Анекдоты про роты! Страница 2.
«Как ты можешь такое говорить! Я не знаю, я просто открываю рот.
— Вы правы, сержант, — сказал командир роты. ‘Этот тощий рядовой не создан для тяжелой работы. Используйте его для чистки оружия. «Хорошо», — отвечает сержант. — И кому поручить протащить его через бочку?
Командир роты отдает приказ солдатам, вернувшимся с погрузки раньше назначенного времени: — Эй, вы, быстро б* здуйте обратно! Стоящий рядом политрук делает ему замечание: — Виктор Павлович, почему вы так грубы с ними. Командир роты: — Товарищи солдаты, пошли его обратно. Пожалуйста.
— В российской армии создана рота «Солдаты удачи» — И что они будут делать? — Они будут копать огороды возле дач генералов.
— Папа, пусть слоны бегут! — Папа, слоны устали. — Папа, в последний раз! — Хорошо! В последний раз… Рота! Носите противогазы.
Где наша третья компания? По плану они уже должны вернуться из разведки! «Говорят, уже высаживаются, товарищ генерал!» — Это хорошо! Орлы! Скажите им, чтобы они не торопились, а когда они встанут, то смогут отжиматься еще час.
Санитар роты сидит на ночном столике и читает интересную детективную историю. Командир полка входит в расположение роты и не слышит команды. Санитарка, поглощенная своим чтением, не замечает его. К нему подходит командир и спрашивает: «Вы на посту?» «Да», — отвечает он и продолжает читать. — Не отрываясь от своей книги, он говорит: «Очень хорошо! — И я браво!
Армейская инспекция. — «Ну, — думает инспектор, — они точно столкнутся друг с другом в беспорядке! Приезжает он на распределение и говорит командиру роты: — Хочу пообедать и посмотреть, как солдаты едят! Здесь ему дают качамак и половину курицы. А он: — Я хочу посмотреть, сколько мяса положит солдат. И видит: еще положили половину курицы. Осмотр закончен, все документы подписаны. Инспектор подходит к командиру роты. — Нет. Мы едва нашли курицу. Одну половину кладут для вас, а другую привязывают к дозировочной ложечке.
Товарищ майор, почему в роте такая вонь?
Он составил роту прапорщиков и сказал: — Кто может починить рацию на бронетранспортере? Вне очереди: — Товарищ прапорщик, радиостанция на трубках или на транзисторах? — Для тупых повторяю еще раз — НА АРМУРНОМ ВЕЛОСИПЕДЕ.
— Папа, скажи слонам, чтобы бежали. Подождите, они устали. — Ну, папа, ладно, пусть слоны еще побегают. — Хорошо. Хорошо. Торговая компания! Надевайте противогазы! Беги-о-о-о-о-о марш!
Сержант-майор формирует роту перед казармой. Иванов выходит, делает 10 шагов, но… — Товарищ сержант! А потом ничего — стена. — А потом не нужно. Коммерческая компания! Огонь!
Сержант-майор строит роту по тревоге. Чтобы потушить огонь — бегите маршем! Через пять минут. — И это называется «марш-бросок»? Вернитесь в расположение компании и еще раз: бегом марш!
Компания, верно! Верно! — Я сказал! Эй ты, коротышка в красном! Это и вас касается! — Товарищ майор! Это гидрант! «Мне плевать на его ученые степени!»
Генерал, который проверяет, недовольно говорит: «Плохо стреляете, товарищи солдаты! Очень плохо! Он сам берет пулемет, прицеливается и делает длинный залп. Подбегает майор и докладывает: «Ноль, товарищ генерал! Вот как надо стрелять! Позор! Майор, покажите роте, как надо стрелять!
Анекдот про роту
«Omnia transeunt et id quoque etiam transeat».
Таксист, толстый, беззубый грузин, ответил:
— Дорогая, конечно, я знаю. Я знаю каждое дерево в Батуми. Садись, поехали, сорок лари будет стоить, найдем твою часть.
Я перечислил все достопримечательности, которые помнил, но три десятилетия — это очень долго, сейчас улица Энгельса, наверное, называется как-то по-другому, и часть меня давно исчезла в природе, но таксист не сдавался. Он не справлялся, несколько раз горячо спорил со своими коллегами, но не сдавался. Он действительно хотел заработать сорок лаков. В конце концов, каким-то чудом я узнал Пионерский парк, который, однако, уже давно не был Пионерским парком. После этого все было просто — минута в мучительно пыльной родной прачечной и мы на месте. Голова понимала, но душа не верила. У меня сложилось впечатление, что наш отряд в какой-то момент просто взлетел в космос. Все сразу. Со штабом, казармами, столовой с ложками, складами и автостоянками. Просто взял и улетел. На его месте было абсолютно пустое пространство, заросшее травой в человеческий рост. Провел ли я когда-нибудь миллион холодных, бессонных ночей на этом грязном пустыре, терпел ли кресты в липкой жаре, заводил друзей и ненавидел, скрежетал зубами от отчаяния и был почти абсолютно счастлив? И неужели все это произошло со мной? Я достал телефон и зачем-то начал фотографировать: «пустырь и горы», «пустырь и пятиэтажки», «пустырь и я», «пустырь и старый друг — грязная канава с мутной водой». Ров — это все, что осталось от нашей части, он пережил всех. Кто бы мог подумать? Но, видимо, где-то в прошлой жизни я схитрил и не выложился полностью во время кросса, и теперь, тридцать лет спустя, моя старая, фантомная часть все еще заставляла меня бегать по очень пересеченной местности. Я вытащил телефон из кармана, и вместе с ним вылетел листок бумаги с Франклином. День был ветреный, поэтому мне приходилось бегать кругами и зигзагами. По крайней мере, не в холщовых сапогах, и за это я благодарю. Франклин подхватился, перевел дух, бросил последний взгляд на это скучное место и, мокрый от бега и весь в грязи, пошатываясь, вышел в море. Вдруг мне позвонила пожилая женщина, которая сидела на табурете и смотрела на Джорджию:
— Биджо, почему ты снимаешь здесь? Чего вы вообще хотите? — Гаммарес, бабушка. Мне ничего не нужно, просто на этом месте когда-то была воинская часть, и я служил в ней тридцать лет назад. Вот, я вас сфотографировал. — Почему ты бежал как лошадь? Вы тоже вспомнили свою солдатскую молодость? — Ну, что-то вроде этого. — Вы помните моего племянника, главного старшину Абашидзе? Да, я помню, что он был. — Он умер. В прошлом году. Он был хорошим человеком. — Да, очень жаль. — Если хотите, я покажу вам дорогу, и вы сможете сходить на его могилу.
С большим усилием я подавил в себе приступ черного юмора и вежливо отказался. Я просто представил себе абсурдность ситуации, вспомнил единственный раз в жизни, когда мне довелось столкнуться со старшим прапорщиком Абашидзе. Вообще-то он спокойно воровал из своего продовольственного склада и в штаб не ходил, но однажды ночью, дежуря в части, Абашидзе приглянулся нам. Я только что заступил на дежурство и в сонной казарме, в полумраке, до блеска натер пол «мачехой». Прапорщик был очень пьян и очень суров, сделал мне несколько замечаний и вдруг оборвался на полуслове и выблевал весь мой каторжный труд. Я только что разобрался со всем Аральским морем. Он вытер рот, показал пальцем на свое творение и сурово сказал: «Санатор, он скоро встанет, компания побежит в спортзал, поскользнется и сломает ноги. Что вы защищаете? Не стойте как тормоз, а бегите за тряпкой, чтобы этого вонючего мусора здесь не было! Я вернусь и проверю!
Я попрощался со старухой и направился к морю. Не то чтобы мне было жаль покойного прапорщика, но тот старый «ил» испарился бесследно, как Аральское море…
Компания ОМОН — лучшая гарантия успешных родов.
Я ходила на работу всю дорогу и фактически начала рожать там. Мой мозг работал быстро, и вместо скорой помощи, которая увезла бы меня в ад, я позвонила мужу. Например, начал, спас. Мой муж, и это важно, — обычный милиционер из ОМОНа. Но его командир занял позицию, и экипаж, прибывший по ложному вызову, совершил обход, забрав меня с рабочего места. В присутствии дядей-полицейских ребенок успокоился и перестал хотеть на улицу. Но ненадолго. Когда мы приехали в родильный дом, который мы выбрали заранее, я больше не могла терпеть. Муж вынес меня на руках и занес в здание, так сказать, в снаряжении. По какой-то причине за ним последовала группа поддержки коллег, за что им огромное спасибо. В целом, видя такое сопровождение, медсестры и врачи вели себя как шелковые вплоть до выписки, я при всем желании не могла пожаловаться на невнимательность персонала, хотя другим роженицам, увы, приходилось порой ругаться. И даже врачи отказывались брать от меня деньги в знак благодарности. В целом, девочки, главное — это впечатление. Ну, группа поддержки.
