Анекдоты из России, мемы и истории

Анекдоты про вовку

Елена обладает хорошей непристойностью: — Мама, мама, Вовка Фак мне показал! Мама бежит к детям в комнату хватает Вовку-Минера за ухо и начинает носить по комнате. Он будет обязан, что не показал ни одного фейка. Мама уже устала и начала сомневаться, может он ничего не показал. Она привела в порядок ухо и высыпала Ленке, которую он ей показал. Она протянула ладонь — все пять пальцев. Мама: — И это все? Это ноль, Лена! Ленка: — Да, но немытый? Пять ФАКов, это рьяно?

Елена кричит благим матом: — Мама, мама, мне Вовка ФАК показал! Мама бежит к детям в комнату хватает Вовку-Минера за ухо и начинает носить по комнате. Он кричит, что не показывает никаких faqs. Мама уже устала и начала сомневаться, может, он ничего не показывает? Она бросает ухо и спрашивает Ленку, что он ей показал. Она протягивает ладонь — на всех пяти пальцах трещины. Мама: — И это все? Это нормально, Лена! Ленка: — Да, не так ли? Нормально ли пять FAK?

Как я относился к Вовке

После нашего похода моя задница горела, а Вовка все забрызгал, и несколько пальцев распухли. — Аллергия. — Бабушка сказала. — Все равно. По меньшей мере три килограмма сладостей были сгрызены в два рыла. Так что понос был перекрыт, а глаза на лоб полезли. Ну, вы должны добраться до шоколада. Дедушка, возьми у соседа мотыгу и сходи к врачу. Мы должны увидеть пальцы и с этим битом. Не дай Бог перелом или трещина. Было бы лучше, если бы твоя задница треснула. Конечно, я пытался расспросить своего дедушку. Мне очень нравилось кататься на качелях. Вы надеваете шлем на голову, натягиваете брезент и представляете, что летите в истребителе. Но дедушка сказал, что моя голова от члена, а не от драки, и я пошел к соседу. Было бы лучше, если бы он взял меня с собой.

Вовка лежал в бабушкиной кровати и болел. А как ты заболел? Кроме пальцев, ничего не болело. Разве что немного в сыпи. Еще я помню, как в детстве меня обсыпало красными пятнами, а ходила вся в зеленых точках. — У вас до сих пор глаза на лоб не лезут? Вовка меня интересует. — Нет. ответил Вовка, — но они уже начинают болеть. — И до сих пор нет поноса? Я думал, что мне это не грозит, ведь меня не окропили, но за Вовку я боялся. Бабушка на минутку отошла к соседке, надеясь, что за это время мы не сожжем дом и не улетим в космос. Потому что если мы сожжем дом, она выпьет горящего угля в задницу и будет меньше беспокоиться о пространстве, потому что идиотов туда не пускают. Мы не хотели угля в заднице, но мы не собирались лететь в космос. Я решил, что пока мой дедушка едет к врачу, случится беда. Насколько я мог судить, дедушка и бабушка в основном показывали нам окрестности. И если один из нас умрет, им будет легче. Поэтому я принял единственно правильное решение — лечить Вовку. Я достал с приборной панели аптечку первой помощи, взял оттуда вату, бинт и зеленку. Мои действия казались логичными. Я мазал пятна зеленкой, с завязанными глазами, чтобы до приезда врача они не вылезли и не заткнули засранца, чтобы в случае поноса он не укусил бабушкину бабушку. Вовка смутился от моих планов, но я возразил ему, что повязка — это чтобы глаза не вылезли, вата — от поноса, а зеленка — от аллергии. Все в науке. Прежде всего, я наполнил свои штаны хлопком. Она показалась мне маленькой, и я добавил Марли. Затем он закатил глаза с повязкой. У него оставалась аллергия. Я взял вату и начал рисовать пятна. Через 10 минут я устал. Было много мест и много малышей. Я принял мудрое решение, взял и просто покрасил, а не мучил себя всеми ими по отдельности. Через несколько минут работа была закончена. Вовка встал и вытерся. Во дворе был разбит мотоцикл. Приехала врач, я узнала, села ждать, представляя, как она удивилась и сказала, что ее действительно лечат, что лечить ей на самом деле нечего. Вся основная обработка уже была проведена, оставалось только провести осмотр. Дверь открылась, и вошел врач с бабушкой. Я решил подождать свою славу в коридоре и, выйдя из комнаты, сел на скамейку. — Это то, что у вас на руках? — подозрительно спросила бабушка, задержавшись возле меня, но услышать ответ ей было не суждено. Врач пошел к Вуке в палату. С криком — Мама дорогая! Что-то упало на пол. Бабушка подозрительно посмотрела на меня и убежала в комнату. — Ах ты, домашний педиатр! Бабушка выскочила из комнаты и побежала на кухню. Я осторожно заглянул в комнату и увидел лежащего на полу врача. Не без причины, подумал я. В комнату влетела бабушка с полотенцем и стаканом воды. Она стала обрызгивать доктора и вытираться полотенцем. Слабый голос внутри подсказывал, что что-то не так, но пока он не настаивал. Доктор открыл глаза и спросил, указывая на Вовку: «Что с ним? Потом бабушка, видимо, вспомнила обо мне, потому что она огляделась вокруг, и ее взгляд остановился на Муши. Потянувшись за спину и нежно посмотрев на меня, она сказала: «Иди сюда, хорошо. Гиппократ, ты дома. Ее слова показались мне несколько наигранными, и я отстранился. Затем внутренний голос приказал — беги! И я побежал. С грохотом распахнув входную дверь, он выбежал на улицу. С грохотом, в буквальном смысле, потому что в это время его дедушка пытался войти в дом, неся в руке большую бутылку вместо той, которую разбил стук в шкафу. Он купил его в деревне, когда забирал доктора. Как я понимаю,

что бутылка упала и разбилась. Потому что когда я уже бежал по лестнице на улицу, дедушка ругался и не мог понять, в чем дело.

Когда доктор вошла в комнату, перед ней стояло зеленое существо с огромной задницей и повязкой на глазах. Зрелище, которое она увидела, несомненно, потрясло ее, и она, потеряв сознание, упала на пол. Бабушка, прибежавшая за ней, была еще более закаленной и морально подготовленной, хотя и не была врачом. Поэтому она не особенно удивилась, но бросилась за водой, чтобы спасти врача. Я просидел за дровяником не менее часа. Дед во дворе подбежал, оторвал мне ноги и положил на их место дрова, чтобы я больше не мог бегать. Еще лучше, если бы он купил новую бутылку и держал меня в ней. У Вовки была аллергия и ушиб пальцев, в общем, ничего страшного. Глаза не выскочили, и не было поноса. Единственный неприятный момент — он долгое время оставался зеленым, ярче день ото дня. Меня не били. Дедушка сказал, что дерьмо из меня, наверное, никогда не выбьют. Нечаянно могут вылететь последние мозги, и тогда родители меня точно не заберут, а на безмозглых бабушек и дедушек я ни за что не успокоюсь. Но они заперли меня в комнате на неделю, под домашним арестом, чтобы получить от меня хотя бы недельный отдых. На мои возражения, что ребенок не может обойтись без свежего воздуха, дед ответил — я буду пукать тебя в комнате несколько раз в день, ты будешь делать ингаляции на будущее, потом на свежем воздухе ты потеряешь сознание от избытка кислорода. В течение следующей недели ничего не должно было произойти. Но ключевой фразой здесь является «должен».

