз, но она также надежно защищает от жары. И это ощущение блаженной невесомости, как будто находишься в гамаке или в космосе. Оказавшись в кровати из пуха, я успел представить себя Гагариным, прежде чем мгновенно заснул. Видимо, когда вас куда-то ссылали, но у вас была возможность взять что-то с собой, необходимо было взять пуховую кровать. С ним вы не заблудитесь даже на Северном полюсе.

К концу 1960-х годов богатство этого города выросло настолько, что каждый уважающий себя фертильный человек обзавелся мотоциклом «Урал» с коляской. Это стальное чудовище выглядело круто, пахло бензином за милю и заправлялось не на заправке, а из обычной бутылки или трубки. Мы, дети, имевшие привычку повсюду царапать спичками, прятали их в священном ужасе при одном только виде этого монстра, понимая, что он может взорваться. Этот монстр ужасно рычал и грохотал, особенно когда был только что с завода — требовалось 10-20 тысяч миль, чтобы привыкнуть ко всем металлическим частям мотоцикла. Я поражался масштабам задачи — проехать половину расстояния вокруг планеты, и твой грозный «Урал» наконец-то перестанет грохотать, станет тихим и послушным, как послушный мустанг.

Появление мотоциклов в этих семьях стало чем-то вроде революции — дикие места, где в древности нужно было идти полдня, оказались достижимыми за полчаса невероятной тряски по грунтовым дорогам в рытвинах. Экипаж мотоцикла был устроен следующим образом: за рулем, конечно же, глава семейства, на заднем сиденье, прижавшись к нему плотно и крепко, его жена, как верная подруга самого крутого мотоциклиста, и собственно именно эти мужчины — я до сих пор удивляюсь, как можно не долбануться на таких колдобинах на трехколесном мотоцикле, но они это сделали. В тележке — восторженные детишки в количестве трех штук, вокруг нас плясали окуни, потом щуки, потом белые грибы — в общем, вся добыча за день. Но мотоцикл — это ненадолго. Они дошли до места, где кончалась дорога. А потом мы ушли. Весь день.

И, конечно, мы шли не ради самого процесса ходьбы, а чтобы куда-то попасть. В конце маршрута нас ждало нечто самое приятное, что ни в коем случае не было обещано — здесь скорее удача, чем реже, тем больше мы радовались. Но удача начала светить нам понемногу — толпы белохвостов и грибников начинались с робкой плотвы, гроздья черники с куста малины, метровая щука с плотвы, кабан с утки.

Урал», вооруженный мотоциклом «Урал», двустволкой, ножом, удочкой и сетями, представлял собой устрашающее зрелище. Я думаю, даже медведи описались при виде его — мы не встретили ни одного, но кучи были в изобилии.

Я думаю, если бы вы дали им мотоцикл и винтовку к лету 1941 года, ПК пришли бы к фашистским захватчикам еще в Беларуси. Они бы сами добрались до места боевых действий, а не на разбомбленных фургонах.

Сейчас, когда я вспоминаю этих людей на фоне сегодняшних граждан со смартфонами, я понимаю, что на Урале все было по-другому. Это был шаркающий, похожий на лосиный, легкий шаг, со скоростью не менее 5 миль в час, с широко раскинутыми руками в такт движению. Как скандинавская ходьба, но без палок. Плечи прямые, голова высоко поднята, глаза внимательные, фигура худощавая, жилистая. Любая пересеченная местность преодолевается без усилий. Болото — не утонет, пройдет через некоторые корни. Река будет прыгать, мимоходом опираясь на какую-нибудь нависающую ветку. А на гнилой он и шагу не ступит. Ориентироваться нужно с высоты — он будет махать руками на дерево. Измотанный — ныряет, плавает.

Температура воды не имела большого значения. В жару река может прогреваться как минимум до +30. Ну, все нормально — приятно, вода теплая. Около нуля — тоже неплохо, освежает. Эти люди с детства приучены нырять из парной в снег или в прорубь. Распутайте замерзшую леску над отверстием голыми руками. Руки были горячими. Мой отец, завершив такую операцию, однажды заметил, что мне совсем нездоровится — я замерз. Одним движением он сорвал шесть перчаток и варежек, надетых по методу куклы, энергично потер мои руки — голыми, горячими руками. Потом меня так долбануло, что неделю я ходил в отличной форме, перестал мерзнуть, согрелся как печка. Его телу стало ясно, что если он не согреется, то сойдет с ума от такого холода.

Мне это казалось нормальным, но теперь я понимаю, что простая зарядка и отдых на дикой природе Урала были комплексным набором физических упражнений на свежем воздухе, которому позавидовал бы любой фитнес-центр в большом городе. Где в городе можно найти такое разнообразие карнизов, ворот, ветрозащитных полос, камней, пресной воды без запаха хлорки? Так много живых существ, грибов и ягод? Как можно получить столько чистого воздуха с ароматом сосны и кедра?

Что ж, результат был закономерен — это были сильные люди с отличной жизненной силой. Они часто смеялись и были счастливы. Жизнь без леса была бы приравнена к каторжным работам. И потом, у них там всегда что-то есть! Они не платили за фитнес. Вот что лучше — мешок черники на плечах и знание, что ваши дети обеспечены ею на всю зиму, или индикатор, показывающий, что сегодня вы пробежали положенные 10 километров, или сделали 30 на велотренажере, или даже получили невероятную скидку от 20 до 17 тысяч рублей в месяц как постоянный клиент фитнес-клуба?

Судите только по лицам и контингенту. Московский фитнес-центр — в основном крашеные блондинки со стервозной внешностью, с надутыми губами и грудью, накладными ресницами и ногтями, обычно до бальзаковского возраста, общее ощущение — уставшая, злая, отчаявшаяся кошка, изодранная во все дыры, мотивация — они ее бросят, если она бросит формы. Эта форма иногда великолепна, девушки много работают над собой. Но немногие решаются на такую степень эбанутости. Это самые лучшие, самые сильные, самые красивые и процветающие. Победители в жизни. Но мегаполис состоит в основном из победителей, которые не находятся на первом месте. Давайте посмотрим на них. Обычно проблемы с талией и попой, вывернутая левая рука или даже обе, шаркающая походка с волочащимися ногами, скорость не более нескольких миль в час, но застревание надолго и колонна.

Или застыть на скамейке — за час можно пройти полгорода и найти то же тело в том же месте в той же позе с тем же сердитым или сонным выражением лица. Беглый взгляд прислоняется к экрану, у многих уже есть очки, у остальных, очевидно, скоро будут, кто еще не в контактных линзах. Если на экран падает прямой солнечный свет, он попадает на дождь, они больше не могут догадаться переместиться влево или вправо, где есть тень и плотина. Если рука без смартфона, она висит плетью, как сухая. Если парень или девушка находятся рядом, он или она могут время от времени выталкивать их из виртуальной дремы, чтобы отправить фотографию счастливой пары в Instagram. Если ребенок находится рядом, он может бежать куда угодно, этого будет недостаточно. Но лучше, конечно, как можно раньше подарить ему смартфон, чтобы он был спокоен и надежно закреплен в коляске сам по себе.

А теперь задумайтесь — на каждой земле, помимо обычных посевных культур — пшеницы, картофеля, кукурузы и т.д., — выращивается еще и очень разное население. Скудная почва уралов породила настоящих уралов — сильных, стойких, жизнерадостных — лес в целом. Метрополия становится половинчатой, слепой и тусклой. Рациональный и разъяренный. Раздраженный и равнодушный. Всемогущий и беспомощный. Действительно, некоторые зомби.