В 1993 году мы окончили военную кафедру и были направлены, как и полагается, на военные сборы. Нас разделили на три роты (по одному взводу на каждую специальность). Первая рота отправилась на Белое море, через две недели их отправили домой. Второй произошел под Новороссийском, где командир полка издал приказ «На территории части с 9:00 до 20:00 не находиться», а потом также через две недели их всех массово зачислили на практику, и также через две недели ребята уехали домой. Мы оказались «отборными» и попали в учебный полк Московского военного округа ПВО. Сначала они обрадовались — не так далеко от дома, но потом выяснилось, что вместо положенных 1500 новобранцев в полку всего 300, да и то половина из бывших советских республик. По большому счету, нашими взводами командовали майоры, которые оказались на высоте — за полтора месяца мы прошли полный шестимесячный курс молодого бойца со сдачей нормативов и даже от души покопались в кишках систем ПВО. Не обошлось без попыток «дедушек» наткнуться на «студентов». Некоторых «держали» чеченцы (всего их было двадцать, но каждый занимал очень важную должность заместителя начальника склада или что-то подобное), которые пытались взять с нас налог, получали отказ, прятались и пытались поймать ребят по одному. И вот однажды ночью, пока все не стихло, кто-то ворвался в казарму и крикнул, что «наших теснят с перегаром». Мы поспешили на помощь. И дорога мимо штаба, на крыльцо которого в этот момент вышел командир полка. Увидев, что толпа проносится мимо него, он рявкнул что-то неприличное, остановил гонку и подошел, чтобы все исправить. Затем состоялся диалог: — Кто вы и куда бежите? (это в переводе на литературный русский язык) — Товарищ полковник, у нас тут срочно нужна помощь, нашим курсантам понадобилась помощь. — Так что спешите помочь, это хорошо, но почему бы нам не строить так же медленно.
P.S.. Для нас все ограничивалось устными предложениями и одеванием следующей формации, но мы уже не замечали «дедушек» вокруг, они как-то вдруг решили, что у них так много работы на складах, что они даже обедают на своих рабочих местах.
Он так ностальгировал по службе в армии, что использовал команду бригадира на своем iPhone в качестве будильника: «Рота, подъем».
Фраза от 25 октября об использовании команды «проснуться» на будильнике не была выдумкой: он сам это видел. Прошло сорок пять лет — а все как будто вчера.
В строительной бригаде «эксперты» ели таблетки. Один сказал, что видел черно-белые фотографии водки, но в остальном они были уже цветными. Они были настолько погружены в это «кино», что не реагировали на внешние раздражители …
Тело лежало на койке с вечера. Никаких разговоров о работе — жив ли он вообще! Мы его полчаса трясем, поливаем, выносим из палатки — он лежит как пень! Комиссар прибегает к самым крайним мерам:
«Зомби» дергается, открывает глаза, вползает, как краб, в палатку …
Отлично подходит для военной подготовки.
Автор заранее приносит извинения специалистам за грубые ошибки в описании съемочных корректировок. Ну, я не помню…
Во втором семестре второго курса университета мы начали военную подготовку. Раз в неделю, с утра до трех часов дня, мы учились на военной кафедре, чтобы после окончания школы получить звание лейтенанта запаса.
Сразу же меня назначили командиром учебного взвода, который состоял из студентов нашей учебной группы, так как я был командиром группы. Командиром нашего взвода был капитан. Через год после начала нашего обучения он стал специалистом. К.К. Я ему быстро понравилась из-за моего хорошо поставленного авторитетного голоса; я могла перекричать два взвода своим горлом: «Сми-и-и-рна, твоя мама такая!».
Для успешного продвижения по службе каждый офицер старался вывести одного из своих учеников в отличники военной подготовки. K.K. Я был избран. Он был просто в моей руке. Помню, мы оставили взвод «в поле». Капитан приказывает: «Проводим газовую атаку. Взвод распределяется по цепям и турам. Командир (это мне), оставайся со мной. ‘ Мои товарищи по кораблю разбежались и окопались, т.е. в суматохе провалились в глубокий снег. Капитан приказывает: «Возьми дымовую саблю, подожги меня». Я выполняю приказ, кричу: «Газ!». Студенты снимают противогазы (на сибирском морозе снимать резиновую маску — то еще удовольствие), и капитан говорит мне: «Давайте отойдем в сторонку, покурим, что ли». Она, зараза, будет долго дымить. «
Два года военной подготовки прошли, приближался последний государственный экзамен. Я прекрасно понимал, что не до конца знаю военное дело, и с трудом отличал Устав учебки от Устава гвардии. Он надеялся составить несколько чартеров на три-четыре дня, отведенных на подготовку к экзамену. Да, вот незадача, моя девушка, которой я к этому времени уже сделал официальное предложение, сдала последний экзамен на два дня раньше меня и собиралась уехать к маме. Жалко было расставаться с ней хотя бы на эти три недели, поэтому почти все дни, отведенные на подготовку, я провел со своей будущей женой.
В ночь перед экзаменом я спал, максимум три часа. Приехали на военную кафедру — у меня в голове туман, ясность только в одном: вся надежда на К.К., он не может дать пропасть своему командиру. Перед экзаменом объявляют: «Командиры светофоров идут сдавать экзамен до последнего». Я мечтаю хотя бы что-то вспомнить о военном деле. Напрасно. Наступает моя очередь. Я выхожу перед аудиторией, четко объявляя: «Еще один майор, студент М. прибыл для сдачи выпускного экзамена!». Майор смотрит на меня с любовью и надеждой: «Вытяните билет и садитесь там, за первой партой». Я сажусь, осматриваюсь. В зале присутствуют три офицера. Наш майор сидит впереди центрального ряда, в углах задних парт два других подполковника сдают экзамен с такими же бедолагами, как и я, внимательно наблюдая, чтобы никто никого не списал.
Да, ситуация. Что написано в моем билете? Вопрос первый: «Действия командира взвода по управлению огнем в обороне». Я что-то слышал, кажется, что этот параграф устава содержит 10 пунктов. Давайте попробуем представить. Я записал ровно 10 баллов. (Позже, из интереса, я проверил устав — у меня не было ни одного балла; я сказал, что трудно отличить уставы). Второй вопрос: «Структура роты связи мотопехотного полка армии США». Итак, у меня в кармане тетрадь с записями, попробуем списать, несмотря на бдительную офицерскую проверку. Вопрос 3: «Устройство для стрельбы из гранатомета РПГ-7». Конечно, я знаю это, но только на уровне: «Эта маленькая штучка бьет по этой чертовой штуке, почему эта маленькая штучка светится, и т.д.» Чтобы пройти, этого явно недостаточно, нужно знать термины, как все это дерьмо называется на языке Хартии, чего я явно не могу сделать из-за недостатка сна. Последний вопрос: «Фигура бежит слева направо на расстояние 300 метров. Отдайте приказ убить. Какую поправку следует сделать при съемке, если она работает? Я физик, давайте попробуем судить. Я начинаю списывать второй вопрос со шпаргалки. В этот момент в комнату заходит заведующий отделением: «Ну что, кто-нибудь готов? Приходите ко мне на передачу! Я смотрю вверх, мой майор в бешенстве: если я попаду к заведующему кафедрой, ему не видать отличницы как своих ушей, он, очевидно, угадал уровень моих знаний. К.К. быстро отстраняет ученика, который передает его мне, и поворачивается ко мне: «Командир, вы готовы? Как нет? Командир должен ответить без подготовки!» Ну откуда ему знать, что я, благодаря бдительному наблюдению его коллег, еще не полностью списал структуру этой самой коммуникационной компании? Ну, он должен взять другого ученика, который быстрее всех вылетает из класса. Майор торопится, чтобы кто-нибудь из других офицеров не задавил его любимого командира. «Готов?» и теперь с облегчением: «Ладно, давай.
— Товарищ майор, начинаем осмотр!
— Так что у вас здесь? Действия командира взвода по управлению огнем в обороне? Ну, вы сами командир, конечно, знаете этот вопрос.
— Так точно, товарищ майор!
«Да, компания связи?» Как у вас с этим.
Поскольку у меня не было времени разбираться, что есть что, когда я копировал, я просто скопировал всю страницу из своего блокнота. Я передаю его ему:
— Товарищ майор, я решил не тратить время на пустяки и сразу нарисовал структуру всего полка, включая роту связи.