Андрей Асковд (Что-то в этом роде)

Паша — не богатый человек, но довольно состоятельный. Деньги, вложенные сразу в определенный бизнес, приносят стабильную ренту в размере около 2 тонн зелени в месяц. Неплохо для сельской местности. Паша еще совсем молод, не женат и какое-то время жил беззаботной жизнью небогатого рантье, но скука и некоторая эксцентричность навеяли идею устроиться дворником в управляющую компанию. Работа на свежем воздухе, а Паша с детства любил махать веником. А главное, какое-то моральное удовлетворение от того, что он не паразит (как тот царь из мультика про Вовку). Зарплата 10 тысяч. И Паша несколько месяцев работал на себя, слегка удивляя вербовщиков тем, что приезжал на работу на не роскошной, но очень дорогой машине. Однажды к нему пришел один из местных, из жителей деревни, такой сумасшедший в предпенсионном возрасте. Мы разговаривали, спрашивали, сколько зарабатывает дворник, если ездит на такой машине. А Паша — шутник, он говорит, когда ему исполнится 30, когда 40. Крестьянин в шоке: как это уборщикам платят столько денег? А Паша отвечает, что, мол, зарплата всего 10, но если нет ни одной жалобы от жильцов, все чисто и в порядке, то и премии хорошие. Мужчина покачал головой и ушел. Через несколько дней в управляющую компанию поступила жалоба, что дворник Паша постоянно пьян, груб и раздражает школьниц. Начальник позвонил Паше, Паша объяснил, что если я выпивал, то после работы, я никогда не грубил, а про школьниц вообще бред. Через неделю — новая жалоба. Опять на мате, босс решил, что дыма без огня не бывает, набросился на Пашу с кулаками. Паша послал его на хрен, сам написал заявление и пошел в кабак праздновать увольнение. Через несколько недель бывший уборщик решил вызвать расчет. Тропа проходила через ранее ухоженный двор. Двор был идеально чистым. Один знакомый сельский житель предпенсионного возраста знаменито махал метлой.

Знакомый прочитал вчерашний рассказ «В правительстве порнодивы» и спросил: «И это, ничего не было в его уловке? Ни от тебя, ни от других ребят, которых из-за этого выгнали с тренировки?».

Так и было. Только от высших сил. Летом мы с мальчиками договорились вместе погулять в парке. Несколько часов они ждали Вовку, но так и не дождались. Тогда не было вопроса о мобильных телефонах (ни трубка, ни услуги мобильного оператора не были нами затронуты).

А на следующий день наша компания со смехом обсуждала, что вчера они видели Вовку, бродящего по «задам и огородам», с тяжелым желтым пятном на причинном месте его новеньких белых джинсов.

Когда он, проглотив стыд, все же появился в нашей компании, выяснилось, что в тот день он нечасто бывал в парке. По дороге он, как тогда с нами водилось, купил себе фантик на последние деньги, которые прямо там, фонтаном (!), и были вылиты на одни джинсы. И поскольку он был очень гордым человеком, он пять часов шел несколько миль до своего дома, делая удивительные крюки и избегая всех известных и неизвестных девушек и вообще всех.

Клерк сказал. Я не вижу причин не верить. Я продолжаю от первого лица. Итак, в середине 1950-х годов в СССР секса не было, особенно у меня и моей подруги — мы были двумя 15-летними девочками, отличницами интеллектуального труда. Короче говоря, выравнивание очевидно. А наш сверстник Вовка жил у нас во дворе. К тому времени он уже был известным хулиганом, но мы дружили с ним с детсадовской песочницы и всегда поддерживали с ним прекрасные отношения. И вот как-то в субботу Вовка спускается к нам и говорит: «Девочки, я знаю классное место для грибов». Полчаса на электричке, полчаса пешком. AIDA грибы завтра! Просто не мешало бы уйти пораньше, иначе люди разбегутся. Почему бы и нет? Мы согласились, выехали уже в 7 утра. Вовка не соврал (да, он никогда нам не врал), место было классное, два часа таскали полные корзины, посидели над рекой, позавтракали домашними бутербродами и засобирались домой. А на станции нас всех связали. Вовкины эризипеласы уже давно зажглись и что-то причесывали. В отделении Вовку забрали на допрос. Допрос длился около пятнадцати минут, после чего он был отпущен. Но мы. Мы сидели с дядьками на ступеньках, которые от души, используя всю палитру русского языка, рассказывали нам со всеми подробностями, как, по их словам, мы с Вовкой разбирались с лесом, вместе и со своей стороны. Через пятнадцать минут она была такой, что Эммануэль с «глубоким горлом» после этого меня нисколько не удивил. Более того, дядя Степа был полностью убежден в своей невиновности, а наши красные, как флаг, лица только уверили их в собственной непогрешимости. Потом Вовка попытался извиниться, но мы в унисон его перебили — урок о советской милиции мы уже усвоили на всю жизнь.

Сын от первоклассника не попадал в печь, мать переживала за сына за Вувку. Мама спокойна за младшего сына — сегодня он будет в гостях у Буженина.

Вода тихо плещется о стенки туалета — мы никогда не забудем Вовку-Армаллаза!

Хата сидит в Белом доме и воюет с врагами, только Вовку не могут свалить уже третий год.

Не буду рассказывать про всю Россию, так как она очень крутая, но Яровая и Медведев обожают Вовку Пахана!

Когда я росла, я всегда завидовала тем, кто мог купить мороженое для себя. Много мороженого. Коробка и лучше две. И зимой. И разбить его на лету, чтобы все дети завидовали, взрослые восхищались, собаки оглядывались, а потом ладошки слиплись и, наверное, снежки, вытертые бабушкиным платком.

