Анекдоты про вику
Серёга женился, но продолжал брать всю колбасу перед рыбалкой до рыбалки. Он не пил, не брился, не баловал свою молодую жену. Потому что знал — разобьешься однажды — не видать тебе рыбацкого счастья. Поэтому в то время он подготовил все заранее. Я осмотрел запас, проверил крючки, вертлюжки, леску, заменил в некоторых местах ремешки и смазал шпули вертлюжков. Для поездки было темно, и чтобы не шуметь и не будить дом, он сложил все свое добро у входной двери. Я собралась и легла в постель.
Хлопнув дверью спальни, Вика принялась за уборку. Пылесосом, чтобы не мешать мужу спать, не занималась, работая исключительно с влажной тряпкой и шваброй. Все шло как обычно, и ничто не было неожиданностью.
В 4 часа утра Серёга проснулся, схватил в темноте коллизию в руку, спустился во двор. Друзья уже сидели в УАЗе и лениво травили рыбацкие байки.
Когда мы добрались до места, стало светло. Серёга унял свой гнев, отошёл немного в сторону. Он начал осматривать и приводить сражающихся в боевой порядок. Среди них не было двух вращающихся палочек, связанных между собой.
Единственное, что напоминало вращающиеся палочки, — это швабра. «Видимо, Вика устала от уборки и поставила швабру рядом со снастями, при этом палочки от спиннинга случайно сдвинулись в сторону», — решил Серёга. О том, что рыбак оказался на рыбалке без самого главного — удочки, Серёга решил никому не рассказывать. «Будут смеяться, будь они прокляты, если узнают», — решил он без всяких оснований. И он начал тихонько крутить швабру. Кроме того, у него было все необходимое для этого.
Если кто хоть раз порыбачил на горных реках осенью на Харриуса, тот знает — в рыбалке, в это время года, главное ноги. Ноги и знание стартовых площадок. Места, где отдыхают голодные и уставшие от постоянной борьбы с бурным течением реки. За скалами в кристально чистой спокойной воде.
И поэтому, переходя с одного места на другое, нужно осторожно и как можно тише идти вдоль реки по горным тропам, удаляясь и возвращаясь на несколько километров вдоль реки.
Серега знал это место, был вынослив, молод и жизнестоек. Поэтому он явился на место общего сбора как обычно — с огромным мешком рыбы.
Серега Вика встретил рыбацкую удачу без особого энтузиазма. Она открыла дверь в квартиру, молча повернулась и вошла в кухню. «Рыба готовится к чистке», — подумала она к удовлетворению довольного рыбака. Сначала из кухни доносились робкие причитания, затем пронзительные крики перешли в рыдания. Затем последовало полное отчаяния восклицание его жены: «Я надеялась, что хотя бы в этот раз ты придешь как все нормальные мужики — пьяный и без этой гребаной рыбы!».
В тот вечер все соседи по помещению, включая животных, устроили праздник свежей рыбы.
Серега больше не ездил на осеннюю рыбалку, и в молодой семье воцарились мир и взаимная любовь. Побыть на выходных вдвоем, в чистой, покрашенной квартире, оказалось еще большим счастьем для молодой семьи.
Друг сказал. Он работает в рекламном агентстве. Там шесть девочек разного возраста. Здесь много монтажного персонала и все мужчины. Устанавливать щиты, баннеры, подбирать, переносить ТД и т.д. Мы управляем ими как можем. Когда вы распределяете работу по местам, как в других местах, не все и не всегда довольны. Клиенты бывают разные, но не все зависит от нас! Затем я выхожу на парковку и случайно слышу разговор наших мужчин. И тут преданный: — Да они все ведьмы! — Да ладно, Вика хорошая. — Вика Да, она симпатичная. Ведьма. Ура! Я добрая ведьма.
Если бы Вика была мужчиной, про нее бы сказали, что у нее есть характер и внутренний стержень. Но она женщина, и поэтому ее называют стервой.
Когда медсестра Вика пяточным бюстом меряет пульс, то он почему-то никогда не бывает нормальным у пациента.
Пока я писал годовое сочинение на украинском языке.