Майор смотрит на мой рисунок:
— Теперь командир отряда вооружен не «Кольтом», а винтовкой М-16.
— Товарищ майор, это было дано нам на лекции.
«Я знаю, я сообщаю вам последние разведданные. Помните.
— Есть что вспомнить, товарищ майор! (И я вспомнил!).
Да, третий вопрос. Ну, ты, брат, будучи сам физиком, как работает эта техника, понимаешь?
— Так точно, товарищ майор!
Перейдем к последнему вопросу. Отдайте приказ уничтожить.
Я, мой голос слегка приглушен властью, зову:
— Смотрите три, справа четыре, короче под перекрестным огнем!
Майор делает гримасу и тихо спрашивает:
Почему именно четыре?
Я также спокойно отвечаю:
— Диапазон плюс один.
— Ну, что ты делаешь?
«Нельзя иметь половинчатый вид, товарищ майор. Здесь я провел собственные расчеты.
— Конечно, да. Это не полувзгляд, который является корректировкой для . (сейчас не помню). Но я говорил на лекции: поправка на ветер — это прицел плюс один, а прицел на бег — ми-и-и-и.
— Точно! Отдайте приказ уничтожить!
«Смотри три, справа два!» Короткий до талии. огонь.
Майор падает в обморок от удовольствия, наслаждаясь ревом горла моего командира:
— Браво, командир! Превосходно!
Оставям публиката в пълна мъгла и моите приятели и веднага отидох в ресторанта, за да отбележа успешна промяна. Има повече от час преди издаването на тестови книги, все пак ще имаме време да се напием, тъй като са истинските офицери. Оставям публиката в пълна мъгла и моите приятели и веднага отивам в ресторанта, за да отбележа успешна промяна. Има повече от час преди издаването на тестови книги, все пак ще имаме време да се напием, тъй като са истинските офицери. Оставям публиката в пълна мъгла и моите приятели и веднага отивам в ресторанта, за да отбележа успешна промяна . Има повече от час преди издаването на тестови книги, все пак ще имаме време да се напием, тъй като са истинските офицери.
Как бочка спирта победила огромную армию Война 1787-1792 годов между коалицией Австрии и России с одной стороны и Османской империей с другой грозила туркам войной на два фронта. Русские войска продвинулись в южное Причерноморье и на Кубань, а австрийцы начали прямое наступление на Стамбул через Белград. В этой ситуации османы сосредоточили свои основные силы против австрийцев, чтобы устранить непосредственную угрозу своей столице. 19 сентября 1788 года, во время этой войны, произошло удивительное событие, названное «битвой при Карансебе» в честь города Карансебе, расположенного на территории современной Румынии. В безлунную ночь 19 сентября 100 000 австрийцев подошли к 70 000 сильной турецкой армии, чтобы сразиться в битве, которая должна была определить судьбу войны. Рота гусар, шедшая во главе австрийцев, пересекает небольшую реку Темеш, недалеко от города Карансебес. Однако после тщетных поисков османских войск австрийские гусары натыкаются на цыганский табор. Слуги устали и изрядно промокли, поэтому, когда гостеприимные цыгане предложили им шнапс, они не отказались. Пьянство войск этого рода вошло в поэзию и прозу. Как не вспомнить пушкинский «Выстрел» и слова его главного героя Сильвио, служившего в гусарах: «Мы пьянством хвалились». В общем, праздник был в самом разгаре, когда пехотные части переправились через реку. Видя, что гусары веселятся, пехотинцы попросили свою порцию прохладительных напитков. Между гусарами и пехотинцами началась потасовка, в ходе которой кавалерист случайно или со злости выстрелил в солдата. Он упал, после чего началась драка. В бой вмешались все гусары и все пешие солдаты, находившиеся поблизости. И пьяные гусары, и измученная жаждой пехота, разгоряченные бойней, не сдавались. Наконец одна сторона одержала верх, побежденные позорно бежали на свой берег, преследуемые ликующим врагом. Кто был разбит? — История умалчивает, вернее, информация противоречива. Вполне возможно, что в одних местах побеждали гусары, а в других — пешие солдаты. Как бы то ни было, войска, приближавшиеся к переправе, вдруг увидели испуганных бегущих солдат и гусар, раздавленных, израненных, залитых кровью… Сзади доносились победные крики преследователей. Тем временем гусарский полковник, пытаясь остановить своих бойцов, кричал по-немецки: «Стой! Остановись!» Поскольку в рядах австрийской армии было много венгров, словаков и лангобардов, которые плохо понимали немецкий язык, некоторые солдаты слышали «Аллах! Аллах!», а те, кто не понимал ситуации, начали кричать «Турки, турки!», после чего всех охватила паника. Охваченные паникой солдаты ничего не могли объяснить офицерам, и те стали докладывать начальству, что австрийский авангард неожиданно столкнулся с турецкой армией. Панику усиливали гусарские лошади, которых пьяные гусары привязывали свободно и, услышав выстрелы, рвали рогатки и галопом неслись навстречу австрийцам. Ситуация усугублялась тем, что был вечер и опускались сумерки, в которых трудно было разглядеть происходящее. Командир одного из австрийских корпусов решил, что турецкая кавалерия атакует австрийские войска на марше, и, «спасая» армию, развернул свою артиллерию и открыл огонь по лошадям и толпе бегущих солдат. Паника достигла своего апогея. Снаряды разрывались в толпе обезумевших солдат. Офицеры, пытаясь организовать сопротивление, формировали полки и бросали их в артиллерийскую атаку, полностью уверенные, что сражаются с турками.
В конце концов, все обратились в бегство. Император, который также был уверен, что турецкая армия напала на лагерь, пытался контролировать ситуацию, но бегущая толпа сбросила его с лошади. Адъютант императора был затоптан насмерть. Сам Иосиф спасся и прыгнул в реку. К утру все стихло. Пространство было усеяно трупами сражающихся, оружием, мертвыми лошадьми, седлами, провизией, разбитыми снарядными ящиками, опрокинутыми пушками — словом, всем тем, что характеризует армию, разбитую наголо. На поле самой странной битвы в истории человечества остались лежать десять тысяч мертвых и искалеченных солдат. По количеству жертв битва входит в число величайших сражений человечества (знаменитые битвы при Гастингсе, Азанкуре, Флэпсе, Долине Авраама и многие другие значительно меньше). Австрийская армия прекратила свое существование, так как оставшиеся в живых бежали в ужасе. Подошедшая к месту происшествия османская армия под командованием Кодзи Юсуф-паши, что удивительно, осмотрела его. Сначала Юсуф-паша не понял, что произошло, но когда до него дошло, что австрийская армия чудесным образом рассеялась, он перехватил инициативу и легко занял город Каранбеш. После побед, одержанных турками в Мегадии и Славине, Иосиф II согласился на трехмесячное перемирие. Эта война в целом была не слишком удачной для австрийцев: успехи сменялись поражениями. Помощь союзников не очень помогла. Ранения, полученные в неудачной кампании 1788 г., не прошли бесследно для австрийского императора: он умер в феврале 1790 г. Его преемник закончил сепаратный мир с Османской империей и больше никогда, до самого конца, Австро-Венгрия не воевала с османами.
В канун Нового года день не сразу задался. Меня положили в раздевалке «на тумбочку» до рассвета.
И все бы хорошо, но тут как раз подполковник Стикин решил устроить 6-й роте вечерний показ фильма «Тузы». Бой Бананан, Кримов-Ворухин и «Мы ждем перемен!!!».
Впервые в жизни я пел молодым — ждите меня! Я — фильм, говорят они, я увижу тебя, а потом изменю тебя. Ну, выпили они чифы и деды, и вот вам сессия.
Вперед — как в страшном сне. Тревога: «Рота, строй!».
Капитан вглядывается в лица и замечает меня.
— Почему ты не на тумбочке? — duc … this … — Доступно! Три дня ареста! — Да, три дня.
Вот вам и задница нового года. Я посмотрел фильм. Знаете ли вы, что такое гарнизонная губа?
Человек согревает душу. Для ребят из Степанакерта этот новый год оказался еще более веселым.
Утро в казарме не предвещало ничего веселого — развод, политзанятия. Расписание было нарушено самим капитаном, когда он вошел и мрачно пробормотал: — Сержант, постройте роту! Он был явно не в духе.
Ход молодого бойца закончился, и наступила сортировка — кем. Маг скорчил гримасу, компания оглядела персонал. — Набор спортивного времени на полке лежит. У кого есть спортивный разряд — провалиться!