. В этот момент своего злобного монолога дядя Саша чуть не подавился сигаретой, схватил смартфон, некоторое время смотрел на него и с отчаянием воскликнул: «Это что же, я все разнес, старый пень?!». Он уже начал. Он щелкнул по закладке, на экране замелькали какие-то цифры, медленная, как под микроскопом, сперма из презерватива городского жителя. — Я так и сказал! Гостиные и кариес! Ну, сегодня они их бросят!

Судя по этой фразе, футбольный матч Россия-Бельгия начался. А дядя Саша сурово продолжал: «Постояли в пробках, подышали грязным воздухом, насмотрелись на умных, и вот вы теперь наши игроки!». Никаких других! Задница и голова — вот две наши главные проблемы! Именно из них растет все остальное — руки, ноги! И не в традициях русского народа править — басурманская это деятельность. Наше дело — идти гордо, широко, с достоинством, как стадо баранов!» — с горечью сказал дядя Саша, комментируя один из эпизодов атаки нашей команды. Он поспешно попрощался и поспешил домой.

И я подумал, насколько насыщена лесными образами речь человека, выросшего на природе. Непосредственно Паустовский или Пришвин засыпали в каждой. Вот пришла фригидная, неуклюжая женщина или футболист — на ум сразу приходит дневник. Защита от утечки — пустота. Склероз напал — пень. И в мысли о том, что откуда растет в вечной топологии соединения голова-рука и т.д., зажигается какой-то чуждый и запутанный лесной организм. Одна фраза — полная характеристика игры нашей команды и только — критика и предсказание результата и анализ причин. На самом деле в городах мы четко сидели. Природа накопившихся сидячих посиделок не любит.

Молодежь, конечно, не знает, но все эти мессенджеры, страницы в социальных сетях и т.д. были придуманы в СССР задолго до появления интернета.

В каждой школе во время скучного урока вырывалась страница, на ней писалась какая-нибудь фраза, и страница начиналась в строчках. Случалось, что фраза и следующие фразы закрывались, переворачивая страницу, затем открывались на перерыве и соседствовали все вместе. Или просто написал, что придет в голову. Ну чем не чат перед невусом или группой в мессенджере?

Многие респектабельные, уверенные в себе девушки вели дневники, вклеивая туда фотографии, вырезки из журналов, рисуя что-нибудь. Я наткнулся на ребят, которые ведут дневник)). Чем не страница с преимуществом в социальных сетях?

Лично мне понравилась фотография. Особо высоким уровнем было сделать фотомонтаж — сейчас это в Photoshop раз-два и готово, тогда это был кропотливый процесс направления изображения на черную бумагу, вырезания из нее фигуры нужной формы и сначала — открытие этой фигуры, закрытие всего черной бумагой, затем закрытие фигуры — фон. Получилось, конечно, дерьмово, контуры сползли, зазор выпуклый и т.д. Но все же, это были фотожабы до Нутертника.

Во дворе кому-то объявляли бойкот за какую-то провинность (чаще всего легкомысленную), и с этим человеком нельзя было разговаривать несколько дней (чаще всего). Такой бойкот был объявлен мне одному))) Помню ужасные переживания и стресс, хорошо, что родители были заняты работой и не было тогда «язьматоров» вокруг окружающих гиперопеки. Что не удалялось перед Nutertnic из друзей?

Да, и у «Тик-Ток» был аналог. Друг копил деньги, копил, копил, копил и купил кинокамеру. Мы могли бы снять что-нибудь в местном парке по мотивам популярного фильма «Хон Гил Дон». Сурики отливали из железа, бросали их, они падали на снег, выливая раствор перманганата калия, изображающий кровь. Друг этого фильма лежит, к сожалению, его почему-то не показывают.

Так что социальные сети, мессенджеры и все остальное, описанное выше, — это всего лишь дипломатизация того, чем молодежь занимается уже давно.

Я люблю, когда зимой идет снег. Потом у меня такой же красивый газон, как у соседа.

Родной город и местная река, текущая «давным-давно», вызывают воспоминания о юности. Где я нахожусь вот так, посередине между веками, упомянутыми в первом и втором вариантах припева цитируемой песни 🙂 Сейчас я «перепрыгнул» — по возрасту — середину пути между вторым и третьим холодильником, что, наверное, только добавляет сентиментальности 🙂 А так как сейчас очень жарко, очень жарко, то воспоминания о (почти) зиме 🙂

Я помню промозглый ноябрь 1990 года с падающим снежком, превращающимся в лужи под ногами. Я с девушкой после кулинарии на Тверской (Горького) — теперь это Noor Bar — где потом был куплен шикарный Kur a-Grill и многое другое 🙂 Доехали до Пушкинской, где в театральном павильоне — о, чудо! — были билеты на Таганку — «Маленькие трагедии»: некоторые делегации не пришли — почти первый ряд. Мы покупаем его, сдаем (и принимаем!) огромный пакет с едой, источающий «оглушительный» запах жареной курицы 🙂 Как вы не едите из гримерных — я не знаю, но они смотрели на нас ошалелыми глазами 🙂 и сам спектакль: Филатов читает монолог о чуме и часть театральной стены падает (!), а в фигурном пространстве, освещенном фонарями, падает снег — прямо в зал. Ну, конечно, девушка рядом 🙂

P.S. «Я помню только любовь». c) Леонид Агутин

Это было зимой. Утром я иду на работу. Снежная буря, повсюду снежные заносы. Носильщиков нет. Путь был проторен до меня моими предшественниками, и я иду по нему. Я подхожу к перекрестку, ветер бросает снег мне в лицо, я уже поклялся. Мне горит зеленый свет, а на пешеходном переходе стоит машина. Я злюсь, обхожу его спереди, стучу рукой по капоту и жестом говорю: «Что ты делаешь? А на капоте написано DPS. А над капотом, за лобовым стеклом, — два круглоглазых лица, обезумевших от такой наглости. И на крыше что-то с мигающими огнями. Ну, я думаю, это все. Здравствуйте! Тогда голос с небес говорит мне: «Закончи переход! Я отправляюсь в путь и, пробираясь через снежные сугробы, думаю: «Почему я боюсь? Если вы из правоохранительных органов, то какого черта вы сами нарушаете порядок.

В начале 90-х годов мы занимались наркобизнесом. Тогда они были очень скудными, как по ассортименту, так и по количеству. Мы завозили и регистрировали в России современные зарубежные лекарства; закупали фармацевтические субстанции (сырье) в Индии и Китае и производили из них российские лекарства на производстве нашего института в Баку; торговали ими оптом и в розницу. Два раза в год я водил всех сотрудников в лес: весной в конце апреля, когда под деревьями еще лежал снег, и они ставили в него бутылки, чтобы охладиться во время приготовления шашлыка; и осенью, когда еще не было листьев и снега. Однажды осенью мы пошли на берег реки в субботу — а температура упала до плюс пяти градусов, и ветер с реки… Они разожгли костер, пока я готовил угли и насаживал на шампуры мясо, девочки накрывали поляну. Здесь созрел котел для глинтвейна, приятно взять такой горячий бокал в дом в холодную погоду. Вынув первую партию шашлыка, он отнес ее вместе с бомбой к «столу», расположенному примерно в двадцати метрах от него. Чтобы угли не пропали, я решил сразу же доесть оставшееся мясо. Он оставил людей есть и пить и пошел к огню. Я снова нанизал мясо на шампур, нарезал лук, посмотрел на угли. Минут через двадцать ко мне подходит Ираида, такая пухленькая девушка, она у нас работала заведующей складом, в обеих руках — по бокалу глинтвейна, она активно отпивает из одного, а другой протягивает мне и поучительно-назидательно передает так: «Иван Иванович, выпейте. Трезвый начальник — это боль для коллектива!