Все началось с того, что в середине года наша учительница украинского языка и литературы ушла в декретный отпуск. Новый, но с таким ЧСВ (чувством самопознания) пришел на смену, что только попутчики летают над головой. «Вы все дебилы», «Как ты оказалась в нормальной школе», «Школа для умственно отсталых — твое место», «Закрой рот, ты не самая умная», «Твое мнение никого не волнует». В то же время она считала себя экспертом во всем, в литературе, истории, географии, которая по сравнению с ее «клубом экспертов» была школой для слабоумных. Хотя манерой говорить и одеваться была очень похожа на Фросю Бурлакову, за что сразу получила прозвище «колхозница». Меня мало волновали ее задкидоны, восьмой класс, я собиралась поступать в техникум, который мне пришлось терпеть последние полгода.
В начале мая наша колхозница решила: «Чтобы прояснить глупость и бесполезность», нужно было, чтобы каждый ученик написал сочинение на тему, которую она ему лично даст, а потом это все было бы прочитано в классе с полным анализом. У меня довольно простая тема — пожертвовать ради людей, семьи и т.д. и т.п. Дополнительным требованием было, чтобы действие происходило в современной Украине. Времени было месяц.
Меня это не волновало, потому что всегда можно было обратиться к теме партизанского движения во Второй мировой войне, ведь на территории Украины действовало множество отрядов и было написано огромное количество книг. Но не зря говорят: «Хочешь посмеяться — расскажи ему о своих планах». Все оказалось гораздо веселее и даже удалось снизить сильный ЧСВ для нашего колхозника.
На каких-то семейных посиделках, куда родители периодически таскали меня с собой (никто не спрашивает, ты наряжаешься, мы идем в гости к дяде/тете…), я, роясь в шкафу с книгами, наткнулся на распечатку в Самиздате. Это была японская новелла, точнее, новелла Ситиро Фукадзавы «Повесть о горе Нараяма» (1956). Он сел читать и был ошеломлен. Вот она — законченная композиция. Это то, что мне нужно. Я поднимаю несколько листов бумаги и начинаю вчитываться, почти полностью переписывая последние страницы (восхождение на гору).
Я начинаю готовить эссе дома. Таким образом, Япония станет Украиной. А где же горы? А у нас есть Карпаты. Нарайма станет «горой мертвых». А кто жил в Карпатах? Понятия не имею. Ладно, потом разберемся. Имена героев. А какие тогда были имена? Также на потом. Через несколько часов эссе готово, но вопросы остаются. Идете в библиотеку? Прекрати, я тупой. Вам нужно обратиться в библиотеку, но филиал общества «Знание» находится прямо возле библиотеки Центра ретрита ученых. Я сам часто хожу туда на различные лекции. А лекции читали университетские профессора, профессора на пенсии — настоящие энтузиасты. Я беру блокнот, несколько карандашей и иду в центр отдыха. В тот день удача была на моей стороне. Библиотекарь на вопрос, что можно почитать по этнографии Украины, показала пожилого мужчину, сидящего в стороне и листающего фолиант. Я подошел, представился, извинился за интрушеры, попросил помощи. В течение часа я слушал лекцию о племенах и народностях, населяющих Карпаты и Закарпатье с древнейших времен до наших дней. Он старался писать как можно лучше, но в голове у него была каша из даков, бастранов, русинов, гусулов, бойков и лемков. Их традиции, язык, фольклор и многое другое.
Дома он не спешил заканчивать сочинение. Получилось даже очень, очень хорошо. Послезавтра — последний семестр. Кажется, у меня есть время. На следующий день я понимаю, что замечаю признаки слабоумия. Сочинение написано на русском языке, но необходимо на украинском. Что делать? Сидеть в библиотеке со словарем? Поэтому у меня нет времени, но ошибок будет больше, чем слов. Прекрати, у меня явно приступы идиотизма. В конце концов, решение находится рядом, примерно в пятнадцати минутах ходьбы от дома. И решение есть — Юлька. Наши матери дружили и часто ходили в гости. Юля была симпатичной, умной, слегка плотного, как сейчас говорят, девичьег о-позитивного телосложения. И самое главное — она училась в единственной в городе украинско-английской школе, где предметы преподавались на украинском языке. Что-что, а украинским языком она владела в совершенстве. Я обработал ее чисто, но заметил, что она очень неровно дышит в мою сторону.