Компания дрогнула, и трое вышли, хотя явно были более скрытные спортсмены. Я и сам выходил, не знаю почему, демон, наверное, охранял. Капитан смотрел оценивающе — два бойца не вызывали сомнений, но для меня решили уточнить: «Боксер? — Шестой отскок, 1 категория! Я вспыхнул случайно, так неожиданно мне захотелось пойти на спортивную гниль.
Их зачислили сразу, почему-то даже не посмотрели личное дело. Белый лис выскочил неожиданно в виде какого-то подразделения Спартакиады. И надо же было такому случиться, что прыжок шестой был в расписании. Они отправили его туда, но должен признать, что шахматист и шестой совсем не держались. Пути отвода были перерезаны, мы должны прыгать, куда идти. И вот волшебный момент. Трибуна, весь штаб дивизии, городской стадион.
Мы сидим в раздевалке, я чем-то напился и достал магнитный шахматный набор. Я сижу, решаю этюд. Время составило около часа. Входит полк: — Смирна! — Вольно, солдаты.
И приходит ко мне, а я просто ставлю позицию. — Что у тебя здесь, солдат? — Ладя Ендгопил, товарищ полковник. Полковник внимательно осматривается. — Ну, а вы что думаете? А на борту — эскиз Барбье-Савравра. «Простой путь к завоеваниям белого человека, товарищ полковник», — подумал полковник. — Видите ли вы здесь возможности спасения для черных? — Ни за что! Ну, бери доску и марш за мной!
Весь вечер мы резались с полковником в блиц. А на следующий день был зачитан приказ о разводе. «За выдающиеся достижения в легкой атлетике…».
На разводе капитан был мрачен, как обычно. Была проверка из департамента, и компания хотела убедиться в этом. В порядке ли кадровая форма? Наличие желобка, перчаток и даже свистка.
А пополнение только что прибыло из батальона, который рубил руины после армянского землетрясения 1988 года. И многих он не знал лично. Он останавливается перед гоночным3.14, мы: — Рядовой! Где твои перчатки? «Сжег, товарищ капитан», — Мхатов сделал паузу.
«О чем ты говоришь, воин?» Что сжечь? — Обожженные перчатки. Трупы затаскивали в плевательницу. Капитан помрачнел еще больше. Компания напряглась и задумалась — на сколько дней арестовать.
— Эка Невидаль — трупы. Неожиданно сказал ротный и медленно пошел дальше по системе. Гроза прошла.
Так получилось, что недолго (месяц) был писарем в учебке штаба полка. И за это время он даже успел побывать на вершине человеческих судеб.
Вот как это было. Педант, посыльный Ханкишиев ушел в отпуск и в учебке остались только его начальник капитан (Гуринг немного) и я, Салаг еще. А утром «Красный!», такси, развод, свисток, едем в штаб.
Капитана все еще нет. Пользуясь моментом, я вытаскиваю личное дело командира роты. Нам нужно встретиться! И он оказывается детдомовцем — его родители умерли. Гоша. Я слышу шаги в коридоре и поспешно расставляю дела компании по местам.
Входит начальник учения, раздевается: — А, вы уже здесь. Здравствуйте. «Желаю вам крепкого здоровья, товарищ капитан!» — Нампик в отпуске… Вчера личные дела новых сержантов прислали нам. Возьмите сейф и посмотрите, в каких компаниях не хватает сержантов.
И он ушел на завтрак. Это поворот, перед сортировкой подач был задействован посыльный. Есть вещи, смотри. Прислали двух опытных старших сержантов из батальона Иркутска, одного из Казани и двух самых молодых, сразу после обучения.
Сразу же созрел план действий. В родной 6-й роте кормили два деда сержант-майорских должностей, один из них и мою кровь пил много. Лучше убрать старшин из Иркутска в 1-й батальон — подальше.
Приветливый и довольный капитан возвращается с завтрака: — Ну, что сержанты, показалось? — Да, сэр. В 6-й роте 1-го батальона их недостаточно. — Почему вы сидите? Рисуйте по порядку, кто где, вспомните, как это делал Ханкишиев.
Около седмица п о-късно се връщам от вечерта от централата до казармата. Моят клон под командването на новия млад п о-млад сержант Шпаковски ток у-що завърши планираното почистване на оръжието и седи в стаята за пушене, смее се нещо. Качвам се и там Шпаковски се шегува една след друга — Одеса беше.
Аз също седнах. Той е за мен в движение: — Отнасяйте се с цигарата, чиновник. Какви са новините в централата? — Да, говорят, в нашей роте переизбыток молодых сержантов. Возможно, одно из этих иркутских животных и вас переведут в 1-й.
В курительной комнате повисла гнетущая тишина. Шпаковский даже забыл зажечь сигарету. Наш дедушка Гритсо первым отреагировал на ситуацию: — Слушай, Адам, не шути так. — Ну, ты отравил анекдоты, а я заработал пять центов. Зажигай, мы своих не предадим.
А Шпаковский говорит: — Ну, послушайте Асю за столом Асю. Услугата продължи своя ред. След около седмица се връщам от вечерта от централата до казармата. Моят клон под командването на новия млад п о-млад сержант Шпаковски ток у-що завърши планираното почистване на оръжието и седи в стаята за пушене, смее се нещо. Качвам се и там Шпаковски се шегува една след друга — Одеса беше.
Я тоже сел. Он движется за мной: — Угощайтесь сигаретой, клерк. Какие новости в штаб-квартире? — Да, говорят, в нашей роте переизбыток молодых сержантов. Возможно, одно из этих иркутских животных и вас переведут в 1-й.
В курительной комнате повисла гнетущая тишина. Шпаковский даже забыл зажечь сигарету. Наш дедушка Гритсо первым отреагировал на ситуацию: — Слушай, Адам, не шути так. — Ну, ты отравил анекдоты, а я заработал пять центов. Зажигай, мы своих не предадим.
А Шпаковский говорит: — Ну, послушайте Асю за столом Асю. Служба продолжила свой ход. Например, через неделю я возвращаюсь с вечера из штаба в казарму. Мое отделение под командованием нового младшего сержанта Шпаковского только что закончило плановую чистку оружия и сидит в курилке, чему-то смеется. Я встаю, а там Шпаковский шутит одну за другой — Одесса была.
Я тоже сел. Он движется за мной: — Угощайтесь сигаретой, клерк. Какие новости в штаб-квартире? — Да, говорят, в нашей роте переизбыток молодых сержантов. Возможно, одно из этих иркутских животных и вас переведут в 1-й.
В курительной комнате повисла гнетущая тишина. Шпаковский даже забыл зажечь сигарету. Наш дедушка Гритсо первым отреагировал на ситуацию: — Слушай, Адам, не шути так. — Ну, ты отравил анекдоты, а я заработал пять центов. Зажигай, мы своих не предадим.
А Шпаковский говорит: — Ну, послушайте Асю за столом Асю. Служба продолжила свой ход.
О дружбе народов (вчера). «Дипломатия — это искусство говорить «хорошая собака», пока не найдешь подходящий булыжник». В свое время я служил срочную в Советской Армии, в вертолетной эскадрилье, и нас, уродов-срочников, было 26 человек. Национальный калейдоскоп — кореец, латыш, узбек, армянин …. Не буду всех перечислять, скажу, что русских было четверо, остальные по одному представителю своей национальности. Они отлично ладили, ладили во всем, топали, воровали, шланговали и делали все, на что был способен солдат в те дни. Это был абсолютно Фукс, у которого была национальность. Если вы сейчас находитесь в команде, чтобы начать выяснять, каков ваш рост, то, похоже, это зависит от того, как вы общаетесь с вами. Единственным солдатом, у которого не было претензий к жизни вообще и к окружающим в частности (даже к офицерам, вернее, к их увольнению), был узбек Юлдашев. ФИЗИОНОМИЯ МОННЫ Наблюдательные глаза, всегда улыбающиеся, дружелюбные. Вы его о чем-то просите, командуете (как сержант), хвалите, вежливый всегда и какой-то виноватый, улыбаетесь. Никто никогда не оскорблял его, не обременял, он был для нас как ребенок — все щадили его, словно обиженные судьбой. А потом, как только на территории части установили временную помощь, что-то вроде щитовых домиков и туда загоняли 40-60 солдат (мог запутаться в количестве, было долго), охрану. Бригадир сказал, что они построят кирпичный барак, и соседи переехали насовсем. 90% сотрудников охранного предприятия были узбеками. Среди них было три особых героя и пятьдесят узбеков только в их стаде. У нас пять Качков-драконов и поддержка в лице простых ребят в количестве 21 человека. Бои начались в день приезда соседей, и, естественно, нас сильно побили. Но они не сдавались, хотя понимали, что скоро все может плохо закончиться. Наши — армянские и дагестанские сейчас точат специфические, не сабли, а кинжалы, отечественные, сантиметров по 30 лезвия. И в этот трудный момент Юлдашев, «наш», эскадронный, вдруг резко изменился. На его лице больше не было улыбки, глаза стали злыми, в голосе появился металл, и он начал пытаться отдавать команды. Когда он ударил одного из наших по заднице ногой, тот, естественно, получил в рыло, но через двадцать минут его злоумышленников избили соседи (мы все были на работе). Я не буду говорить, что потом, а что позже, это долго. Скажу так: через несколько месяцев роту охраны поселили в казарме в шести милях от нас, на дивизии, и их взяли заниматься охраной 131 зилы, так что больше мы с ними не пересекались. А как насчет Юлдашева? Лучше не спрашивайте …. Уже много лет я вижу, как все, кроме нескольких человек, получают ту же долю, которая впоследствии досталась Юлдашеву. Какая мораль? И я не знаю. Я говорю. Но я где-то слышал, что дружба — это сообщество людей, которые нуждаются друг в друге. Я имею в виду, что с тебя нечего взять, ты продолжаешь. И что логично.