Я старался держаться подальше от змей не из-за страха быть укушенным. Поцарапайте даже себя в состоянии любого человека. Просто хладнокровные существа не вызывают желания прижаться к груди и чмокнуть в обе ноздри. Она предпочитала обнимать своего пушистого кота, неистово завывая.

Как-то зимой я решила покататься на санках, дочь вяло поддержала инициативу. Однако она заставила себя одеться перед лицом угрозы отключения интернета. «И у соседей не будет Wi-Fi, чтобы помочь вам», — наконец язвительно закончила мать-учительница.

Вытащив дочь из очередного сугроба во время катания на санях, мы отправились домой. За дверью стояла большая коробка охотничьих спичек. Они хотели нас зажечь». Жестоко жечь, — сказала дочь и стала вытряхивать снег из ушей. Я забрал коробку домой.

После недолгих раздумий мы открыли находку. От моего крика все совочки упали на пол, а кот на всякий случай начал грызть свой собственный хвост. В коробке, перекрученной миллион раз, лежала змея. Она была немного похожа на анаконду, но кошка стала еще активнее жевать ее хвост. Правда, теперь он был моим, так как одним рывком взлетел к груди хозяйки.

Дочь задумчиво сказала: «Пятен нет, но это все. Мордочка милая и несчастная. Назовем его Кеша. И это круто аргументировал 7-летний ребенок под завывания сирены собственной матери. Кеша начал медленно выползать из своей темницы. Он был совсем маленьким, и что он делал в нашем подъезде — загадка. В конце концов, змеи спят в холодное время года.

На ночь я поместил рептилию в банку и накрыл ее марлей. Утром мы с дочерью проснулись от запаха свежеприготовленных сырников. «Свекровь объявилась, пока мой муж был в командировке», — пробормотала я и полуобернулась, чтобы отдать честь старому дебоширу.

Банка у окна была пуста, а марля порвана. «Где змея? Нет, мама, не ты. Вчера в нас бросили змею, — машинально спросил я. Я не думал, что 140 фунтов откровенно лишнего веса с такой скоростью запрыгнут на стол. Затем мощным рывком свекровь отскочила к выходу.

Змею быстро обнаружили, и я влюбилась в нее, потому что мать моего мужа отказалась посещать наш серпентарий. В итоге Кеша оказался гадюкой, и мы выпустили его на волю в первые теплые дни.

Однажды мы с другом возвращались из тира, нам было по 10-11 лет. Северный город, почти полярная ночь, и ни одного фонаря или освещенного окна вокруг. Но свет — звезды, луна и белейший снег до самого горизонта. И тишина. После тира можно сказать «вата», в хорошем смысле этого слова. Только наши снегоступы скрипят на тропе. И мы с подругой решили «поймать», то есть, именно эту тишину. Они упали на спину в сугроб, посмотрели на звезды и затихли. Я до сих пор помню свои ощущения, это вам не «пьяные вертолеты», они действительно уносили вас в космос. И вот, из ниоткуда, в полуметре от дула, абсолютно бесшумно, над нами парит огромная снежная сова (нет, не сиреневый туман). Размах крыльев был достаточно велик, чтобы обнять нас обоих. Я видел глаза и клюв, а друг клянется, что видел когти. Ну, мы лежали там в тишине еще минут двадцать, потом с визгом понеслись к дому. P.S.. Позже друг сказал, что сначала он подумал, что ночная рубашка его старшей сестры слетела для него (?). И признался, что немного подглядывал в штаны от страха. P.S.S. Я не признался.

Осень цветет солнечным светом, Мы идем по светлой дорожке с милым. Легкий ветерок шелестит над нами, Скоро холодный снег превратится в пыль. Дороги станут белыми, на реках встанет лед, Эта морозная зима призовет нас.

Поэтому они подарили нам кошку. Нас 10 человек, мне 10, сестре 12. Кошка была вызвана каким-то образом. Он также отвечал на вопросы Щело, Гитлера, Благмонатана, Эбантея, СС и других не всегда смешных кликуш. Но как-то так получилось, что клики Черныша заклинило. Черныш был черно — белым, белее — белым, но черные пятна говорили о том, что это был грязный сапог, деревенщина, дьявол или нефтяник. Это было инфатальное существо, проведенное детьми, которые дергались при словах: «Мама! И он бросается на меня (!)! На втором году жизни Черныш забыл, как жаловаться на жизнь, то есть, как правило, перестал заливать. В доме его ловить было негде, где бы он ни был и не был женат, поэтому он прекращал малейшее сопротивление и ложился где попало. Смысл не скрыт. В общем, на четвертом году жизни Черныш прекратил всякое сопротивление, полностью подчинился злобному Фатуму и с покорностью ждал смерти. Но именно четвертый год его жизни в киевской тюрьме стал роковым. В деревне умерла старая кошка. Няхны. Нахнях был котом с большой буквы! Он не отвечал ни Нифнифу, ни Нуфнуфу, ни даже Няфняфу. Только Нюняхи. Ведь взглядом можно послать тебя. Я до сих пор не знаю более интеллигентного и достойного животного, чем Няхнов! Обратите внимание, что я сказал не «кошка», а «животное». А ведь прошло целых 30 лет! Нахнах был стар, мудр, действительно в быту и возраст брал свое. За старым мудрецом Няхом, внизу село причитало, а я нет! Но была зима, а мышки не было и ждали весны, чтобы выбрать котенка, а потом осенью тот подрос и стал травить вредителей — это просто разорение в деревне. И решение было принято разумное и логически верное — забрать Черныша из города. И плевать, что он видел только стены — кот есть кот! . И упаковав его в шахматную сумку, Алия Трейд, Черныш отправились покорять целину. Мы с сестрой поставили на нем толстый крест, потому что знали, что эту нарастающую зиму в деревне с ее суровой правдой о жизни Котяна точно не переживет. Но как же мы ошибались! Потребовалось всего два дня, чтобы Черныш растворился в избушке с новой точкой жизни. На третий он вышел во двор, в снег и мороз, который, кстати, видел впервые в своей измученной извержениями, жизнью ребенка и. И он начал методично бить морды соседним котам. Жесткий, решительный, систематичный. Он вошел во двор домика во дворе, подозвал к себе резвого медбрата и гордо ждал в сидячей позе, поддерживая кончик белого хвоста, на котором было черное пятно. Это было место того самого совета, который он так умело поддерживал. Вышел хозяин площадки. Он же в халате и с чашкой кофе, говорят, какой тут канюк? Ну, что мы его быстро поставим на место, видите, как я понял, что город не справился с удалением Севеанской? Но он ошибается. Все они были неправы. Схватка маленького чернокожего с всеобъемлющим котом закончилась так же быстро — позорно вылетев из его личных владений. Блэкиш гордо обрамлял новую территорию и плевал на рубашки чужой волны. Он не вернулся с победой — он продолжал идти вперед! Каким-то образом соседские кошки собрались в объятия, что не свойственно кошкам, но экстренные меры заставили их предпринять различные стратегические и тактические приемы, и до толпы в Чернише дошла реакция Алаверды в его дворе. Это была эпическая бандитская драка, в которой кого-то избивали, кому-то отрывали лапу, кусали за хвост или отрывали ухо. И все черное. Они подошли к главной голове во дворе и начали громко кричать, шипеть, издавать дикие вопли,