Но зимой они не покупали мороженое, потому что «ребенок замерзнет, а у нас есть малиновое варенье» и «Dohtur Nonec не исчез». Но я, с пытливым детским умом и огромной пятилетней рутиной, прекрасно понимала, что все обошлось, поскольку малинового варенья всегда хватало до следующего лета, когда в многогабаритной коммунальной квартире жили исключительно военные врачи и только тетя Оля из дальней комнаты, к которому часто прибегали курсанты старших курсов военно-медицинской академии вплоть до самовольства и увольнения, не имел никакого отношения к медицине и работал там же, где и все взрослые, а только «хирургом халявы». Тетя Оля часто давала мне маленькие шоколадки «2 копейки» и карамельки «Дюшес». Я очень любила тетю Олю, но бабушка почему-то запрещала мне ходить в Тешеолину комнату. Я обижалась, плакала, но глубоко в тайниках души лелеяла надежду, что когда вырасту, обязательно буду учиться у «хирургической шлюхи» и иметь много конфет и шоколадок.

Бабушка возила меня из детского сада на станцию Finlandia каждый будний день, и мы не торопясь проходили мимо военно-медицинской академии, мимо рядов розовых тетушек в валенках и стеганых куртках, в белых фартуках, перекрещенных стянутыми шарфами, которые продавали и закрученные пироги, и беляши, и мороженое, и кокерель-ваны на палочках из осины, и много-много разных вкусностей. Но они так и не купили его для меня. Ведь «свисток у них из гнилых яблок, в пироги они запихивают собаку и кошку, петушков делают из жженого сахара, и не знаешь, где цыгане их делают, а мороженое нельзя — горло заболит», потом домой, где нас, пораженных тошнотворно теплым клюквенным желе, заставили есть ненавистный пирог с капустой, но сначала «ешь, детка, хийпой из глиняного горшка». При этом ложка рыбьего жира была обязательной. Ложка. Столовая. Рыба. Ай.

В субботу на ужин должны были быть две шоколадки «Гулливер» и «Белка». Когда не было «белочки», давали отвратительный шоколадный «кара-кум» фабрики имени Крупской. Вы сами понимаете, что детская душа хотела свободы, которая олицетворялась именно в поедании эскимо и Петьков на палочке в любое время. Более того — постоянно. А однажды, проходя по Финляндской, мимо «Дома быта», бабушка увидела огромную очередь. Очередь змеилась мимо лотков с мороженым, и бабушка привычно спрашивала: — а что им дают? — Обои. Французский. 8 рулонов в одной руке. Бабушка вздохнула, тут же заняла свою очередь, перекинулась парой слов с соседями по поводу обойного клея, предоставив мне полную свободу действий на час. Можете себе представить? Час! Она следила за мной пристальным взглядом, изредка бросая взгляд, чтобы удостовериться в моей близости. И я зачарованно смотрел на поднос, полный мороженого. Это был взгляд с высоты собачьего полета на свежую отбивную, куриное крыло «Гриль», колбасное кольцо «Краков». Так что посмотрите на Санту, на невиданной красоты птиц. Повзрослев, я смотрел на свадебные машины, на соседнего лейтенанта медицинской службы Вувка, ставшего большим и далеким дядей в морской форме, золотых браслетах и кинжалах, на поезда, идущие в дальние края к Черному морю, на летние вагонные облака, увозящие в дальние страны.

— Что, девочка, хочешь мороженого? — спросил меня мужчина с аккуратной профессорской бородкой, в шляпе-пирожке, очках и с потрепанным кожаным портфелем. Я наивно кивнул, и, к моему удивлению, он передал сдачу продавщице, которая дала мне целых 2(.) копейки. — Но только дома. С горячим чаем!» — назидательно сказал добрый волшебник и ушел в сторону их ММА. Киров. Я посмотрел на него с изумлением. — ‘Адюнушка, малыш устал ждать. А теперь пойдем домой пить желе! Баба, напряженно пыхтя, неуклюже ковылял с рулонами обоев, поднимаясь по наклонной мраморной лестнице с витыми коваными перилами. Я, спрятав «эскимосы» в карман, держа их за палочки, покатился назад, как маленький бурый медвежонок. Я прекрасно знала, что мороженое нужно срочно спрятать в кладовке, за расписной витриной, между рамами, куда всегда кладут мясо, купленное зимой, курицу, завернутую в кусок серого картона, с поникшей головой и вытянутыми лапами. И только потом, когда никто не видит, она хомячит без постоянных переживаний по поводу «ангин, ОРЗ, пневмоний, простуд» и прочих страхов.

Лежа на полу в прихожей, бабушка сняла валенки, галоши от валенок, потом шубу, затем шапку, шарф, свитер, двое вязаных штанов, надела войлочные тапочки, поправила колготки. Однако вы сами прекрасно знаете эту процедуру одевания и раздевания детей. А потом зазвенел ключ во входной двери, и отец вернулся с работы. И мама. И тетя Люба. И брат Костя. И все в одно и то же время. Коридор мгновенно заполнился, все шумели, толкались, смеялись, спешили в ванную, некоторые в туалет, развешивали одежду и ставили обувь сушиться на радиатор. Словом, обычная вечерняя суета обычной петербургской семьи.

— А что у нас сегодня для Адочки? А для Адочки сегодня у нас мороженое! Эскимо! Две части! Но у Адочки должен быть хороший ужин! А мороженое будет пока в морозилке, в холодильнике!» — раздался бодрый голос папы.

Я не мог поверить своим глазам. Мороженое. Зимой. На меня. Ни на дни рождения, ни на Новый год. Только. Дважды сказка. На одну ночь. Это было выше моих сил. Естественно, я бегом побежал к обеденному столу, забрался на свой стульчик, съел полную тарелку кармашков, большой кусок пирога и довольно лениво доел желе. И… и потом я заснул. Заснул прямо за столом. Крепкий. Вы прекрасно знаете, как малыши, придя с прогулки по холоду, засыпают за столом после еды.

Конечно, проснувшись в субботу утром, я сразу вспомнил, что папа положил эскимосы в холодильник и джентльменским тоном попросил их на завтрак. К моему изумлению, мама достала оба печенья, положила их на тарелку, налила чашку горячего чая, принесла ее мне, и я поспешно развернула два кусочка за раз, вонзив зубы в первый.

Что вы знаете о предательстве? Поэтому я отвечу вам. Ничего. Абсолютно ничего! Эскимосы оказались ванильным творогом с шоколадной глазурью. Мои глаза мгновенно наполнились слезами, взрослые начали суетиться, понимая, что обман раскрыт, что прощение еще предстоит заслужить, но страдания детей были так велики, что ни билеты на утренние мультфильмы в ДК «Выборгский», ни обещание сводить меня в зоопарк, ни поездка на горку «Красная заря» не могли меня утешить и успокоить. Мне даже не запрещали сбегать в «тетиолиновую» комнату, где меня внимательно выслушивали, давали горсть «дюшеса», отправляли обратно, но обида поселилась так глубоко, что я не играла с кошкой до позднего вечера, одевала, хмурая, в разные платья своих кукол, рисовала зайчиков в книжке-раскраске, ни с кем не разговаривала. Я твердо решила умереть, а они все равно будут бегать вокруг и жаловаться, что я была хорошей и послушной девочкой, что их надо простить, а я буду лежать красивая, гордая и непреклонная, уверенная в своей правоте, но потом я встану, все будут счастливы, они побегут и купят мне много-много «очень, очень настоящего и истинного мороженого из сахарной трубки» за 15 копеек, а потом. Но к полудню меня лихорадило от возбуждения, мы никуда не ушли, а в воскресенье у Сент-Джона появилось знаменитое новое пальто.