Это было в 1970 г. Нас, молодых сержантов, после окончания «учебки» направили в действующую воинскую часть, куда через некоторое время прибыла целая рота новобранцев из Киргизии, командирами отделений которой мы стали. Ох, и натерпелись мы от них, но иногда случались анекдотические моменты, как этот: через некоторое время у новобранцев был перерыв — день первой «солдатской зарплаты». Я выстраивал свой отряд и проводил короткий инструктаж: «Иди один к бригадиру в фуражке, отдай за честь и доложи:». Товарищ старшина, простой и один прибыл для получения денежного довольствия!», заходят в ведомость, берут деньги, спрашивают «Разрешите идти?», отдают и уходят, потом заходит следующий. Для всех все чисто? Есть вопросы?» Вопросов не было. Я пошел к бригадиру, доложил о готовности отделения и пригласил первого. Что-то входит, вспоминает солдат, в волнении отдает честь левой рукой, а правую сгибает в локте ладонью вверх и выдает: «Товарищ бригадир, такая равнина для получения денег и удовольствия — пирит!». От едва сдерживаемого смеха лицо бригадира по цвету сравнялось с лицом жука, но я, каюсь, не выдержал, вылетел из шляпы и, уже в коридоре, принял душ целиком.
По традиции, история снова будет длинной, которая загружается — просто прокрутите. Время действия, эпические времена, когда СССР еще был, но Горбачев (все еще товарищ), успешно несет свою 70-летнюю историю под последней чертой. Я не открою большого секрета, если скажу, что в армии служат солдаты и сержанты. Кто вас молодых учит, и подножки катать, и щетки чистить, и уборочную машину, и дрели и т.д., есть только старлеи и сержанты, офицеров нет, так, обычные, и мозги промыты. . не более того. По моим оценкам, 90-95% службы проходит вообще без присутствия офицеров. Как бы странно это ни звучало, но ваш взвод — это ваша семья на 2 года, самые близкие вам люди (чего не скажешь о других) и вся ваша жизнь, все ваши действия и поступки происходят на глазах у ваших сослуживцев, и от этих глаз вам не скрыться. И не спрячешься, поэтому очень, очень трудно иметь в армии именно антисоциальных интровертов и людей со слабым характером. Основной принцип армии: не умеешь — научим, не хочешь — заставим, не можешь — перевернем. Мы обучаем этому. А если бы ты был наикрутейшим боксером или потрясающим каратистом, то тебя бы в молодости обязательно ободрали и вымыли пол, а дедов надо ковать и т.д. или калечить. Нельзя бороться в одиночку против всех круглосуточно и долго. Понятно, что вначале они объяснят, что оправдывает «массовость для рядового состава»: 1-е полугодие делаешь абсолютно все для взвода за себя и частично за дедов, 2-е полугодие заставляешь молодых людей «летать» на уборке и т.д. Процедура, но сам, но сам, но сам, обслуживаешь совершенно самостоятельно, 3 с половиной года (дедушки), которые обычно предвосхищают действия за приказом, «строят» всех младше себя, «просят» о мелких услугах, например, застелить постель, убрать, постирать форму и т.д. И т.д. Наконец, последние шесть месяцев (демобилизация) заслуженно отдыхают, редко вмешиваясь в происходящее, но, конечно, могут дернуть предполагаемого деда, заставить петь молодую песню Демли, трясти кровать, заказывать чай с картошкой фри и т.д., Предположительно, это называется внуком, хотя в других частях, возможно, имеется в виду что-то другое. Конечно, были отдельные уроды и без них, но особых «зверств» со мной не было. Несколько из них были «проведены с достоинством» на Дембель, уже прооперированные бывшими молодыми, а теперь вновь установленными дедами, до такой степени, что это, видимо, не показалось немного созданным, так сказать, прецедентом. Больше не было желающих покидать часть с синим лицом, отбитыми почками и в грязном и рваном парадном. Наш особый, отдельный полк обоснованно гордился тем, что в нем не было зафиксировано ни одного случая дезертирства, самоубийства или другого подобного явления. Не знаю, почему полк называется по отношению к составу примерного армейского батальона, общей численностью с офицерами не более 600 человек, всего пять рот (100 человек), из них четыре боевые роты и одна авторота, в которую входили два номерных, собственно водители и эконом. Вся жизнь полка вращалась вокруг еженедельного (обычно в субботу) выхода в поле с маршем и стрельбой. Встаю на полчаса раньше (5-30), никакой погрузки и уборки, быстрый завтрак и машины. От полигона до учебного пункта (70 км от Алма-Аты) 30-50 км уходили в глушь (летом обычно 50, весной — 30) и отсекали время возвращения стрелка из взвода. Поэтому взвод, пришедший последним, получил полковую форму на всю следующую неделю. Десять человек в карауле, десять в наряде в столовой,
Десять отдыхали (четверо из них в фирменной одежде) и так менялись по кругу в течение семи дней с понедельника по воскресенье. Более того, проигравший командир взвода, офицер, трижды выходил один на один с охранниками и один раз (в воскресенье, свой законный выходной) на дежурство в столовой. Что такое охранник для солдата? Будь ты хоть дедом или дембелем, но все равно будешь жить по режиму два часа в день, на посту после четырех. Это его здорово напрягало, естественно, весь взвод старался не заходить в раздевалку. Командиры взводов пытались избавиться от Фрэнка «Салабони» из «Правды» и из «Крука», переквалифицируя их в повара, медика, экономку или подсобное (полезное хозяйство). Да, у нас было свое подсобное хозяйство в предгорьях, где мы держали свиней, кур, не хрупких баранов овец, взвод во главе с прапорщиком жил там постоянно, а бойцы работали там как в колхозе, Поэтому мы постоянно были за столами. Кто не умел бить (это считалось «вестло», люди второго сорта) трудно проходил кросс по телосложению, помимо утреннего пятикилометрового кросса, специально устроенного для них, каждый день после обеда тоже пять километров, А в казарме у дедов были такие в свободные минуты, которых они гоняли постоянно, заставляя приседать, тянуть пресс и толкать их до изнеможения. А те, кто курил и отставал, были вынуждены бросить курить. Маршировать в полном расчете — это вам не фига. Даже я, имея разряд по биатлону и спортивное ориентирование, в первый раз я, мягко скажем, переборщила, правда не отстала, но было невероятно тяжело, под конец сил уже не осталось, двигалась чисто на морально-волевых. Автомат АКС-74, байонетный нож, каска, бронежилет, противогаз, саперная лопатка (малая пехотная) с ременным ремнем, граната Чай без сахара, вещевой мешок, в котором: рацион на один прием пищи, армейский котелок, запасная обувь, печурка, дождевик, а молодые обязательно тащили сапожную щетку, крем для обуви, детскую присыпку и иголку с белыми и черными нитками, там же зимой чистили шапку (под шлем надевали черную вязаную). Они весили не очень много, но примерно всю экономию фунтов от 20-25, если не больше. Если кто-то во взводе начинал «умирать» и когда словесная и физическая мотивация уже переставала действовать, они сначала «разгружались», раскидывая снаряжение на других бойцов, если это не помогало, то их тащили под руки, и я несколько раз видел, как они несли четыре плащ-палатки, чтобы боец был полностью, окончательно «мертв». Это не падение мушкета, а очень жизненное «один за всех, все за одного» в действии. Ноги испугались в молодости, обувь сняли вместе с мясом (потому что это окрошка), но потом набили на ноги такую кожу, что ножом не проткнешь. Обычно первые 3-5 км работает, а потом входит в режим: с километр рысью, 150-200 метров и снова рысь. Несколько коротких минутных остановок, питье, повторение шагов и снова вперед. Они узнали, что если повторять про себя несколько коротких строк в рифму, то можно войти в состояние транса, и тогда будет намного легче. Например, я повторял: «Раз или два, горе не важно, три или четыре, шаги шире»- и так далее, без конца, в основном Это перед финишем и так далее. Взвод спасателей, немного отдохнув, с косами и другой отправлялся на стрельбище, после чего уже не спеша получал полевой паек (обычно банку крупы с мясом),