Что напугало многих жителей деревни. Люди никогда в жизни не видели кошек на квадратном метре, но они не слышали звуков всех демонов ада. И закричали коты, мол, вышла мерзость, село, идущее из Орды! Приготовьтесь к смерти на старте! Пришло время привлечь к ответу городского пеона! Убирайся! И он вышел. Черныш был красив в своей блестящей короткой черно-белой шерси и гордился своей внешностью. С царственным достоинством он оглядел этого шоблувиана, и, клянусь, несколько кошек бросились врассыпную, шипя и оглядываясь на своих хозяев! Дуэльная система содрогнулась от этого зрелища, но Черныш не дрогнул. Звуки криков прекратились. Глаза деревенских котов устремились с ненавистью на городского жителя. Он гордо вышел на середину двора. Он огляделся. Яйка тонко облизывалась на всех, зевала и несколько раз с азартом тыкала в снег. Злодеи не выдержали наглости городского кота и с воем бросились на него со всех сторон. Блейн, встав посреди двора, начал отгораживаться от всех только своими когтями. Он не издал ни звука, так что (.) вокруг него образовался круг из комков шерсти и крови. И никто не ушел обиженным. И никто не мог попасть в этот круг. Ну, хотя бы для того, чтобы поймать наглого пиггана лапой. Черныш стоял внутри этого круга, как Фома против злых духов, его лапы методично отбивали атаки жителей деревни со скоростью японской катаны и свирепостью опасной бритвы. В этот день дедушке, сразу после битвы, стало плохо от того, что кровавый снег разлетелся волной, когда агрессоры обратились в бесславное бегство. Черныш возил всех и вся. И он отомстил всем и каждому. Он подходил к каждой кошке во дворе, вызывал один на один и после очень жестокой дуэли прогонял с кошачьего двора, где только видел. Часто кошки не возвращались. Это был третий день его жизни в деревне, когда он установил свое превосходство. А потом Черныш занялся делом. — Нет, не кошки, как романтично вы бы не вздохнули о своих любимых женщинах -. Он занялся мышами. Вредители, то есть. Сначала он отрезал всех мышей, которых мог достать, дедушке, потом соседям, потом дачникам. Затем он занялся крысами. Он не ел крыс — опозорился. Но он убил больше крыс, чем он сам по размеру. Кстати, охота на крыс была его любимым занятием. Если мышь он показал хозяевам и дешево, как трофей, то крысу он оставил у порога вплоть до того момента, когда они все пошли на существо, убитое Блэком. Затем он взял труп и отнес куда-то в ад, где закопал его как отходы. Поэтому он игнорировал крыс, несмотря на то, что борьба с ними могла стоить ему жизни. Каким-то образом он даже принес их, к гордой похвале Тора. Такая привязанность. Дикий хорек, который режет цыплят. Откуда, откуда? — И Хизи. К тому же, он дважды подходил! В первую же зиму он уничтожил всех вредителей на поле, чем заслужил аплодисменты соседей. А весной он взял кошек! Впервые сложилась ситуация, когда кот бежал к коту, а коты со всеми делами бежали к Чернышу. У него был ассортимент. Кошки из соседних деревень сбегались во двор, а такие чужие особи, что было понятно — это домашние породистые, убегали от хозяев из-за него. Это был первый год жизни в деревне кота Гродского, которого мы считали сыном Маменкина и преданным мальчиком для битья. А мы с сестрой смотрели на формирование котенка-титана со свисающим ртом. Ни в деревне, где жил Черныш, ни в соседних деревнях никогда не было черно-белых кошек. Теперь был один. Но что!

Блэки, который жил сильной, мужественной жизнью викинга из племени кошачьих, как и положено всем воинам, ушел в Валгаллу в почтенном возрасте. Как он пришел зимой в деревню, так и ушел зимой. И никто не знает где. Его тело так никто и не нашел. Радуга заберет Гордого Воина с собой в том же теле и с тем же духом. И сегодня, даже на самом дальнем краю деревни, всего через мгновение, лет через тридцать, можно увидеть черно-белого котенка, и не одного, который, как я помню, когда-либо был здесь, смотрящего на окружающий мир с гордым видом. И вы будете кричать ему: — Черныш! И он посмотрит на вас, и в его глазах вы увидите: — Да! Я гордый потомок этой славной кошки.

Снег сверкает белизной, Лыжи скрипят легко, Юная дева летит по взлетной полосе. Щеки слегка румяные, Глаза яркие, светлая коса собрана в пучок, Внешность твоя приятная, статью хороша, Душа твоя радостью светится.

Не моя (из интернета) конца 80-х. Последние годы существования Советского Союза. Глухая деревня на Дальнем Востоке. История учителя из этой деревни.

«Меня уговорили взять на год класс в восьмом классе. До этого дети учились в течение десяти лет. После восьмого класса из школы уходили те, кому не было смысла учить дальше. Этот класс состоял почти из всех Две трети учеников в лучшем случае пойдут в ПТУ «В худшем — пойдут сразу на грязную работу и в вечерние школы. Мой класс трудный, дети неуправляемые, в сентябре от них отказался другой классный руководитель. Директриса говорит, что если я не уйду от них через год, то в следующем сентябре они дадут мне первый класс.

Мне двадцать три. Самому старшему из моих учеников, Ивану, шестнадцать лет. Два года он провел в шестом классе, а в будущем, второй год в восьмом. Когда я впервые вошла в их класс, он встретил меня, нахмурив брови. Парта в дальнем углу класса, широкоплечий мужчина с большой головой в грязной одежде, руки сломаны, глаза ледяные. Я боялась его.

Я боюсь их всех. Боится Ивана. В прошлом году он окровавил одноклассника, который проклял его мать. Они грубы, невоспитанны, обидчивы, не интересуются уроками. Они съедали четырех классных руководителей, не обращали внимания на записи в дневнике и звонки родителей в школу. В половине класса родители не подрабатывали. «Никогда не повышайте голос в присутствии детей. Если вы уверены, что они будут вас слушаться, то они обязательно будут», — я держусь за слова старого учителя и вхожу в класс, как в клетку с тиграми, боясь усомниться в том, что они будут слушаться. Мои тигры грубы и ссорятся. Иван молча сидит на задней парте, опустив глаза к столу. Если ему что-то не нравилось, тяжелый волчий взгляд останавливал нерадивого одноклассника.

Район втемяшился в увеличение образовательной составляющей работы. Нам необходимо регулярно посещать семьи в воспитательных целях. У меня есть огромное количество причин навестить их родителей — половина класса может остаться не на второй год, а на всю жизнь. Я буду проповедовать важность образования. Что касается первой семьи, то я в недоумении. За что? В лесной промышленности трудолюбивым людям платят больше, чем учителям. Я смотрю на пьяное лицо отца семейства, на отклеивающиеся обои и не знаю, что сказать. Проповеди о высоком с хрустальным кольцом рассыпаются в пыль. Действительно, почему? Они живут так, как жили раньше. Им не нужна другая жизнь. Дома моих учеников разбросаны на расстоянии двенадцати миль. Общественный транспорт отсутствует. Я хожу в семьи. Никто не получает удовольствия от визита — учителя в дом для жалоб и порки. Я захожу в один дом за другим. Гнилой пол. Пьяный отец. Пьяная мать. Сыну стыдно, что его мать пьяна. Грязные затхлые номера. Невымытая посуда. Мои студенты смущаются, желая, чтобы я не видел их жизни. Я бы тоже хотел их не видеть. Меланхолия и безнадежность переполняют меня. Через пятьдесят лет они все еще будут подпирать падающие заборы и жить в грязных, убогих домах. Никто не сможет выбраться отсюда, даже если захочет. И они не хотят этого. Круг замкнулся.