И только в четверг утром бабушка, снимая ненужную теперь шубу, обнаружила в ней мое растаявшее варенье. Я разрыдалась и рассказала ей все. Бабушка испустила долгий вздох, погладила меня по голове, затем взяла ножницы, отрезала оба кармана меха, сшила новые из старой нейлоновой рубашки моего отца и положила мех в коробку, затем на антресоли. И больше я эту шубу не видела, потому что в то лето я выросла, мне купили новую, старую (наверное) кому-то отдали, а память о детстве пятилетней девочки коротка, как слезы девочки. Но я до конца жизни ненавидела глазированные ванильные сырки в блестящей фольге.

. Шли годы, пролетела школа и праздник «Алые паруса», экзамены по педиатрии, умерла бабушка, отца привезли из Афганистана в начале 80-х, прощальный залп на Богословском кладбище, а потом и мама, которая помогала растить наших сыновей, тоже покойные, которые после окончания военных училищ «отбыли к следующему месту службы», и которым сейчас почти 30 лет, моя мама уехала к своей двоюродной сестре в Одессу в начале 90-х, но, к счастью, она уже не застала этот нынешний дурдом. Да, и многое другое. Хлопнула входная дверь. Ее муж Димка пришел домой с работы. Надо поужинать. Она пошла, достала из холодильника суп, Димка налил чай, достал из портфеля газету, поставил передо мной тарелку и радостно сказал: — Смотри, мама, что я купил в киоске на Удельной!

. Он до сих пор не может понять, почему я так икал тогда, два месяца назад, когда увидел на блюдце два глазированных сырка в ярких фольгированных обертках.

(c) Ада и Дмитрий Петров

«Почему прерии снова мечтают», часть вторая.

Наша строительная бригада поселилась на первом этаже ремонтируемой школы, большинство — в спортзале, девочки — в кабинете домоводства, а наша «ночная бригада», чтобы не мешать остальным, — в рабочей комнате, где шкафы и стеллажи были сдвинуты к середине для покраски стен, а в углу были свалены фанерные станки для «Зарницы» и кривые лопаты для разгребания снега. Все номера выходили в общую зону отдыха со столом для настольного тенниса. Каскадер Джон после конкурса политической песни до конца убедил лопоухого дурака Вовку в пользе мастурбации, мол, развил фантазию, до которой он сам бы не додумался, и помог представиться: Страшно, когда к тебе так подходят, а когда знаешь, что это может сделать, то ничего страшного, и он так увлекся, что не заметил, как наткнулся на стоящий напротив входа стул, на котором сзади висели чьи-то штаны, а на сиденье валялись цветочные трусики. Ворча, Джон вытащил из штанов ремень, положил раскладушку рядом со Славкой на бок и связал им передние и задние ноги, затолкав ремень под брезент. Этого показалось недостаточно, и, завязав узлы на жесткой нитке, он хитроумными стежками проложил ее между матрасом и простыней, вытянув конец наружу. Потом со скучающим видом сел за Вовку, который смотрел в окно. За манипуляциями Джона наблюдал Чебурашка, стоя на испачканной мелом доске, обугленной на толстой фанере, с огромными ушами и глазами, его полные губы посылали весьма двусмысленный воздушный поцелуй каждому вошедшему.

Славка пришел последним и, увидев, что его стул занят чужой одеждой, сел на свою кровать, ремень затянулся, ноги подкосились, и он оказался задницей на полу. Решив, что это случайность, Славка размял руки и снова сел. С тем же результатом. Тогда он решил действовать более осторожно и, восстановив кровать, навис над ее попкой и осторожно присел, да так и остался в позе орла над рухнувшей кроватью. Перевернув его, он развязал пояс и бросил его в открытое окно, не вызвав никакой реакции у зрителей, которые внимательно наблюдали за этим, так как пояс был никому не знаком. Посидев немного, Славка разделся, взял книгу и скользнул под одеяло. Джон начал медленно тянуть за веревку, обвязанную вокруг нее. Славка сначала беспокойно зашевелился, потом начал чесаться. Затем он резко встал и, подняв одеяло, начал осматривать простыню.

— Ты, наверное, получил мандавошку от Галки, помнишь, ты ходил к ней, когда у тебя болел живот?» — сочувственно предположил Джон. Галл была отстраненным врачом, и никто ее не любил. Злые языки говорили, что в ее градуснике вместо ртути был кусок проволоки, прямо на отметке 36,6, потому что выписать ее было нереально. Шелкопряд никак не отреагировал на заботливые слова и снова заснул. Джон снова потянул за нитку. Соловейчик вскочила и начала снимать простыню рукой, снова легла, на этот раз лицом к стене. У Джона кончилась нитка, и когда все решили «Finita la comedia», фанера с похотливым Чебурашкой свалилась с доски прямо на голову бедняге. Поскольку никто этого не ожидал, долго сдерживаемый смех перешел в рев, а разъяренный Славка схватил Чебурашку и с размаху ударил ни в чем не повинного Вовку по спине. Шанти Вован схватил Славку, и «потекла бы чья-то кровь», если бы не крик Аркана: «Ребята, что это? Смотри…!»

Крапива, вывернувшись из могучих объятий Вована, остался на месте, а остальные подняли крик. — «Что он делает?!» Аркаха театрально скрестил руки, «мы рвем глотки за Луиса Карвалана и Анжелу Дэвис, поем песни протеста после работы, а тут он трахает свою кружку, да еще в моей постели! На самом деле, в кровати Аркана, Колька, по прозвищу Кока, лежал на спине, держа в руках книгу, он спал глубоким сном и улыбался. Ни наш смех, ни крики Аркаши не разбудили его. О Коку надо сказать отдельно, если бы тогда читали Толкиена, у Коку было бы совсем другое прозвище: Балин, Бомбур или какой-нибудь Гимли, так как он был очень невысокого роста, коренастый, с высоким лбом, курчавыми волосами и бакенбардами, переходящими в бороду. Он был старше многих в отряде, отслужил в армии (даже получил сержантские значки) и поступил в институт после подготовительного факультета по рабочему направлению. Хотя по характеру он был больше похож на хоббита: добродушный, трудолюбивый, всегда готовый помочь, я думаю, что он был одним из народов Крайнего Севера, но я могу ошибаться. Даже миниатюрная блондинка Таня, за которой он трогательно ухаживал, при всей своей миниатюрности, была выше его на полголовы. Бригада сгруппировалась вокруг спящего, все взгляды были прикованы к простыне, которая предательски нависала над ним.