— Юленька, свет очей моих, позволь узнать твои планы на сегодня. — Ой, Саша, здравствуйте, почему вы не заходите, совсем меня забыли. — Как можешь, Юленька, я всегда рад тебя видеть, но знаешь, конец года. Контроль, независимость, вам нужно подготовиться. Но сегодня я могу войти. — Да, это здорово. Что-то случилось? — Это случилось, радость моя. Ежегодный очерк об украинской литературе. На русском я написал, осталось только перевести, ну, проверить ошибки, знаете, у меня всегда ошибок больше, чем слов. И только ты можешь спасти меня от неминуемой смерти. — И что я за это получу? — Я могу поцеловать тебя. — Истина. — Так я приду к тебе? — Конечно, входите. Я жду.
Мой язык — мой враг. Кто тянет меня за язык, чтобы поцеловать. Хорошо, мы выйдем. Я роюсь в столе и карманах в поисках финансов. Но я богат, у меня около трех рублей. Беру с собой новую тетрадь, ручку, листы для сочинений, иду по дороге в «пирожковый» магазин, покупаю пару пирожков и к Юльке. Я не успеваю войти в квартиру, Юлия тянется за мной.
— Юленька! Мое солнышко, ты подавишь такие пироги. — Пироги! Пойду поставлю чайник. — Нет, оставьте пирожные в холодильнике, а мы позаботимся об ингредиентах.
Джулия уходит на кухню, недовольная. Я сортирую свои бумаги. Предложение за предложением аккуратным, практичным почерком переносится в блокнот. У меня нет намерения транскрибировать дома, тем более что я могу наделать ошибок. Эссе будет готово через два часа. Джулия снова пытается связаться со мной, но приезжает ее мать. Девушка резко отстраняется от меня.
— Мам, у нас гости. Пришел Саша, принес пироги. — Хорошо, поставь чайник.
Я убегаю, обещая навестить их завтра под предлогом, что у меня еще математика, что на самом деле было правдой. Юлия, откланиваясь, принимает мое честное слово, что я приду завтра.
Наступил великий день.
— Давайте, посмотрим, что у вас там есть.
Я передаю блокнот. С кривой улыбкой коллажист читает вслух.
— Все это странно, хотя ошибок нет. (А какие ошибки могли быть, Юлия проверила несколько раз) — Хотя все это чушь и полный бред. Что это за русская деревня. Русские там никогда не жили.
Мое время пришло. Я встаю, медленно снимаю очки, достаю носовой платок и начинаю медленно протирать их.
— Что ж, я жду объяснений. — Если вы в свободное время обратитесь к книгам и изучите труды исследователя-этнографа такого-то и такого-то, а также труды профессора такого-то и такого-то, то поймете, что русины — это отдельная этническая группа из восточнославянского населения, которая имеет свою культуру, традиции, язык и фольклор.
И в этот момент я вываливаю колхознику все, что смог вспомнить из лекции, которую слушал в библиотеке Дома культуры ученых. Тетя даже уменьшилась. Куда делись высокомерие и превосходство? Последний гвоздь вбила Таня, сидящая передо мной.
— Кстати, Сенкевич упоминает русинов в своих произведениях.
— А где находится «Клуб кинопутешественников»?
Вика, соседка по комнате, вторит ей.
— Таня рассказывает о Генрихе Сенкевиче, польском писателе. Неужели вы не знакомы с его произведениями «Огнем и мечом», о восстании Богдана Хмельницкого, и «Потоп», о войне со шведами? — Хорошо, предположим, но это полная чушь и бессмыслица, как вам может прийти в голову, что сын понесет собственную мать на смерть, да еще такую ужасную.
Толик поднимается, по прозвищу «Профессор» (сейчас он историк, доктор наук, профессор, заведующий кафедрой)
— Почему вы думаете, что этого не может быть? Например, существует эндоканнибализм, и если вы о нем не слышали, это не значит, что его не существует.
— И что это за идиотизм?