Иван смотрит на меня, нахмурившись. Его братья и сестры сидят вокруг него на кровати среди грязных одеял и подушек. Здесь нет постельных принадлежностей и, судя по одеялам, никогда не было. Дети держатся подальше от родителей и прижимаются к Ивану. 6. Иван-старший. Я не могу сказать ничего хорошего о его родителях — у него твердые двойники. А зачем что-то говорить? Как только я скажу, начнется драка. Отец пьян и агрессивен. Я говорю, что Иван — браво и очень старается. Все равно ничего не изменится, даже если они не будут бить его у меня на глазах. Мама светится от радости: «Он добр ко мне. Никто не верит, но он добрый. Вы знаете, как он заботится о своих братьях и сестрах! Он занимается хозяйством, ходит в тайгу… Все говорят, что он плохо учится, но когда ему учиться? Вы садитесь, садитесь, я вам чаю налью, — она вытирает крошки с табуретки темной тряпкой и спешит поставить грязный чайник на огонь.

Это горькое молчаливое взросление может быть хорошим? Я ссылаюсь на то, что уже вечер, прощаюсь и выхожу на улицу. Мой дом в двенадцати милях отсюда. Ранняя зима. Уже рано, должно быть, темнеет.

— Светлана Юрьевна, подождите! — Ванька бежит за мной по улице. — Как ты одна? Темнеет! Далеко! — Богородица, — проговорил он. Я не помню, когда в последний раз слышала его голос.

— Ван, иди домой, я отвезу тебя.

— Что, если вы не получите его? Кто будет обижен?

Ванька идет рядом со мной шесть километров, пока не застрянет. Мы разговариваем всю дорогу. Без него было бы страшно — снег вдоль дороги испещрен следами животных. С ним мне не менее страшно — передо мной мутные глаза его отца. Ледяные глаза Ивана не потеплели. Я говорю, потому что при звуке собственного голоса я не боюсь идти рядом с ним в сумерках по тайге. На следующее утро на уроке географии кто-то нажимает на мою записку. «Придержи язык», — раздался тихий, спокойный голос из глубины стола. Мы все повернулись к Ивану, замолчав от удивления. Он оглядывает всех холодным, надменным взглядом и говорит в сторону, глядя мне в глаза. — Попридержи язык, — сказал я, — ты разговариваешь с учителем. Если вы не понимаете, я объясню вам это в суде».

У меня больше нет проблем с дисциплиной. Тихий Иван — непререкаемый авторитет в классе. После конфликтов и двусторонних испытаний нам с моими студентами каким-то неожиданным образом удалось установить связь. Главное — быть честным и уважать их. Мне проще, чем другим учителям: я учу их географии. С одной стороны, предмет никому не нужен, знание географии не проверяет поле, с другой стороны, игнорировать знания невозможно. Они могут не знать, где находится Китай, но это не мешает им узнать новый. И я больше не зову Ивана на борт. Он выполняет письменные задания. Я старательно не понимаю, как дать ему записки с ответами.

В школе дважды в неделю должна проводиться политическая информация. Они не отличают индейцев от индийцев, а Воркуту от Воронежа. От безысходности я выплевываю редакционные статьи, политику партии и дважды в неделю пересказываю статьи из журнала «Вокруг света». Мы обсуждаем футуристические предсказания и возможность появления снежного человека, я говорю, что русские и славяне — это не одно и то же, что письменность была до Кирилла и Мефодия.

Я знаю, что они никогда не выберутся отсюда, и им лгут, что если они захотят, то изменят свою жизнь. Я могу уйти отсюда? Я могу. Если вы действительно этого хотите. Да, у них ничего не получится, но невозможно примириться с тем, что рождение не в том месте, не в той семье заблокировало моих открытых, отзывчивых, брошенных во всех отношениях учеников. За жизнь. Без малейшей возможности что-либо изменить. Поэтому меня вдохновляет, что главное — это желание измениться.

Весной они приходят ко мне в гости. Лешка — первый и надоедливый вопрос:

— Пампер, ты можешь сбить вилку. Почему вы купили пылесос?

«Пустой мусор и веник можно», — бухает он пальцем в сторону фена. — Для чего это?

— Лешка, это фен! Сухие волосы!

Ошеломленный Лешка задыхается от возмущения:

-Зачем их сушить! Они что, сами себя не высушат?!

— Лешка! И сделать прическу?! Чтобы все было красиво!

— Вот это угощение, Светлана Юрьевна! Насыщаешься жиром — тратишь деньги! Хрустальникова, там полный балкон был захламлен! Передайте пыль!

В доме Леши, как и в доме Ивана, нет дупат. Смотреть — это постельное белье.

Иван не придет. Они будут жалеть, что Иван не пришел, будут ломать домашний торт без нее и ловить безе для него. Затем они найдут еще тысячу причин, чтобы заглянуть к вам в гости, некоторые из них от того, кто является компанией. Все, кроме Ивана. Он не придет. Они и без моих уговоров пойдут в ясли за сыном, а я буду спокойна — пока с ним деревенские панки, ничего не случится, они лучшая защита для него. Ни раньше, ни позже я не видел такого уровня преданности и взаимности со стороны студентов. Иногда сын приводит Ивана домой из детского сада. Они испытывают молчаливую взаимную симпатию.

На носу выпускные экзамены, я хожу хвостиком за учительницей английского Еленой — уговариваю ее не оставлять Ивана на второй год. Непрекращающийся конфликт и взаимная страстная ненависть не оставляют Ваньке шансов вырваться из школы. Елена Колетт Ванька с пьющими родителями и братьями и сестрами, брошенными живыми родителями. Иван люто ненавидит ее, Хамит. Убедил все предметы не оставлять Ваньку на второй год. Елена — немигрантка. Также невозможно убедить Ваньку извиниться перед Еленой:

— Я не буду извиняться перед этой сукой! Пусть она не говорит о моих родителях, тогда я не буду ей отвечать!

«Ван, ты не можешь так говорить об учителе», — Иван молча поднимает тяжелые глаза, замолкает и снова идет убеждать Елену:

— Елена Сергеевна, конечно, его надо оставить на второй год, но он еще не выучит английский язык, и вам придется его еще на год оставить. Он будет сидеть с теми, кто на три года младше, и будет еще злее. Перспектива терпеть Ваньку еще год оказывается решающим фактором, Елена обвиняет меня в завоевании дешевого авторитета среди студентов и соглашается вытянуть Ваньку на третий год.

У них мы сдаем экзамены на русском языке. Всему классу были выданы одинаковые ручки. После сдачи сочинений мы проверяем работы с двумя ручками в руках. Один с синими чернилами, другой — с красными. Чтобы эссе получило тройку, нужно исправить чертову тучу ошибок, после чего можно браться за красную пасту.

Объявить результаты экзамена. Они гордятся. Все говорили, что мы не сдадим русский язык, но мы сдали! Передано. Очень хорошо! Я верю в тебя. Я сдержал свое обещание продержаться год. В сентябре они дадут мне первый класс. Те из меня, кто пришел учиться на девятый день, подарят мне все свои букеты во время расстановки.

Прошло несколько лет. Начало девяностых. Первого сентября сотрудники той же школы.

— Светлана Юрьевна, здравствуйте! — кричит мне ухоженный молодой человек. — Вы узнали меня?

Я судорожно вспоминаю, чей это отец, но не могу вспомнить его ребенка:

— Конечно, я понял — возможно, в ходе беседы память отступит.

— Я привел свою сестру. Помнишь, когда она пришла к нам, она сидела со мной на кровати?

— Я, Светлана Юрьевна! Вы меня не узнали, — в голосе возмущение и упрек. Волк-переросток, откуда я тебя знаю? Вы совершенно разные.

— Я окончила техникум, работаю в Хабаровске, коплю на квартиру. Когда я куплю, я заберу все свое.