«Странный образ жизни: на одном борту трахаются, а на другом Эмануэлю показывают доставку на дом», — философски заметил Вован.

— Надо позвать ребят из спортзала, чтобы они посмотрели, что здесь делает наш питомец, — сказал Джон со своей обычной заботой о других, — и позвать девочек, пусть они тоже посмотрят.

— Зачем звать, пойдемте сами за ними, — и, взяв Кольку за кровать, потащили его к двери. По дороге кто-то взял у Кольки книгу и сунул ему в руки свечу. Ребята из спортзала были лидерами Костя-Диабет (по названию группы, в которой он был солистом), который сразу же взял на себя инициативу. — Итак, аккуратно ставим теннисный стол, сдвигаем сюда фикусы, один справа, другой слева, ставим чудотворную икону на прикроватную тумбочку Чебурашкина (он тут же зажег перед ней спиртовую лампаду из химического шкафа) . Вдвоем вы поспешно надели туристические жилеты, строительные каски, взяли из угла автоматы и встали во главе комнаты.

Сам он, на мгновение скрывшись в туалете, где уборщица хранила свой инвентарь, появился в черном халате, балаклаве с меловым крестом на лбу и консервной банкой на веревке с дымящейся в ней ватой. В руке она держала тряпку, проткнутую на палке так, что она казалась чем-то вроде епископского жезла. За ним стоял каскадер Джон с кистью и ведром воды. Они натянули веревку между фикусами и повесили на нее презервативы, которые взяли из тумбочки комиссара. Эта аллегория должна была означать, что покойного затрахали до смерти на работе. По собственной инициативе Вован надел плащ с капюшоном и, опоясавшись веревкой, встал, как странствующий монах. Колька дал ему в помощь двух бойцов, отдав одному из них свой посох, а другому — деревянную снеговую лопату, к которой прикрепил нарисованный им самим углем портрет Дарвина или Лёни с траурной каймой, одновременно приказав использовать лопату как вентилятор, чтобы Вовке не было жарко. Решив, что предварительная подготовка закончена, мы пошли звонить девушкам. Они стекались из дверей и подходили к столу: «О, что это у вас тут? — О, кто это? — О, как его? «О, что у него есть?»

На все вопросы Поповского Колька отвечал по очереди, протяжно, размахивая кадилом: — Это панихида по усопшему. — Его имя — раб Божий Кока. — Он сделан из непосильного труда, которым нас мучают здесь, как и клеевой жизнью. — Это член!

Дамам явно не понравился последний ответ, и с возмущенным криком мы за, как же мы без вас. » Сцена была очень похожа на «белое солнце пустынь», когда Абдулла решил покончить со своими женами, если бы не смех, которым заливались девушки, глядя на покойника.

А расклад был такой: в середине рекреации на теннисном столе стояла раскладушка с покойником, рядом на тумбочке — фанерка с чебурашкой и спиртовой лампой, во главе охраны пулемет, справа — монах в капюшоне с трельяжем в руках (а если быть точнее, с книгой стихов Пушкина в комаацком), в сопровождении держателя палки и веера. Слева — Костиа с Кадилом и Джон с мусорным ведром и кисточкой, которой он щедро осыпал всех зрителей. Ниже чата кто-то положил белые кроссовки покойного.

«И так, раб Божий умер», — торжественно объявил Костя, и далее, слегка изменив ночную процедуру прощания на позавчерашнюю, добавил: «И хрен с ним!» «Хрен, хрен, хрен», — торжественно сказали бойцы.

Вова открыл книгу и низким басом стал читать отходы: — Дыр, Гыр, Быр, Эльхердыр. Невозможно было понять, о чем были наши стихи, то ли о старухе, с которой он так любил пить, то ли о царе Салтане, но они произвели сильное впечатление. В конце молитвы Вован согнулся в поклоне в талии, за его спиной стоял тот самый боец со шваброй, прикрепленной к этой самой швабре на спине Вована. Вовкина резко встала и наколола репу на лопату, Дарвин услужливо подставил ему подножку. Чтобы избежать очередного конфликта, Костя снова взял инициативу в свои руки: — Последняя мысль для покойного на земле была (тут он замешкался и, не найдя нужного слова, просто показал рукой на торчащий из-под простыни стояк), э… …в это время он приказал нам всем (Колька (Колька сделал жест руками, словно лепил невидимый снежный ком), а. в! Плодитесь и размножайтесь!» — сказал он с облегчением. Словно в подтверждение его слов, два дворовых пса забежали в школьный двор, где выбежали в открытые окна рекреации, оглядевшись по сторонам и решив, что им никто не помешает, один забрался на другого и принялся за дело. Мужчины одобрительно закивали, дамы возмущенно закричали, а Колька, видя успех своей проповеди, тут же добавил: «Душа покинула бренное тело, но находится с нами, указывая нам верный путь!». Тут, к всеобщему изумлению, собаки провели кастинг: нижняя собака оказалась верхней и так же быстро начала расширять бывшую верхнюю. По рядам мужчин прошел возмущенный ропот, но дамы были очень довольны и тут же заявили, что если это то, что завещал нам Колька, то они не против, так как это их совершенно не касается, кроме того, что в следующем году они запишутся в другой стройотряд, с нормальными парнями. Даже Вован из Under the Hood философски заметил, что, похоже, покойный не так прост, как мы все думали. Потом кто-то не выдержал и пустил Кедину нетрадиционных собак, пропустил, и их, отнюдь не грешащих, лениво вырезали со двора.

То ли от удушливой вони горелой ваты, то ли от растущего галдежа, но, преждевременно покинув тело, душа решила вернуться. Покойный глотнул воздух, сморщил лицо и, громко чихнув, резко сел на подкладке, как на панели в гробу.

«Чудо, чудо!», — уставился Костик, а Кока, не понимая, где он и что происходит, пытался вырваться из дома. Высунув ногу и не найдя опоры (гроб стоял на столе), он опустился на пол, как лягушка, тут же вскочил, схватил у бойца швабру, рывком воткнул ее в другого Вовку, который извивался от смеха, и рванул, рванул в бюро труда. Оттуда он вышел, поддерживая руки ладонями, — Где, мразь, пояс разделил? «Он Славку из окна выкинул, — услужливо подсказал Джон, забыв сказать, что сам вынул этот ремень, — а твой Кедин, вон, во дворе валяется». «Сейчас я вернусь и поговорю всерьез», — предложил Лазарь, направляясь к выходу, но в этот момент за окном раздались гудки, подъехала «вечерняя лошадь», и мы принялись за работу. (Афтырь благодарит коллег из КК за редактирование).