С горячим чаем из полевой кухни. За чаем давали 1-2 сладости, например, карамель или батончик или банку сгущенного молока на пятерых. Не мог спешно чистить оружие после стрельбы и ложиться, пока другие еще стреляют. Естественно, все вместе, в колонне, были возвращены назад, но последней в Хейле была сухая женщина, которая уже отставала, и у которой еще оставался туалет, которая также лидировала в порядке выхода на финишную прямую. Еще одна такая дополнительная мотивация. Последний получал почти холодную ванну, холодный ужин, чистку оружия и более поздний выход, иногда в 2 часа ночи. Следующий день был выходным, но салабоны обходились своим дневным десятком, как могли, потому что Нефиг приводить товарищей. Такая система позволяла лишь через несколько месяцев после призыва подтянуть состав взвода по физической подготовке, и тогда «соревнования» становились действительно «увлекательными». Кроме того, полковые чиновники, «покупатели» в военкомате старались брать призывников с хоть каким-то спортивным разрядом. А где были офицеры во время марша? — Вы спрашиваете. А у офицеров было свое собственное шоу. После высадки личного состава офицеры сопровождения «доставки» пересаживались за руль автомобилей Газ-66 и Зил-131 (перевозчики, безусловно, участвовали в маршевом строю в составе своего взвода — прим. автора) и устраивали настоящие гонки по бездорожью в стиле Broken Primordies или Paris-Dakar с финишем вблизи полигона. А там уже, из куриного барашка, из очень центральной Азии, плов или нефонд или другие чанахи, примерно на 30 человек офицерских товарищей (включая штабных), каждый из которых брал строго половину — литр готовился в большом казане. Для настоящего советского офицера под таким завтраком и он нормально захмелеет и он не нажрется от шары в Зюзю и сможет дальше и самоотверженно отдавать долг Родине, находясь на боевом посту . И я также знаю, что «они воевали для дилетантов» с довольно большими процентами на то, кто кого перегонит, они дурачились и стреляли на вольном поле из всех видов оружия. Автор не ходил в полковые наряды, но это было большое «западло» — проиграть. Морально пехота трусила, и командир автора ввел еще одно правило: если какой-либо взвод приходит последним, то весь взвод без исключения участвует в вечернем кроссе под руководством взводного лейтенанта, иногда хватаясь за политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук политрук. А если, не дай Бог, обе тарелки от автора придут последними, то вся рота в полном составе, с хозяйством, со всеми ротными и приказными, включая состав нарядов и парка (оставив только один день). Этого никогда не было на моей памяти, потому что, во-первых, получить О, в автороте, только права категории самолета было явно недостаточно, во-вторых, туда сдавали только по учениям, не ранее чем через два месяца (доп. Обучение в полку с экзаменом по матчам и вождению) и в-третьих, он лично возил комроты с каждым и обращал внимание на спортивную форму бойца при маршировке. Я ненавидел проигрывать болезненно. Я не знаю, кто придумал и внедрил эту систему (и она опередила меня), но теперь я понимаю, что она заслуживает самой высокой оценки. И занятия, бесконечные занятия по строевой, рукопашному бою и спец. подготовке. Специализацией полка была «ликвидация беспорядков», этакий прообраз современной полиции по борьбе с беспорядками силами военных. С алюминиевыми щитками, чуть ниже колена и прорезями для глаз, с резиновыми палками (P R-73), со щитками в сапогах — многократное развитие действий в составе рот, взводов и отрядов.
Сейчас я понимаю, что благодаря всему этому полк был очень близок к максимальной боеготовности. И с оружием все было хорошо, у нас была только одна «Вишенка» (слезоточивый газ) было шесть видов (от баллончиков и взрывчатки до гранат и специальных помповых ружей, которыми были вооружены прапорщики, и снарядов для специальной пушки на бронетранспортерах, которых было 2 шт.), в полку также было две пожарные машины, узкие по кругу и сверху со стальными сетками на рамах, с водометами на кабинах, управляемыми изнутри. Водомет, который без труда сбивает человека с ног струей воды на расстоянии 40-50 ярдов, а на расстоянии 300 ярдов может окатить толпу не хуже грозы. Да, попробуйте зажечь там коктейль Молотова. Я слышал много разговоров о «резиновых» пулях, но, честно говоря, я никогда не видел резиновых пуль, нам (солдатам и сержантам) выдавали патроны АКС-74 (калибр 5,45) с пулей из молочно-белого материала, похожего на пластик, как раз для такого случая. При стрельбе такими патронами на высоте 50 метров пуля не пробивала фанеру, не оставалось даже вмятины, но в бумажной мишени появлялись отверстия диаметром около 5-7 см, с краями в мелкий зуб. В реальных событиях у офицеров всегда было оружие с боевыми патронами. За время моей службы полк был очень востребован: Степанакерт, Агдам, Сумгаит (хотя по непонятной причине привезли нас только на 3-й день беспорядков), Ереван, Баку, Спитак, Ленинакан, Тбилиси, Ош, Душанбе, Фрунзе (ныне Бишкек), Маргилан, Коканд (Ферганская область), и везде они проявляли себя в высшей степени достойно. В последнем случае, например, силами всего трех рот (две остались на посту) под градом камней они разогнали толпу отнюдь не миролюбивых узбеков, вооруженных дубинками, бутылками с зажигательной смесью, винтовками, некоторые — мотоциклетными шлемами и импровизированными щитами. И без всяких водометов. Выстроились они красиво: две роты плечом к плечу, третья — чуть позади, причем щиты были только у половины из них (задача — защитить «группу поддержки» от летящих камней — вторую половину третьей роты). Прапора (также находившиеся в группе поддержки, как и офицеры) выстрелили из своих помповых ружей гранатами «черёмуха» по дугообразной траектории в толпу. По команде, не торопясь, они пустились рысью. На каждый шаг (удар) левой ногой, одновременный удар резиновой палкой по щиту: Бум. Бум. Бум! Темп медленный, но это уже психология, нечто пугающее, непоколебимое, неотвратимо движущееся. Попробуйте трахаться в таком темпе, хотя бы с рукой на столе, а лучше на ведре. Ну, как? Похоже? Звуки. Так и есть. Толпа как бы затихла, но тут в центр выскочили десятка полтора всадников: хотите попасть в арматуру или бросить бутылку с бензином? Щиты разошлись вправо и влево — короткие очереди из группы поддержки по нижним конечностям. Знающие люди говорили, что с такого расстояния удар пластиковой пулей сродни хорошему удару молотком. Ты прыгаешь и ползаешь, милая? Давай, деморализуй остальных, но больше нельзя — мы добавим резиновую палку-ногу-ступеньку, а товарищи сзади потушат и уберут. Из толпы дважды громыхнуло охотничье ружье, щелкнул выстрел по щитам и каскам, и почти сразу же раздался выстрел из-за СВД, с крыши автобуса, где располагался временный штаб полка. Толпа отступила, а на тротуаре остался человек с пистолетом. Что случилось? На войне, как на войне. Если вы стреляете, будьте готовы к тому, что они тоже будут стрелять и убьют вас. На каждую роту (кроме автороты) приходится по одному снайперу. Они потеснили толпу и второй взвод 1-й роты в тяжелых бронежилетах (около 30 кг),