Он легко входил в девяностые годы — у него была отличная практика выживания и твердый холодный взгляд. Через несколько лет он действительно купит большую квартиру, женится, заберет своих сестер и братьев и разорвет отношения с родителями. Лешка спился и умер к началу 2000-х годов. Несколько человек окончат институты. Кто-то переедет в Москву.

«Вы изменили нашу жизнь.

— Вы много чего рассказали. У вас красивые платья. Девочки все ждали, в каком платье ты придешь. Мы хотели жить, как вы.

Как я. Когда они захотели жить, как я, я жил в одном из трех домов убитого военного городка рядом с поселком лесорубов. У меня был миксер, фен, пылесос, постельное белье и журналы Vokrug sveta. Я сама шила красивые платья по ночам на машинке.

Ключом, открывающим плотно закрытые двери, могут быть фен и красивые платья. Если ты действительно этого хочешь».

— Где вы заработали свой первый миллион? — На Крайнем Севере: загрузил самолет, полный снега, и продал его в одну из африканских стран. — Вы продали снег? — Почему снег? Самолет.

Я катаюсь на лыжах, и солнце светит, Серебряный снег летит просто по ветру, Дорога направляет мой путь в лес, Небо сияет красивым облаком. Замерзшая река воет, как змея, Мое сердце не знает печали.

Я вижу плакат: ЕдРо придумало новую народную программу. Мне кажется, или «ЕР» и «фолк» — это такой же оксюморон, как черный снег или обманчивая честность?

Я катаюсь на лыжах, и солнце светит, Серебристый снег летит просто по ветру, Дорога указывает мне путь в лес, Облако в небе красиво сияет. Замерзшая река извивается, как змея, И сердце мое не знает печали.

xxx: О ругани на работе. Хоть я и мужчина, но интеллигентный, да, я существую. А когда я попросил тракториста на территории завода — если хотите, уберите этот сугроб, чтобы я мог завести машину, то получил ответ — а чобляне сейчас пообедают. И когда я сказал — ты разобьешь эман перед ужином? Ответ был таков — lan chief cherugaisi! И снег был убран за три минуты.

Я работаю учителем английского языка. Они выполнили задание: нужно было распределить слова по временам года. Дети не смогли дать определение слову «сухой»: летом идет дождь, весной тает снег и появляются лужи, зимой — снег и лужи. Может быть, осенью, когда лужа оттает? Питер.

Позвольте мне рассказать вам о Джоне.

1. К середине 1990-х годов все флаги стекались в Москву в жажде наживы, но в основном, конечно, звездно-полосатые, которые исторически пользовались благосклонностью Горби. Я также столкнулся с одной из американских компаний. Ставка инженера в полтора куска йе приятно контрастировала с аналогичной местной вакансией — от трех до ста деревянных. — . Джон, для вас, бандиты!» — раздался бодрый голос по внутренней связи. — Пятнадцать минут, я занят, Наташа, сделай им кофе. Выхожу из кабинета шеф-повара, вполне серьезно три человека сидят прикованные чашками в ожидании аудиенции. Затем американцев накрыли и сотрудники офиса, и полицейские: не забалуешь. В течение недели я прошел путь от инженера до господина технического директора — Джон был очень удивлен наличием серьезных технарей в нашем районе с соломенно-глиняным пластилином; позже я нанял инженеров. Один из них был очень разумным прогером Джином — разумным, да, но громящим бутылку. Однажды на вечернем «митинге» Джон спросил, что не так с сайтом, который должен был работать уже неделю. Я, устав периодически отмахиваться от Генки, вклинился: — Да, черт возьми. Он пьян. Ни стыда, ни совести, такой труд пропадает даром. — Да, остановись. Джон возился с кнопками на своем карманном переводчике. Приподнятая бровь. Я взял в руки мышку, порылся в Интернете. Он округлил глаза и сказал: — В английском языке нет таких терминов, как «binge» и «conscience». Объясните. Он встал, прошел в приемную, сделал два кофе, достал виски, сел напротив меня на диван. Долго болтали. На следующий день тренинг по продажам закончился. Они открылись за две недели — с русским, не импортным, «учителем» и программой, которую Джон написал лично, все эти две недели. Позже, когда он все еще был словоохотлив, он успешно продал эту программу десяти другим подобным бюро и пригрозил вычесть гонорары из продажи книги, которую он сел писать о российской психологии. Но это не так. Портрет, напоминающий дедушку Ленина — клиновидная борода, скобки вокруг лысины — Джон отличался баскетбольным ростом и точеным мещанским брюшком, что не играло ему на руку. И на ногах. В первые дни весны босс разбил колено о крыльцо собственного офиса, не зная, что в Москве не принято разгребать снег. Южанин что взять. Через четыре дня он прямо из больницы вылетел на родину, где ему установили протез сустава. А вместо Джона владелец бизнеса прислал нам невестку своего сына — молодую, глупую и довольно капризную девушку, которая в общем-то не хотела учить ни слова по-русски. Как и ожидалось, я не ужился с таким «генеральным директором» и вскоре отправился строить свой собственный бизнес. Мы с Боссом переписывались еще несколько лет.

2. Этой весной, идя в составе комиссии локомотивного депо заказчика, я столкнулся с тем, что из-за недосыпания на локомотиве заклинило болт циклопа. Вскрикнув от боли, он присел, чтобы вытереть кроссовку салфеткой, и — она засветилась: знак. Он завернул болт в ту же салфетку и бессовестно украл его. В своей мастерской Болт тщательно очистил песок, жир и ржавчину. И на следующий день, на виду у всего офиса, он запустил этот болт в работу. Порывшись в интернете, через час (вот он — The Sign) я нашел чудо на airbnb — скромную виллу к северу от Бодрума!!! в пик сезона — и быстро снял ее на месяц. Я стою в бассейне по плечи, с трудом делая вид, что поддерживаю ребенка под живот: самая маленькая вчера надела перчатки и прекрасно плавает, но только если знает, что я ее держу. Между мной и ребенком высовывается коричневая голова с белоснежными бровями, фыркает: «Извините!», и вдруг глаза жилистого старика становятся фамильярно круглыми. — Билл? — Джон. Оказывается, Джон снимает жилье в той же квартире уже полтора года и, что немаловажно, после его дня рождения пол-ящика калифорнийского pinot noir собирает пыль в его шкафу. Тебе не нужно было приглашать меня дважды. Они долго болтали. И не один раз. Джон хвастался, что в 83 года у него была дюжина небольших предприятий по всему миру, от сборки мотороллеров в Китае до нескольких ферм здесь, в Турции, он жил, где хотел, и не слишком беспокоился о доходах. Зарабатывать 5-8 миллионов в год для него вполне достаточно, средний класс. А я? А как же я. Когда пьяный, русский, конечно, блюет от политики. Он говорил о том, во что превратилась страна, при рождении которой он присутствовал, о крахе образования, медицины, болтовни, цензуры. Он говорил, что за окном каждого акционерного общества или государственного унитарного предприятия скрипит ржавый советский тепловоз или водокачка старше меня, которую ежедневно чинят за свой счет сами бедные рабочие, словом, обо всем совке, в который мы скатились. Фирменная американская улыбка Джона постепенно исчезала по мере того, как я говорил. Когда я перевел дыхание, он надавил на меня: «Ты не становишься мудрее, Билл. Я вскочил, но подумал о другом и промолчал. — Помнишь, мы полночи просидели за кофе и виски, когда ты рассказал мне о совести и пьянстве? Потом я перечитал половину вашей классики и постепенно начал понимать, что происходит. Я не думаю, что ты начал. Или вы думаете, что я не читаю новости? Да. Чего вы хотите? Чего вам не хватает — Мира и Свободы!», — закивал я, размахивая стаканом, патетически цитируя «Наше все». — Не выпендривайтесь. Для вас, конкретно? — Хорошо. возможность жить так, как мне нужно, и чтобы первые воры не смогли забрать то, что я приобрел, и чтобы меня не обманывали из каждого утюга. Человеческое образование для детей и. — Остановитесь. Вы хотите поехать в Советский Союз, где вы выросли. Но — большинство ваших людей уже в макете Советского Союза! Им лгут телеканалы, что все хорошо, их отрезали от внешних СМИ, они не делают ничего приличного, и им платят зарплату, небольшую, но с голоду не умрешь и ничего не украдешь на работе. В то же время у них есть свобода тихо, на кухне, ненавидеть Путина и правительство. Стандартная советско-российская шизофреническая жизнь времен Щедрина и царя Граха: жизнь на двоих, один дома, другой у власти. Вы хотите эту? Живите так, что вам мешает? — Разве я трепетное создание. — Нет, это не так. Ни в одной стране мира. Если вы жук, на вас наступят. Если вы слон, то на вас навесят крупный калибр. Помните Анатолия? Я помню финансового директора нашего офиса. Позже — мелкий банкир. Покойся с миром. — Хотели бы вы стать олигархом? Тогда, в девяностые, можно было. Ты не был глупым.