Счастливый день. Это был август 1957 года. Мы возвращались из отпуска. В тот день на платформе собралась масса людей. Солнце, казалось, нагревало все вокруг. В целом, для мужчины — это неблагоприятная страсть. И для меня погода не могла быть лучше. Поезд опаздывал, и из-за жары и жажды я впервые съел «Фанту». И, кстати, в нашей деревне в то время даже мороженое не продавали. Тогда, в сильную жару, он показался мне, прямо-таки, эликсиром радости. Без особого волнения я реагирую на большую задержку поезда, держа в голове тайную мысль: вдруг они купят больше этой живительной влаги. Однако, когда она увидела подходящий паровоз, она все равно была в восторге, так как поезд обещал новое путешествие. Увидев платформу своими глазами, я начал привыкать к вагону. Но пассажиры не зависели от меня. «Мы, — бормотали они, — хотим отдохнуть, а тут, Эйвон, детей по всей машине распустили». Эй, она, она, я не думаю, что вы далеко уйдете с такими злыми духами. И она стала уговаривать своего двоюродного брата Вовку представиться этой скандальной публике, чтобы им было хоть немного лучше. Мне было меньше шести лет, мой брат был на год младше. Переодевшись во что-то получше, я двинулся вокруг машины в поисках зрителей. А мама уговаривала: «Да, давай, дорогой. Охотиться за тобой. Лучше съешь свои любимые свежие маринованные огурцы с новой картошкой». Но папа поддержал: «Оставь это. Ситуация напряженная, как на фронте, а хороший концерт еще никому не мешал». При виде дамы, признаюсь, молодой огонь во мне как-то поубавился. Но, забегая вперед, скажу, что она все же вошла, а не вышла. А она, эта тетушка, остро шлепая и запихивая в рот кусок бекона, бормотала: «Всякая мелочь здесь жарится — она мешает веселью». Я сжал все свои детские нервы в кулак, сделал еще один вдох, громко пропел «Не берите в голову, прекрасная маркиза, приходите на концерт!» и отступил в соседнее купе. Там сидел худой солдат: «Собака с вами, она хотела отдохнуть, но очевидно, что ей придется уйти. Рядом с ним сидел священник: «Грех освистывать такого ребенка и клеветать зря, грех ходить уже четыре дня. Потом я увидел, что дядя спит, и уже хотел улизнуть. Но он чихнул и, нахмурившись, хотя и сонным, но заинтересованным голосом спросил: «Может быть, вы пригласите меня, раз уж я соизволил проснуться? Но я приду, так и быть, к ноге». А дедушка на верхней полке стал наставлять меня: «Пни сильнее, чем ты можешь болтаться туда-сюда». Коротко, осторожно, пассажиры стали подниматься в наше купе. Мы начали раскрывать то, что было наиболее приятно вспоминать. И пели, и танцевали, и читали юмористические песни, и читали стихи по частям, так что, дорогие мои, скучно не было никому. Наши зрители хлопали в ладоши, постукивали каблуками в такт, щелкали и подпевали, кто как хотел. В целом, равнодушных не было. И тут в машине появилась красивая девушка с подносом. «Давай сбросимся, или что-то в этом роде. Кто сколько может расстегнуть?» Солдат вдруг улыбнулся. И нам купили целый поднос самых необычных блюд, о которых в послевоенные годы мы и слыхом не слыхивали, не говоря уже о том, чтобы попробовать. Мы с братом были одурманены обилием угощений и начали бороться за то, чтобы получить большую половину. Только в машине воцарилось полное благодушие. Мы были разделены, и поп разделил между нами творческие трофеи очень божественным образом. И, стыдясь своей жадности, мы лечили всех детей в машине.

В моей жизни случился такой счастливый день, который, конечно же, привлек меня поделиться этой радостью с хорошими людьми. А воспоминания о щедрости и великодушии нашего русского народа я пронесла через всю свою трудную, но такую замечательную жизнь.

А скажите мне, как художник-живописец, вы умеете рисовать?

Двадцать лет жизни было отдано на стройке. Они чему-то учились, что-то узнавали, что-то подсматривали. Но когда мы построили дом и решили, что в нем должен быть камин, стало ясно: это не то, что мы можем сделать сами. Вам нужен мастер. Я не помню, где мы его взяли, кто предложил или указал на него, помню, что встретил на вокзале парня с небольшой сумкой, который приехал откуда-то из этого района. Нас это забавляло, главное, что у него были золотые руки.

Они приехали к нам домой, показали фундамент для будущего здания, объяснили, что мы хотим угловой камин. Зимой сидите возле него и жарьте в нем шашлыки. Маленький человечек потер руки, выдохнул, сказал, что вдохновение приходит к нему во время работы, поэтому проект не рисует заранее, а рассчитывает материал с запасом.

OK. Поехали, купили с ним все, что он указал. Оставив мастера в доме и отдав ему остальные необходимые инструменты (напомню, у него была только маленькая сумка, а в ней — детский молоток и совок одинакового размера), мы ушли. Сразу несколько вещей согрели мою душу: первое — это то, что дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Во-вторых, будет сюрприз! В конце концов, нам так и не показали, как будет выглядеть камин. Бригадир признал, что не может рисовать, но добавил от своего имени: «Вот увидишь, тебя накачают».

Через два дня звонок от мастера с просьбой купить кирпич. Столько же, сколько они взяли. Вы сказали, что взяли его с запасом! Мы решили больше ничего не покупать, а приехать и посмотреть контур.

Мы идем на крыльцо. Муж начинает визжать, как лошадь. Я был очень взволнован. И, признаюсь, я плакала. Я попытаюсь описать то, что я видел. Здание было очень угловатым. В прямом смысле этого слова. Прямая линия от стены до стены, такой огромный треугольник. Или тетраэдр. Я не знаю, как это назвать. Линия спереди, заканчивающаяся углом сзади. Но только стыки со стенами были с сюрпризом. Обычно говорят: как бык помочился — но мне кажется, что бык получился бы ровнее. Горизонтальные ряды порадовали. Они были похожи на морскую волну, каминные дверцы, установленные косо, казалось, злорадно хихикали. Швы между кирпичами, то толстые, как земля, то тонкие, как волосы, отвлекали внимание, но не добавляли красоты.

Муж, смеясь, мрачно спросил у Мастера, который, казалось, уменьшился: «Ты в детстве смотрел, как Вовка в тридесятом царстве?». Какого черта вы привезли нам оттуда плиту? Разберите его, пока я не разобрал его для вас. Здесь я наблюдал. Сходство было неоспоримым, только в мультфильме печь была добрее. А эта деформировалась, когда Вовка в нее дрова запихивал, а наша и без дров такая была. Как вы думаете, это конец? Вы ошибаетесь.