Во главе с начальником штаба и еще несколькими офицерами он уже штурмовал ГОВД, ранее захваченный погромщиками и теперь вооруженный пистолетами, несколько человек были застрелены, остальные почти сразу сдались (как они штурмовали — это уже другая история, может быть, когда получится расскажу). В настоящее время ВВ блокировали город контрольно-пропускными пунктами и патрулями, они ввели комендантский час. В результате полк задержал около 100 особо храбрых и без потерь, если не считать десятка гематом на весь полк. Это все, то есть полностью и окончательно. И теперь вы понимаете, с каким чувством я смотрел на действия «Беркута» во время известных событий в Киеве в 2014 году. Смотря репортажи BBC и CNN о беспомощных действиях этого спецподразделения, меня уже тошнило, честно говоря, от какого-то абсолютного непрофессионализма. Конечно, главные вопросы к отцам-командирам: почему вы выстроили бойцов со щитами в ряд, где группа поддержки сзади? Кто будет заменять, перетаскивать (тушить и извлекать удерживаемых на глубине), использовать специальное оборудование и т.д.? И почему они просто стоят там, ничего не делая, просто пытаясь удержать разбушевавшуюся толпу от продолжения? А где нормальные спец. финансовые ресурсы? Водометы, слезоточивый газ, несмертельные пули? И когда я увидел, что беркутовцы отступают, они оставили своего бойца, которого тут же сбили с ног и били палками, и никто даже не дрогнул на помощь — его просто хотелось рвать и метать. что вы, ребята В этом случае через десять секунд у нас был бы весь взвод или даже вся рота, а максимум через минуту эти ребята уже лежали бы и плакали, отряхивая палки своими ягодицами. Конечно, я преувеличиваю, но не бросать своих было железным правилом, вбитым во многие учения и занятия. Не буду выдавать большого секрета, и многие со мной согласятся, что все эти революции в основном начинаются с балаганных элементов, молодых ребят, не нашедших себя в жизни, в большинстве своем неприкаянных и безработных, а тут такая возможность поиграть бесплатно, самоутвердиться, иногда пограбить под прикрытием, да еще и печеньками накормят. Именно так начинались и происходили все цветные революции последнего времени — в Египте, в Кыргызстане и т.д. Потом, конечно, они заложат национально-освободительную и идеологическую базу, но вначале, если не задерживаться, эта плохо организованная толпа разгоняется специалистами на раз-два. Без нескромности скажу, что уверен: наш полк образца 1989-90 годов разогнал бы Майдан за один день. Обученные, организованные, дисциплинированные силы легко рассеют неорганизованные даже в соотношении 1:50. Ну, конечно, мы говорим о том Майдане, который был в самом начале, а не потом, когда знающие люди (или под руководством кураторов) навели там порядок в армии, организовали снабжение, разбили ее на десятки и сотни, ужесточили дисциплину и когда счет пошел на многие тысячи. Но это также и более количественный вопрос. Примерно в то же время в Интернете появилось видео о действиях таких подразделений в Германии (насколько я помню, в Кельне) во время ликвидации беспорядков, организованных ультрас: смотреть было приятно. Организованный, быстрый, сосредоточенный, жесткий, иногда безжалостный, не утруждающий себя использованием специального оборудования. Вы не возражаете? — С резиновой битой по голове и прочими европейскими ценностями, и ни один правоохранитель не рыпнулся, потому что все там понимают: если ты бросил камень в витрину магазина, поджег или перевернул машину, напал с палкой на госслужащего и так далее — ты сразу вне закона и будешь максимально суров.
Да, и никто никогда не подумает о бойцах таких подразделений в Европе — там тоже есть такая служба, и такая работа, которую, как и любую другую, нужно выполнять добросовестно. В США, насколько я знаю, в таких случаях боевые патроны могут использоваться по инструкции: если вы просто понимаете (!), что вашей жизни или жизни ваших коллег угрожает опасность со стороны толпы или отдельных граждан. Поэтому там число погибших от действий спецназа и ОМОНа обычно на порядки выше, чем в Европе, но никто не будет стонать о кровавом режиме. Скорее всего, тогда «Беркут» политики или чиновники, которые не до конца понимали цели, задачи и тактику действий таких подразделений и, даже оглядываясь на Европу и США, в полной мере не грозили им как бы пальцем. Глупость, как в Тбилиси в 1989 году, когда разгон 10-тысячного митинга организовали партийные органы (непосредственно ЦК КПСС Грузии). По какой-то причине в дело были вовлечены военные. В общем, не их задачи, а нашего полка, аналогичных подразделений и частей взрывчатка была уже на подступах к Тбилиси. В одной роте были мотострелки, около 700 человек, и десантники. Войска из 3 (? Логика таких действий мне абсолютно непонятна. Боанс — ралвес без специального снаряжения, ничем не вооружен, только шлем, бронежилет и небольшой пехотный наплечник. Тогда в СМИ было много шума о «лопатах» и других зверствах десантников, но этих ребят учили совершенно другому, они быстро «летали» и подавляли (уничтожали) врага и ничему другому. Соответственно, когда в них полетели камни и другие опасные предметы, десант ринулся в обширную атаку. Результат оказался плачевным — 19 погибших демонстрантов, но только один в результате травматического повреждения головного мозга, 18 умерли в коре, 16 из них — женщины. За это, насколько я знаю, пытались судить коммутатора, командира роты десантников, хотя на самом деле виноваты были они, других можно понять. Вывод, на самом деле, хотел рассмотреть кое-что другое, не вдаваясь здесь в политику. Через некоторое время после службы я прочитал интересную книгу о стилях управления, в частности, о системах «тяни-толкай» и «толкай». Я сразу вспомнил о сервисе и внедренной там системе обучения «натаскивания», которая оказалась очень эффективной. В дальнейшем, где бы я ни работал, я везде старался разработать и внедрить именно организацию работы «на вытягивание». Многие руководители очень любят полностью контролировать работу своих сотрудников, «пинать», кричать, вызывать «на ковер», отслеживать практически каждый бизнес-процесс, требовать почти постоянные отчеты о проделанной работе и прочий тотальный контроль, так сказать самоутверждение, Feel. В себе классного, нужного и очень «эффективного» менеджера. На самом деле такая система очень несовершенна и неэффективна, она отнимает много времени у руководителя, превращает его в рутину, убивает инициативу сотрудников и т.д. Это не пример, лучше, если система работы и мотивации будет организована таким образом, что каждый сотрудник, попавший в систему, будет вынужден «тянуться», чтобы соответствовать — или уходить, потому что не может, глуп, глуп, глуп или ленив по жизни. Например, для рядовых сотрудников: выполнение планов, разделение радаров, повышение квалификации (класс, категория или разряд), проверка квалификации, прохождение аттестаций, соблюдение дисциплины и другие KPI — работает ли это? Таким образом, вы являетесь ценным и дорогим специалистом, моральное и материальное вознаграждение которого выше рыночного (иногда значительно).
Не се получава или ако искате — тогава седнете на заплатата „3 стотинки“ или отидете. Разбира се, това е много опростена схема, в живота ще бъде п о-сложна. Но когато въведох и отстраних грешки, той работи перфектно! И ръководството има време и възможност, почти свободна от оборота, да се включи в стратегия, развитие на тактики, подобряване на схемите, идентифициране на проблемни области, безплатна комуникация със служителите и дори собственото си самоусъвършенстване като специалист. За съжаление, обичайното е да работим главно според схемата за „натискане“ или по различен начин: „ритник“, „пръчка“, „гърло“, особено в държавата. Институции и дори на на й-високо ниво, тъй като това също не е за съжаление. Краката ни растат оттук? не работи или ако не искате, тогава седнете на заплата „3 стотинки“ или си отидете. Разбира се, това е много опростена схема, в живота ще бъде п о-сложна. Но когато въведох и отстраних грешки, той работи перфектно! И ръководството има време и възможност, почти свободна от оборота, да се включи в стратегия, развитие на тактики, подобряване на схемите, идентифициране на проблемни области, безплатна комуникация със служителите и дори собственото си самоусъвършенстване като специалист. За съжаление, обичайното е да работим главно според схемата за „натискане“ или по различен начин: „ритник“, „пръчка“, „гърло“, особено в държавата. Институты и даже на самом высоком уровне, о чем также не стоит сожалеть. Разве наши проблемы не должны расти отсюда? Так не бывает, а если хотите — то сидите на зарплате «3 цента» или уходите. Конечно, это очень упрощенная схема, в жизни все будет сложнее. Но когда я внедрил и отладил, он работал отлично! А у руководства есть время и возможность, почти без оборота, заниматься стратегией, разработкой тактики, совершенствованием схем, выявлением проблемных зон, свободным общением с сотрудниками и даже собственным самосовершенствованием как профессионала. К сожалению, принято работать в основном по схеме «толчок», или по-другому: «удар», «палка», «горло», особенно в государстве. Институты и даже на самом высоком уровне, о чем также не стоит сожалеть. Растут ли наши проблемы отсюда?