Почему бы и нет? — Боги раскачиваются. Круси — это не мое. В общем, не воин. — Совесть, другими словами, да? Олигархи, чиновники — они живут за пределами коралла, который был построен для плебса за последние 30 лет. Они фермеры, плебс — шерсть и мясо. Так что было везде, и все всегда были довольны: ложка, как вы сказали, знакома чистильщику, а филе под соусом — олигарху. Какие у вас с этим проблемы? Образование, говорите? Не тянет на приличную школу? Но вы тянете месяц в дорогом уголке Турции. Логика? — Да, тянет, тянет школа. А остальное? — Что осталось? К родословной — это излишне и даже вредно. Образованная скотина начинает думать. Опять — совесть, Чернышевский и прочая ересь? Или вас интересуют дети олигархов? Избив Меня, они сами о них позаботятся. Мы долго молчали. — Я знаю, чего ты хотел тогда и чего я хочу сейчас. Будь средним классом, как я. Не олигарх, но и не дойная корова. В вашей стране это не получится, читайте, наконец, классику, читая ее, а не так, как вас ругал учитель сорок лет назад. -Кому в цивилизованном мире нужен рабочий-мигрант из страны соли из глины, среднего возраста и обстоятельный? Это то, о чем вы говорите? — Примерно так, но вы говорите о Европе, вы, русские, отдыхаете почему-то только на ней. Для вас в Европе уже слишком поздно. — Может быть. Приезжайте ко мне на Филиппины зимой.

Умный дядя Джон. Очень умно. И чем черт не шутит. И я приду.

Повесть рассказывает о моей ранней жизни во времена СССР в замкнутом пространстве двора: игры, приключения, сражения, веселье и прочее.

Почти в самом начале своего жизненного пути я жил на Арбате. Он жил в среднем переулке Кисловского, во дворе, образованном домом под номером 3, который имел арку-выход. В этом замкнутом пространстве жило много людей, так как дом имел не только два или три надземных этажа, но и подвалы с полуподвалом.

Как там жили люди — я не представляю. Но некоторые из них не всплывали годами. Я боялся погрузиться в этот подземный мир. Как-то позвал меня в гости мой друг Славка, который жил в таком подвале. По крутой лестнице я дополз только до середины. Я услышал укрытие, бормотание и другие непонятные звуки, меня окутали какие-то запахи, если не вонь, и что-то со страшной силой вырвалось на улицу. Тогда я понял, что это был страх.

По моему мнению, в этих подвалах не было вентиляции. Люди внутри жарили, выжимали, варили белье и просто дышали, и все эти запахи вырывались из никогда не закрывающихся дверей летом, а зимой в виде нескольких трещин через закрытые двери. Я жила на первом этаже, который был довольно сильно приподнят над землей, поэтому, помимо тараканов, клопов и муравьев, все остальное было в порядке со всем остальным.

Несмотря на не совсем человеческие условия, в доме жили совершенно другие люди. Например, в комнате слева жила дворник тетя Дуся, в комнате справа писатель Николай Васильевич (фамилию забыл), а в соседнем подъезде аниматор-художник Притков.

Как вы узнали, я жил в коммунальной квартире, и помимо нашей семьи в квартире жили еще двое. Не было горячей воды, не было ванных комнат, но на кухне и в туалете были огромные черные тараканы. Где современный красный цвет!

В моей комнате было большое каменное окно. Она треснула, и из трещины вылезли маленькие черные муравьи. У некоторых муравьев были крылья. Вы видели летающих муравьев? Может быть, где-то они и есть, но наши муравьи не летали. Я вооружился большим молотком и начал их разрушать. Конечно, от этого было больше шума, чем пользы.

Мы жили во дворах, и между нами часто случались драки. Помню, как однажды я бил кулаками по вопросу о том, может ли незнакомец гонять голубей в нашем дворе (идиоты). Мы считали, что если голубь залетел к нам во двор, то он наш и никто не смеет его обижать. Ребята из соседнего двора не согласились с нами и устроили драку!

Но существовало негласное правило: сражаться до первой крови, а лживый человек не сражается. Это правило оказалось очень полезным. Тот, кто нарушал это правило, мог огрести от своих до конца.

Часто к нам во двор заходил торговец хламом с мешком. Он обошел двор и крикнул: «Мы забираем старые!». Я подумал: «Что бы это значило?». Пока мне не сказали, что это «Мы принимаем хлам».

Они приносили ему старый хлам: тряпки, изъеденные молью пальто, старые брюки, стеганые куртки. Вместо этого он дарил либо деньги, либо игрушки. Однажды мы пытались обмануть торговца хламом. Они бросили ему рваную стеганую куртку с кирпичом в рукаве, но трюк не сработал. Я заменил мягкую куртку на калейдоскоп. Это трубка с зеркалами и цветным стеклом внутри. Вглядываешься в него, крутишь, а там красивые узоры.

Во дворе также стоял мусорный бак. Какие танки и танки, какие вы! Огромная куча в углу двора напротив входа. А какие вещи были выброшены! Однажды я нашел там несколько толстых учебников, как сейчас помню «Орфография и пунктуация», и даже использовал их в учебе. И однажды мы с другом нашли на этой свалке несколько конвертов с марками, которые сделали меня филателистом на несколько десятилетий.

Люди во дворе, естественно, знали друг друга или, по крайней мере, часто виделись, поэтому новости и слухи распространялись мгновенно. Однажды прошел слух, что в соседнем дворе завелся таракан.

Вобла стоила копейки, покупали в мешках и бассейнах. Сначала они питались осторожно. Ты высасывал каждое ребро, вытаскивал каждую косточку… А когда у тебя дома есть тазик или пакет с тараканом, то что, ты будешь его так есть? Да, не в жизни. Хлопья, внутренности, икра, волдыри, костлявые ребра — в сторону, и есть только одна спина, класс. К вечеру весь двор был усыпан требухой от этого таракана, и дворник, ругаясь, собрал все это в кучу и отнес на мусорную кучу.

Поскольку двор со всех сторон был окружен домом, снег зимой не вывозился. Его толщина зимой вырастала до полуметра, а в некоторых местах и больше. Я имею в виду не рыхлый снег, а залежалый снег, по которому ходили люди и который превратился почти в лед. Весной носильщики с ломами превращали этот слой снега в огромные комья, по которым люди прыгали, пытаясь добраться от своего входа до выхода со двора и обратно, и которые долго таяли под скудными лучами солнца.

ИГРЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Они играли в прятки, казаки-разбойники, чижик, пристенок, расшибалочку, прятки, вышибалы, стойки, прыжки через веревку, скакалки, дрожки, мушкетеров. Иногда во дворе они устанавливали стол (своими руками, конечно, из подручных материалов) для игры в пинг-понг и резались до темноты. Наши шарики быстро лопнули, поэтому китайские были оценены по достоинству. А из наших яиц можно было сделать отличный дымоход. Мы пробрались под дверь какого-то вредного жильца. Из китайских вещей также были оценены кроссовки и батарейки для фонариков. Были и коллекционеры, которые собирали все: фантики от конфет, этикетки от спичечных коробков, наклейки от бутылок, сигаретные коробки, пробки от бутылок, марки и другие вещи.

Одним из развлечений было «взорвать болты». Был взят болт M8 или M10. Это наилучший вариант. Если меньше, то эффект не тот, но если больше, то могут быть жертвы и разрушения. Кроме того, гайка наматывается на пару многозаходных резьб, в гайку засыпается спичечная сера и заворачивается второй болт.

Затем вся эта конструкция собирается (два болта и гайка) отливается, и вы прячетесь где-нибудь, или убегаете, или просто отворачиваетесь. Сера в гайке воспламеняется, и болты с грохотом разлетаются в разные стороны. Конечно, можно не оборачиваться, но в этом случае есть риск получить болт прямо в лоб или глаз.

Как-то нам надоело «взрывать болты» во дворе. «Боеприпасы» закончились, двор начал возмущаться, и мы вышли на улицу. Задние окна консерватории, которая по улице Герцена шла в сторону нашей средней полосы на Кисловском. Из этих окон часто доносились звуки скрипки. Возможно, были учебные часы. Под этими окнами мы вывесили нашу конструкцию. Через несколько секунд нас уже не было на улице. Мы пустили ремень за один из болтов, разбив оконное стекло, влетевшее в одну из аудиторий зимнего сада.

Я слышал только жевание жвачки, и не только я. Первый раз я увидел ее только тогда, когда удивительный ребенок пришел в наш двор, чтобы поменять значки на жвачках. Следовательно, мы жевали вар. Смотрите фильм «Операция «Ы»? В серии про Шурика на стройке был показан котел, в котором варилась смола. Мы назвали это смолой. Эта застывшая смола была вся в лужах на соседней стройплощадке. Мы жевали его.

Тогда не было компьютеров, мобильных телефонов и планшетов. А телевизоры были в неполных семьях. Поэтому вся жизнь проходила на улице, во дворе. Иногда вы становились голодными, шли домой, брали кусок хлеба и возвращались обратно. Времени на ужин не было, но любое срочное дело ждало во дворе.

И вот насыщенная, интересная, полная приключений, беззаботная жизнь во дворе прошла мимо нас.

Где купить билет в детство, чтобы показать детям, как интересно было во дворе, где гулять. Они жгли костры, играли в прятки, качали всех кошек. Мы играли в свои игры, продавцы и врачи. Мы прыгали на скакалке и катались на лисапеде. Жаль, конечно, что детство — это интернет в наши дни.

Осень наступила, ливни бьют, кончились, так что снег тонет, он будет таять, туман засасывает, чтобы заменить снег ночью. Деревья остались без листвы, лужи покрылись тонким льдом, но прошло всего полгода, что же будет во дворе потом? Снег растает, лужи высохнут, забыв о страшной зимней стуже, река расстанется со льдом, солнце согреет от подлости всего мира и нашего простого дома.

Суровая зима сорок первого года. Битва под Москвой. Солдат падает с горящего немецкого танка и падает в снег. Через минуту ошеломленный немец поднимается и забирается обратно в горящий танк.

Этот случай произошел на второй пограничной станции на Дальнем Востоке, где я служил срочную (за полгода до демобилизации меня перевели сюда из моего любимого «Лончаково»), название опущу. Стою дежурным по заставе, оформляю наряды, пью чай с общением с-офисом. Зима, мороз. Срабатывает комплекс сигнализации (это значит, что кто-то прошел «позвоночник», известный по советским фильмам), я, как положено, докладываю. В рапорте присутствует бригадир заставы, и когда он узнал номер рабочего участка, то понял — район Таги, там снег и много зверя. Он пошел в группу оповещения старших. С места происшествия было сообщено по ТА-57: след козы в направлении государственной границы. «Мы идем убивать». Вообще-то это нарушение, и пленка принадлежит спецрасчету и т.д. и т.п. Но коза — это такой грязный трюк, что если его пропустить, то маршрут запомнит и будет работать в этом месте, начнет повторяться по несколько раз в день. От того же козла. Несмотря на всевозможные распятия, озабоченные группы будут каждый раз слетаться на место прорыва, фиксируя дикую скотопрогонную тропу, собирая шерсть для колючей проволоки или делая следы (хотя такой сбор доказательств — это база уже ниже, чем изображенная документация). Таким образом, руководитель бригадира тайно разрешил охоту на рогатых нарушителей. Я доложил оперативному дежурному по пограничному отряду, что группа оповещения возвращается с объекта. Проходит полтора часа, новостей нет. Наш патруль работал на том фланге, они дошли до пересечения с участком с соседней заставы, связались с ТА-57 (у них был Р-392, но участок неровный, холмы мешают рации, кричать оттуда редко получается). Я поставил задачу — на обратном пути выйти на след группы оповещения, доложить на заставу, что и как. Шеф нервничает, держит себя в руках. Он уравновешенный человек, но заметный. Патруль выехал на место. Они сообщили о тапике, спустились по тропе. Проходит еще час. Тишина. Часовые на вышке смотрели на этот фланг (поскольку радиосвязь нестабильна, могли бы дать им сигнальную ракету). С момента последнего тревожного контакта прошло около 4 часов. Приказ начальника: ‘Застава в ружье! Доложить в оперативный отдел: на участке Погз проводятся поисковые учения». Большинство уволенных агентов были погружены в шишиги, рядом лежали гранатометы и, что самое главное, готовился обед. Шутки шутками, но 7 вооруженных бойцов с рациями и УАЗами исчезли. Перед уходом начальник сказал: «Что бы мы ни встретились, я буду уточнять обстановку с места, как только мы будем знать». На заставе остались я, связист, политрук, караул со сменщиком, сталкер, повар. Они добрались до места и сообщили, что видели зацепку. И тишина. Проходит час. Патруль вернулся с другого фланга. Сменный наряд с контрольного поста в итоге вернулся. Политработник вооружил их, себя и Стокера, на трех снегоступах-«барках», мчавшихся через тайгу к месту. Есть. Давайте пойдем по следу. Непогода продолжается, обед остыл, боевой расчет упущен, на улице темно. Оперативная кнопка для меня и сигнальщик о том, когда закончится образовательный поиск. Так вот, весь этот холодный табор в розовом и согнутом виде возвращается на аванпост, чистит оружие, выбрасывает мешки. Они рассказали мне следующую историю: бригадир вышел на тропу к козе, и он зарядил первый выстрел. Он появился, довольно пьяный, на бревне, сел на другую теплую добычу, зажег сигарету. Кладовщик снял с предохранителя свой АКС-74, сам опустил автомат и положил его рядом. Он беспрекословно подтвердил, встал, попросил у собаковода длинный поводок: «Мы сделаем его свежим». В этот момент козел вскочил и пукнул в тайгу, ломая кусты, уничтожая снежные завывания.