Чтобы не повторять своих ошибок, я нашел в Интернете чертеж своего будущего камина. Но я снова говорю, что все зависит от мастера. И здесь на помощь приходит Avito. И мы, наученные горьким опытом, организуем кастинг.

Первым откликнулся и прибыл учитель Прадьяка. Неожиданно он добавил знак «плюс». Но мы можем начать минусовать уже сейчас. Потому что мастер достал альбом с фотографиями мраморных каминов и начал перечислять имена знаменитостей, для которых он сделал эти камины. Он отверг наш кирпич, отверг мой интернет-проект и сказал, что, поскольку мы не тянем мрамор, он выложит для нас бетонный камин. Все еще ошеломленный первым сюрпризом, мой мозг отказывался представить бетонную конструкцию крыльца, поэтому, кивнув головой, как болванчик, я пообещал подумать об этом.

Следующий Учитель пришел к нам пешком, в рваной обуви, с зонтиком на голове — шел дождь. Своих идей у него не было, поскольку, как мы выяснили в ходе разговора, он каменщик, а так как в моем проекте есть и порядовка, и ходы, он сделает все меньше чем за неделю. В конце своей речи он добавил, что вы можете снять десять процентов от суммы, на которую рассчитываете, и он согласился. Его глаза выскочили из головы, потому что он просто не спросил сумму. Для него это было предложение, от которого он не мог отказаться. Но мы отказались.

Наконец он появился. На обычном автомобиле. Глядя на груду кирпичей, он пересчитал их наизусть и даже назвал марку кирпича. Как выяснилось позже, я не ошибся. Я посмотрел, правильно ли сделано основание для камина, есть ли вырезы в стенах. Он не проигнорировал мой интернет-проект, но сказал, что все уладит. Цена была не высокой, но довольно высокой. Глину, на которую он клал кирпичи, он каждый день приносил из своей деревни (он жил где-то недалеко от Горячего Ключа). И да, он сдержал свое обещание, он закончил камин. Я сделал в нем небольшую комнату для курения. В качестве подарка. Маленький, но симпатичный. Единственное, о чем он попросил нас, это купить дверь. Все добавлено. Пойду разожгу огонь и снова вспомню добрые слова Виктора. Мастера, которые собрали камин, который мне нравится, и он работает (не дымит, пламя в любую погоду и приятное потрескивание углей). Единственное, я так и не узнала, умеет ли Виктор рисовать.

Недавно была славная история о Германии, я решил поделиться ею. Накануне Дня Победы, в противовес мимозам, а-ля «Спасибо деду за победу».

Так получилось, что в Германии у меня было много друзей и родственников, которые время от времени навещали Вовку. Вроде бы родственники, но без бутылки семейных уз не понять. )) Но мы часто общаемся.

Владимир уехал на постоянное место жительства довольно давно, и ему так повезло — почти сразу он нашел работу на одном из заводов Mercedes. Ну, как на заводе, на одном из многих предприятий, которые формально не принадлежат Mercedes, но производят для них много вещей, почти все компоненты, требующие более или менее значительного компонента ручного труда, например, сиденья с их кожаной обивкой. И они часто находятся на той же территории, что и основной завод, но принципиально не связаны друг с другом. Такова, я полагаю, оптимизация налоговой базы.

Вообще-то рассказ, но я назову его «Разговоры», как мужчины пьют пиво. Пояснения в скобках — мои.

Мы сидим вечером с пивом на открытой веранде его дома, построенного в кредит, как наша ипотека, только ставка всего 1,24% (!) в год. Да, именно так я и живу! Земли, по нашим меркам, мало, можно сказать, что ее нет, ну, просто посадить клумбу. Мой хороший. Мы общаемся.

— Слушай, сегодня, когда я остановился на КПП, чтобы забрать тебя, я обратил внимание на стоянку компании, почему там так мало «Мерседесов»? А ты водишь «Форд». Я в порядке. — Ну, очень немногие. На завод, потом в «Мерседес»! Правда, я видел там очень редкий E-Class, который выпускается с 1976 года, но с 2-литровым дизельным двигателем без турбонаддува. Помнишь, мы с Димоном привезли вот это, и привезли из Санкт-Петербурга (я сказал Петропавловск) в Танчу (Красноармейск я сказал)? Тогда ты был еще ребенком. А Мерс ни хрена не ехал, меньше 60 кобыл, это сейчас смешно, а тогда для нас это было круто. Год, если не ошибаюсь, 92-й или 93-й. — Вы помните машину? Да, и дай Бог, чтобы так и было, но что: для своих сотрудников они не делают скидку или что-то вроде отсрочки платежа на их собственные автомобили? — Есть, но сейчас в Германии немцы практически не покупают новые автомобили. — Кто покупает? — Компании арендуют, а через год продают примерно на 30% дешевле, затем люди берут их в личное пользование. — В чем смысл этих компаний, считается, что выгоднее, во-первых, сдавать в аренду, а во-вторых, они вообще не вкладывают деньги в обслуживание. По нашим стандартам они вообще не проводят техобслуживание до 30 тысяч миль и даже не меняют масло в двигателе, и при этом предоставляется полная гарантия. Корпоративный транспорт, аренда, каршеринг, такси. 30 тысяч и он продан.

— Да, что и говорить, директор нашего главного завода в старом гольфе приходит на работу. — Вау. Почему? Или роскошный гольф? — У него в гараже стоит крутая Ferrari, он ездит на ней только по воскресеньям, делает круги по автобанам, где нет ограничения скорости, и снова всю неделю на 5-м колесе 2006 года выпуска. 1,6 аспирационный, на ручке (средняя цена 1,5-2 тыс. евро), как пример скромности и умеренности для сотрудников. Его сын работает у нас регулировщиком, у его отца принцип — я оплатил обучение, дальше я сам и только сам, на мою поддержку и мои деньги вообще не рассчитываю. — Да, мы не понимаем. — Кстати, я заметил, что здесь очень мало автоматов по продаже автомобилей. Я даже специально подсчитал — всего около одного такого на пять-шесть машин. Почему тогда все ездят на ручке? 21 век на дворе. — А как же ГЕРМЫ! Автомат дороже, больше расходов, меньше надежности, и снова обслуживание. Да, и с заторами у нас все гораздо скромнее, чем у вас, по московским меркам вообще никак. Сколько потом зимой по снегу из Внуково с вами ездили? Да, я летала гораздо меньше. — Правда.