Владивосток, Эгершельд и самое начало 80-х годов. Многочисленные здания двух морских школ на высоком берегу моря продуваются хмурым июльским ветром, коридоры учебной публики пусты и безмолвны. Курсанты, в самом многочисленном составе, разъехались на каникулы и перешли к морской практике. Наша компания, Future Ship Mechanics, подготовила в этом году учебную программу для практики по судоремонту. После морских и иностранных приключений прошлых лет такая перспектива не внушала ничего, кроме уныния, но, как оказалось, напрасно. На верфи, где мы проходили практику, явно не испытывали нужды в необученных специалистах. В первый день сбора в проходной нам выдали ежедневные талоны на питание в заводской столовой и разбросали по территории. Ничего интересного, скажу я вам. Ржавые бока посуды у стен дач, смазанные спецодеждой автомобилиста, унылые производственные цеха — мусору конец, если бы не столовая. Чудо, а не столовая. За пятнадцать минут до открытия компания уже стучала копытами в двери и нетерпеливо раздувала ноздри, вдыхая съедобные ветра из столовой. Что нужно человеку девятнадцати лет, кроме знаний, мы тонко чувствовали — проглотить. После бурсацких бадяг и стратегических консервов с печатью «Нелик», из которых, даже спустя сорок лет, соседи сносили только «тефтели из неполных камней рыбы в томатном соусе», наш дружный рой был густо обмазан Божественным нектаром. На следующий день, утром, когда мы отсасывали талоны, ожидая обеда, мы разошлись по местам, но подальше от САД ВСРЗ. Все местные жители нас, владивостокских, то есть, сразу оценили, чудесным образом отбросили, не контролируемые Лафу, заветные практики и отправились домой к своим мамам. Что еще нужно девятнадцатилетнему курсанту, кроме старой доброй матери, ну, и школьного друга? А самые продвинутые из наших неместных отправились жить к другим добрым женщинам, пусть и чужим, но молодым мамам. И слава природе, портовый город, и как бы я не хотел, чтобы некоторые дамы запасались терпеливым целомудрием, я просто «хотел», часто оказывался сильнее. Ходили слухи, что дамы были очень вежливы, но наши немногочисленные матерые герои не подавали виду и выживали, как могли, в одиночку. В ожидании большой, но чистой любви сверстников — мы, неугомонные и оставшиеся в подавляющем меньшинстве, тоже не обиделись на судьбу. Это давало нам много свободного времени для размышлений о вечном и толстую пачку потенциальных купонов «для этих ребят» на каждый Божий день. Наш час настал, ибо любая система время от времени дает сбой. Получив талоны в 8.00, мы пробрались через завод и обратно через дыру в заборе, чтобы пополнить еще теплую и не оклемавшуюся Шкнку. Самым трудным в этот период жизни была внезапная необходимость ежедневно в 8.00 быть на заводской проходной и получать продовольственные карточки на всю компанию. Морской рационализм вскоре взял свое, и один человек начал собирать небольшую команду для выполнения этой технической процедуры. Ну, как снарядиться, имея изобилие и перспективу получить киску, для бурного акта обжорства. Выкинули еще одну идею, пришить гонцу красную повязку для пущей убедительности, поэтому вопрос: — а где все? Он поднял руку к козырьку и крикнул, — Приехала уполномоченная девятая рота за талонами! «Но они окопались и оставили все как есть». Через несколько дней здорового питания, уже освоившись и не боясь дергать палку удачи, мы уже не встраивались робко,
по три-четыре за стол, и каждый сидел за своим личным столом, не принуждая себя к тарелкам и блюдцам. Подозреваю, что мы очень обрадовали и поваров, когда вместо ежедневных, угрюмых, ворчливых, недовольных рабочих кружек на них вдруг взглянуло, раскинувшись в лучах полуденного солнца, благодарное, головокружительное счастье. Чтобы не раздражать особо нервных трудоголиков нашей общей недобросовестностью и нездоровыми аппетитами, мы закончили действо до обеденного свистка, и раненые в животы из последних сил вернулись и выползли из кабины. А что еще нужно хорошо накормленному и выспавшемуся курсанту, если вечером тебя ждет самоволка с портвейном и приключениями, ты начнешь все сначала… — и правильно! Пиво! Продуктовый магазин, расположенный рядом с моряками, без лишних слов хитро выкатил бочонок с пивом не на улицу, а во двор, прямо к нашим окнам. Жаль, что пиво было разливное, а у нас не было трубки, и опять нам повезло с абажуром. Одно ловкое движение — и потолок переворачивается… превращаясь в банку объемом три с половиной галлона. Продавщицы знают об этом с прошлого сезона и даже не прибегали к мерным чашкам. Опять же, не случайно, «прогорев» с загруженным потолком, был риск, что в течение следующих трех лет мне придется возвращать долг родному флоту, но Нюша была нашим незаменимым организатором, и нам с ним повезло. Хотя он считался почти местным, с ним было интереснее и нам, и Нюше, загруженной новичком Климовым с пустым потолком. Климов выглядел мошенником по сравнению с Нюшей, а был прямо в своем звании, гонял за пивом, и не только не «опущенный», но и очень довольный. И какого черта, почему бы не выпить пива с полуофицерами, матеря их высочества, когда ты почти «на шару». Наблюдая из окна, как наш непрозрачный сосуд наливается янтарем, мы лениво перевернулись на пуленепробиваемую сетку. Через несколько минут мне пришлось отпрыгнуть от громоподобного дубля в нашу дверь, видимо, Климов на полном скаку протаранил в нее сапогом, почти одновременно с головой. Он влетел в кабину, сорвал с груди выпуклый и чудом не линяющий верх, протянул его вперед и, нагнувшись из последних сил, вздохнул: «На пост! Нет проблем. Сосать три литра пива в жару и без кондиционера, на тренированном курсанте… Мы вчетвером, однако, не теряли времени даром, просто отрывая победный кубок от предыдущего, даже животы не вздулись. Для Климова это было невозможно, он с трудом справился с волнением и затяжкой, упал на пол и закатился под первый попавшийся причал. Привычно завернув опустевший потолок в военный картуз, мы открыли окно и выдохнули. На службе это оказалось, пожалуй, лучшим из всех возможных вариантов. Трудно адекватно оценить кого-то старше своего возраста, когда ты еще очень молод и еще не был им. Говоря прямо, он еще не был отцом, но и на танцы не собирался. Кэптри открыл дверь, медленно сделал несколько шагов вперед и огляделся. Мы стояли теперь, мирные, но демобилизованные, с заслуженной ленью в глазах. «Самоподготовка?» — спросил он в пустоту. — «Takochnotarishchkaptretrang», — сказал один из нас, играя в нашу давно знакомую игру «кто первый пописает» как можно серьезнее. Дежурный, пряча в усах хитрую улыбку, кивнул, но уходить явно не собирался: — Кто-нибудь видел Климова? Я чуть не икнул, справляясь с отрыжкой, леле, какая популярность в первый год. Вспомнив, как это могло выглядеть, мы задумались. Внешне изображая нечто среднее между поручиком Ржевским и еврейским интеллигентом, дежурный улыбнулся глазами и черными усами: — Ну, Климов,
— Офицер продолжал неспешно развлекаться: «А мне сказали, что он сбежал отсюда. Климов был инвестирован, мы думали. Офицер схватился за стальную дугу кровати и резко толкнул ее в сторону. С задержкой в десятую долю секунды сапоги Климова проследовали по кровати и воткнулись в пол под матрасом. Офицер, расплывшись в ухмылке, оглянулся и сделал то же самое в другую сторону — трюк повторился, но Климов, видимо, не достиг эффекта знаменитого двадцать пятого выстрела. Некоторые из нас тихо плакали. Клерк нагнулся и, зацепив матрас рукой, отбросил его в сторону. Климов не ожидал такого подвоха. Вцепившись синими пальцами в бронированную сетку кровати, он еще мгновение смотрел в пустоту над собой, не осознавая, что стал видимым. Его по-детски подвижное лицо с выпученными серыми глазами и прикушенными от старания губами выражало одновременно страх, отчаяние и восторг. Мы сформировались. Дежурный, который изо всех сил сдерживался от рыданий в конвульсиях, но твердо решил добить нас окончательно, опустился еще ниже и, глядя Климову в глаза, проревел: «Так вот ты какой, Климов!
Июльский, морской ветер, мягко колыхая занавески, светящиеся с неба, задувал в окно … гребаный сон. У нас не было штор, но было отличное настроение, предвкушение вечерних приключений и вся жизнь впереди!
Дважды товарищ, дважды коммунист.
Эпитафия: Рабинович был послан в разведку. Он заявляет: «Если я умру, считайте меня коммунистом». — «А если нет?» — «Ну, нет, тогда нет».
Мой дед — просто склад самых смешных историй. Однако я уверен, что если подробно поговорить с любым человеком, которому почти 96 лет, то вполне возможно найти такие вещи, о которых можно смело писать романы и снимать фильмы. Меня перестало удивлять количество удивительных событий в его жизни. Вот, по крайней мере, одна из таких вещей.