Вау, очень неправильно. Толик тут же обрушивает на нее поток информации об эндоканнибализме. Определения, такие как культурные практики, медицинские последствия, противоречия и списки известных культур и народов. Не успел Толик замолчать и сесть, как встает Гена, его сосед по парте. В той же несколько насмешливой манере, подражая мне, он говорит:
— Если вы в свободное время обращаетесь к книгам и интересуетесь творчеством Джека Лондона, то из рассказа «Закон жизни» вы узнаете, что индейские племена на Аляске позволяли в то время своим старикам быть съеденными волками от голода. Я настоятельно рекомендую вам прочитать ее, вы найдете для себя много нового и интересного.
Затем ссылка:
— Недостаток пищевых ресурсов не позволяет племени содержать «бесполезных» людей, к которым относятся старики. Вот откуда берутся такие жестокие традиции.
Колхозница пытается собраться с мыслями. На нее вываливается слишком много информации. Ее спиртное бросают на землю, топчут и размазывают.
— Ну, хорошо, я поставлю вам четыре. — Почему не пять? — возмущается Вадик, сосед по парте. Но тетушка уже начала поправляться. — Сядь и закрой свой рот! Никого не волнует ваше мнение! Она кричит.
Я тихонько пинаю Вадика под столом, черт с ней, с четверкой, она меня вполне устроит. И мы, такие хорошие, спустили ее на землю.
Он пришел домой, не успел снять ботинки, как раздался телефонный звонок. Юлька позвонила.
— Крей, когда ты сегодня приедешь? Но ты обещал. — Юленька, раз он обещал, то я приду.
У друга напротив дома находится медицинский центр. На фасаде регулярно вывешиваются баннеры. Не совсем то же самое, но примерно так: «Удаляем два зуба по цене одного», «Поправляем голову на голове, третье ухо — как подарок». Дочке Вики Анечке шесть лет, а ее муж Андрей работает в отделе снабжения крупного предприятия. Андрей: — Ой, новое объявление, на этой неделе со скидкой — лечение геморроя Анечка, добрая девочка: — папа, иди туда, там тебя вылечат! Ты всегда говоришь, откуда у них этот геморрой! ВИКА: — Нет, они там папе не помогут. У него особый геморрой… на работе… не лечится!
Очень культурный человек в подъезде бывший — пишет: — Вика неуравновешенная.
— Когда я был молодым, мне очень нравилась одна девушка, Вика Синицина. Кто знает, где он сейчас с ней. — Ты что, старая, глупая? Это я!
В свое воскресенье, в 7 утра, еду к любимой дочке в электричке, краем уха слышу Монодиалог по телефону, который, видимо, не очень понравился девушке: «Викуля. И как тебя зовут. А. Вика, понятно. «
Через несколько сидений от меня девушка лет двадцати пяти, скучающая, крутит в руках телефон. Он думает, хмурит брови и, наконец, делает жест пальцем в адресную книгу.
— Здравствуйте! Да. Это точно. Как ты, куда он пропал. Леле, ты нашла работу? Потрясающе! И как долго. Месяц назад? А вы уже получили свою первую зарплату? Ка-ак был пьян? Вика, ты с ума сошла?! Что ты делаешь?! Как ты мог?! Без меня.
Мама пришла на ужин с сыном Сашей, который жил в одной квартире с соседкой Викой. За ужином мама молчала, замечая красоту своего соседа Саши. Она подозревала о наличии отношений между этой парой, и этот факт только усиливал ее любопытство. Наблюдая за ними после ужина, моя мама задалась вопросом, не было ли между Сашей и его соседкой чего-то большего, чем она видит. Угадав мысли мамы, Саша категорично заявила: «Я знаю, о чем ты думаешь, но уверяю тебя, мы с Викой просто соседи». Через неделю Вика обратилась к Саше: «После того, как твоя мама поужинала, я не могу найти серебряный сахар. Надеюсь, это не мама принимает? «Я так не думаю, но я напишу ей письмо, чтобы убедиться». И он сел и написал: «Дорогая мама, я не хочу сказать, что ты взяла сахарницу, я также не говорю, что ты ее не брала. Простой факт заключается в том, что серебряный сахар исчез с момента вашего приезда. С любовью, Саша. «Через несколько дней он получил ответ от матери: «Сынок, я не говорила, что ты спишь с Викой, я также не говорила, что ты с ней не спишь. Но есть факт — если бы Вика спала в твоей постели, она бы давно узнала, что там будет сахар. С любовью, мама. «