Вовчик вдруг оживился, улыбнулся: — Хочешь рассказать, как я тут чуть карьеру не сделал? Вы знаете, я с самого начала был здесь усердным работником. Квалификация и все такое уже на уровне, но все равно пролетариат раздражается. И тут звонит начальник, предлагает стать «.» (немецкое слово, я не понял, но в контексте, что-то вроде начальника участка или цеха). Сначала я отказался, так как мой немецкий еще не очень хорош. — Ха, Вова! И почему вы вдруг стали ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ с ним? Все ваши соседи и друзья — русскоговорящие, дома вы говорите по-русски, слушаете русскую музыку, у вас даже есть всероссийские каналы на телевидении. Да, я мало говорю на работе. Жена там говорит с силой и практически без акцента, и у нее есть немецкие друзья, не говоря уже о детях, они там совсем местные, но я вроде как тоже.

Небольшое отступление. Дети Владимира свободно и чисто говорят по-русски, и я думаю, что это правильно. Два родных языка — безусловно, здорово и потрясающе, обязательно пригодятся в жизни, даже завидно мало. А вот обратный пример. У меня есть друг в Германии (тоже Владимир), опять же из иммигрантов из Казахстана, так его дочь (23 года) вообще не говорит по-русски. Она вроде бы немного понимает, кивает головой, но отвечает с диким акцентом и односложными фразами. С родителями только на немецком языке. Как это? — спрашиваю я Вовку. Ну, понимаете, когда мы приехали, я запретил ей говорить дома по-русски, чтобы она быстрее адаптировалась, но потом она родилась и вроде как привыкла, ну, упустили момент, не до этого было. Теперь я жалею об этом. Она учится на юриста, она будет действительно двуязычной, у нее будет гораздо больше перспектив для работы и действительно.

Моя собственная дочь учится во Франции по программе обмена с международной группой. И там был мальчик из Берлина. Дедушка и бабушка — местные одесситы, попавшие в Германию во время войны практически детьми. Так, по-русски он говорит довольно свободно, хотя иногда смешно путает род, падеж или окончание, и с акцентом, не столько немецким, сколько одесским. «Sho» вместо «what», обычно как в «hello». Также немного старомодно. Но все же. Он сразу же попросил взять у дочери уроки письменного русского языка и разговаривать только на нем, а не на английском, неформальной лексикой, современным звучанием и сленгом, чтобы подтянуться. Убежденный — «Ну, это действительно необходимо, это мой шанс». Что я могу сказать — молодец парень.

Кстати, недавно прочитал, что русский язык по проникновению интернета и количеству сайтов на русском языке уверенно занимает 2-е место. На первом месте, конечно, английский, что-то там под 50%, но его доля постоянно падает, а вот русский только растет, причем значительными темпами. Так что подумайте об этом!

Да подожди ты со своей карьерой, я тут вспомнил случай (это Вова): — Когда мы сюда переехали, в районе были почти одни наши. Теперь пришли немцы. ))) — Саше тогда было пять лет, я забрала его из детского сада, и он такой необыкновенно серьезный, задумчивый. Что случилось, спрашиваю я? Да, знаешь, папа, у нас серьезная проблема — новенький немецкий мальчик совсем не говорит по-русски. — Мы оба зарычали. Когда они успокоились, я: — Этот Вольдемар веселится. История из Германии прямо для шуточного сайта. — Ну, запишите это. Я периодически читаю, иногда вы, конечно, врете. Но не сильно. ))) — Что я наврал? — Мне было немного больно. — Шучу. Круто идет, набирает, как говорится, ишшо.

Меня назначили ненадолго. Я только что отработал день, голова пухнет от загрузочных таблиц с этими долбаными разобраться (не знаю немецкого слова, но видимо что-то не так после такой статьи). )) А вечером я смотрел ваш первый канал и переписывался с соседом. По сложившейся там традиции, мягко говоря, цвета стали белыми, что Германия задыхается от мусульманских мигрантов, на улицу выходить опасно. И мы не видели их в поле зрения.

Как обманчиво. На следующий день мне привели такого работника службы поддержки. Ну, там подбирать — подвозить все на тележках, убирать обертки с мусором, подметать. Абдулла представился. Пойдем, Абдулла. Я сразу понял — черт. Намного моложе меня, но пятеро детей, всесторонняя помощь государства, жена и он сам в хорошей социальной сети и раз в год (или полгода? может я что-то путаю и Вова, похоже, мало что понял) работают хотя бы месяц, чтобы минимальная зарплата не падала. И так чуть ли не чаще, чем мы с женой ходим к родственникам. Я ему все показал, ушел на встречу, вернулся через пятнадцать минут — сидел в углу — перебирал четки. И больше никаких пустых тележек у автоматов. Arbeiten-arbeiten (работать-работать-работать), я толкнул его, и он сказал мне: я не могу, я должен готовиться к молитве. Я плевал, он возил тележки. И через некоторое время он исчез. Ну, черт возьми, я сказал мальчикам, чтобы они сами взяли тележки. Через полчаса охранник привел его ко мне. Чей-то зоркий глаз из окна заметил его, сидящего на корточках на другой стороне территории. Немедленно вызвали охрану, немецкая душа не выдержала — беспорядок, кто-то в рабочее время, когда все должны быть на своих рабочих местах, ходит по заводу. Чрезвычайное нарушение «Орднунга». Охранник обещал написать на меня пасквиль. Сейчас я теряю драгоценное время, но я стою — смотрю на него, а он все еще корчится, не начинает работать, и все еще движется куда-то вбок. Ну, хватит! Возьмите щетку и выметите его отсюда! Здесь он уже сбросил все маски — я не собираюсь работать, говорит он, и вы не можете ничего со мной сделать, и вы не можете меня уволить, меня прислали к вам по какой-то специальной правительственной программе. . А он смотрит так зло, лукаво улыбается. Как я тогда не трахнул его, каким-то усилием воли едва сдерживая себя? Будь то в России или Казахстане, он забивался в самый темный угол, проклиная судьбу и принимая мать за Аллаха. Но здесь это невозможно, тогда бы вы по решению суда дали ему половину зарплаты на несколько лет на лечение и в качестве моральной компенсации, прецеденты с нашими уже были. Одна мысль об этом остановила ее. Я настоящий немец только по паспорту, но менталитет остался правильным — мальчик из далекого казахского аула.

Хорошо, что есть призыв к пятиминутному перерыву на перекур, которых всего два за смену, не считая обеда. Весь дрожа, я выкурил две сигареты подряд, чего никогда не случалось. Я обратился к начальнику, мне сказали, что для тебя это не нужно. «.». И он: «Вольдемар, почему ты так сразу. Вы должны поговорить с человеком, объяснить ему о порядке, о том, что если он хочет стать полноправным гражданином Германии, он должен работать. Я сказал ему: «Так ты объясни ему, как наши космические корабли бороздят просторы Вселенной…», и я пошел к своему прессу, мне нужно составить план. Он ничего не понимал, а тут «Космос». Наверное, я опять подумал, что это какой-то русский фольклор.